Фиктивная жена Артефактора (СИ) - Страница 23

— Необычное наследство. В этом домике Вам было хорошо с матерью Витори?

Граф поднял поблекший взор на меня. Казалось, что он начал догадываться об истинном смысле, вложенном в этот вопрос.

— Да. Витори уже узнала правду?

— Вчера ей поведали эту страшную тайну.

— Надеюсь, что она сможет меня простить когда-нибудь, — Абертан отвернулся и затих.

Что ж, а я получил подтверждение своей теории. Оставалось выяснить некоторые детали. Например, кто была мать Витори, связана ли с этим подвеска и не поэтому ли хотят избавиться от самого графа.

— Ваша Светлость, у меня еще остались вопросы.

— Тогда присаживайся поудобнее. Это будет длинный рассказ.

Витори Грантербер (Абертан)

Я чувствовала себя загнанным в клетке зверем, пока ждала Эрика. Беспокойство не покидало меня ни на минуту. Плюнув на договоренность, я сообщила экономке, чтобы хозяину сообщили, где меня искать и выскочила на улицу, чтобы поймать экипаж.

Я знала, где находится дворец — всего полчаса быстрого хода, и я уже у отца.

Почти через час я оказалась у дворца. Стражи, караулящие у входа, сообщили, где находилось врачебное крыло. Один из них даже согласился меня проводить до нужного корпуса, чтобы я не заблудилась. Разумеется, они смотрели на меня, как на сумасшедшую, которая даже горничной с собой не взяла для такого путешествия, но меня это нисколько не интересовало. Пусть думают все что угодно. Одни лишь мысли об отце сейчас были важны.

— Это здесь, — высокий парень в бордовой с золотом форме поклонился и зашагал обратно, оставив меня о двустворчатой двери, ведущей в приемный покой.

Сделав глубокий вдох, я решительно распахнула дверь и вошла в помещение.

Впервые в жизни мне довелось сюда наведаться. У нас никогда не было денег, чтобы лечиться у именитых лекарей, которые здесь служили короне и ее самым богатым подданным. Было странно, что успешный торговец мог посетить это место, а знатный, но нищий, дворянин не мог себе этого позволить, что уж говорить про простых людей, у которых ни денег, ни голубой крови не было.

Одна из медицинских сестер проводила меня к двери отца.

— Только у него сейчас посетитель, — шепнула она мне доверительно.

Я кивнула и протянула ей монетку, которая тут же исчезла в карманах халата. Девушка покинула меня, а я замерла у чуть приоткрытой двери. Оттуда доносились голоса, один из которых принадлежал моему мужу.

— Я хотел сообщить об этом в прощальном письме, которое подготовил специально для нее. Барни бы передала его в день моей смерти ей лично в руки.

— Вы думаете, что это было бы правильно? — голос Эрика звучал ровно, но что-то мне подсказывало, он был взволнован.

— Она бы переживала сильно, но смирилась бы однажды, приняв это как данность. Ты понимаешь, я полюбил Марлен еще до встречи с Сальмой. Мы были влюблены и счастливы, но у нее не было даже шанса быть принятой моей семьей. Она для них была безродной нищенкой, спустившейся с гор. В то время к ним и заявился отец Сальмы. Он был богатым торговцем, который предложил обручить свою, тогда еще слишком юную, единственную дочь и меня. Родители, разумеется, согласились поправить свое финансовое положение. Нам с Марлен предстояло расстаться, но я как мог, оттягивал этот момент. Невеста подросла до брачного возраста, тогда-то я все и рассказал своей любимой. Я предложил ей сбежать вместе, но она отказалась. Я понимал ее обиду, потому что должен был сразу все рассказать, но не смог.

Отца накрыл приступ кашля, пока я сползала вниз по стеночке. Слезы душили меня. Обида, боль и опустошенность. Неужели нужно было столько лет лгать, чтобы я узнала эту правду вот таким образом?

— Она пыталась связаться с Вами?

— Только однажды, когда принесла нам Витори, но меня не покидало чувство, что она была рядом все эти годы.

Я обхватила колени руками, не в силах вдохнуть новый глоток воздуха. Из груди рвался крик, который я подавляла, прикладывая все силы.

— Могла ли она мстить Вам, пытаясь убить?

— Я уверен, что нет. Марлен и я любили друг друга совсем как слагали в легендах, когда невидимая нить не способна истончиться с годами. Наша любовь жива почти четверть века и ничто не способно этого изменить.

Папа говорил так уверено, что я невольно восторгалась его верой в людей и собственное чувство. Это никак не прощало лжи, которой они питали меня все эти годы, но вызывало уважение его собственным принципам.

— А не могла графиня, затаившая обиду на Вас вознамериться свести Вас в могилу?

Как же я могла о ней забыть? Но в это уже не верилось мне. Не могла она этого совершить.

— Разумеется, нет. Сальма слишком любит комфорт, в котором привыкла жить. Она ни за что не решится на подобное.

Тихонько я поднялась, чтобы беззвучно удалиться и не быть пойманной. Сейчас мне требовалось пережить ту информацию, которую я подслушала.

Нужно было уйти, только куда, я даже не представляла. По всей видимости, у меня не было людей, которым можно было доверять. Исключением был только муж, но тот сейчас технично вел допрос отца.

Хотя, возможно, стоило прервать этот замкнутый круг лжи.

Попросив извозчика остановить на мостовой, я выбралась из повозки и неторопливо зашагала по брусчатке. Нужно было привести мысли и чувства в порядок. Беседа с… той женщиной, которую многие годы я называла мамой, могла помочь мне прояснить многое.

В особняке было тихо. Только Сматс встретил меня.

— Графиня сейчас у своей подруги, графини Морн.

Из слов Олеан я припомнила, что обе графини увлекались темной магией.

— А сестра?

— Ее отправили ко двору составить компанию принцессе.

Я кивнула.

— Если Вам не сложно, то я бы хотела переговорить с Барни, — решила я сначала увидеть то письмо, которое для меня оставил отец.

— Будет исполнено, — дворецкий поклонился и попятился, оставляя меня в одиночестве.

Уже через пару минут в гостиную вошла экономка, понурив голову. Эта прекрасная женщина все детство сопровождала меня во всех прогулках и частенько становилась соучастницей проказ, за что и получала нагоняй от маменьки. Когда-то я мечтала, чтобы она была моей мамой.

— Здравствуй, Барни.

— Здравствуйте, госпожа Грантербер, — тихо произнесла она. — Чаю?

— О, нет, спасибо. Я пришла кое-что взять у тебя, — я очень надеялась, что лгать о смерти отца не придется.

— Оно со мной, — экономка достала из большого кармана фартука письмо.

— Посиди со мной, — попросила я ее, открывая алую печать послания.

Внутри был исписанный лист бумаги с отцовской подписью и печатью, поэтому сомневаться в подлинности не приходилось.

"Дорогая моя Витори, мне безумно жаль, что при жизни я так и не смог найти в себе силы, чтобы рассказать эту историю, но сейчас, пока я пишу эти строки, испытываю огромную радость, облегчая душу. Мне горько знать, что смелости не было сообщить правду, пока я был жив, а сейчас ты льешь слезы на этот клочок бумаги от утраты.

Однажды я странствовал и повстречал чудесную белокурую девушку с глазами цвета первой весенней зелени. Я был влюблен и до сих пор бережно храню свои чувства к ней, к твоей настоящей матери. Ее имя тебе ни о чем не скажет, и я надеюсь, что ты никогда не решишься искать ее, но знай, отдать тебя было самым непростым решением в ее жизни.

Род твоей матери ведет закрытый образ жизни и совсем не жалует рожденных младенцев женского пола. Теперь ты замужем и должна знать, что когда-нибудь и у тебя будут дети, в том числе и сыновья. Внимательно следи за их магией, она способна уничтожить все живое вокруг. Ты потом поймешь, что нужно делать, даже если будет очень трудно. Я был рад, что ты избрала себе в мужья королевского артефактора. Эрик Грантербер позаботится о вас.

Так же, прошу ни в чем не винить свою настоящую мать, она жертва обстоятельств, которые сложились не в нашу пользу. Двадцать пять лет назад я побоялся жениться на дикарке с гор, но всю жизнь сожалел о трусости. Не бойся любить и научи этому своего мужа.