Фиаско 1941. Трусость или измена? - Страница 5

Жизнь в хлеву со скотом и отработка барщины за квартиру – как это по-европейски! Какой высокий уровень жизни! Какие там колхозы и совхозы, вот на что Марк Солонин нас призывает равняться, вот к чему призывает стремиться. Даешь жизнь в хлеву! Даешь квартирную барщину! Вот идеалы настоящего антисоветчика и антикоммуниста.

Вердикт и совершенно точное определение сложившегося положения дали сами же латышские крестьяне. Крестьянин из Берзонской волости Латвии писал: «Когда надо было защищать Латвию, мы боролись, а в результате – рай для рижских господ, а для крестьянина – ад и отчаяние»[21]. Ну да, как еще назвать общество, в котором есть квартирная барщина и безработные дерутся за сбор шишек в лесу? Причем заметим, что это писал вовсе не коммунист и даже не социалист, а латышский националист, воевавший за Латвийскую республику.

Впрочем, жизнь в городах Латвии также была далека от сытости и зажиточности. Общее население городов с 1914 года по 1935 год сократилось с 841 тысячи человек до 549 тысяч человек. Остальные уехали в сельскую местность в поисках работы. Большинство городов потеряли половину численности населения. Оставшиеся жили в исключительно плохих условиях. В Риге по переписи 1935 года было 7229 жилых подвалов и чердачных квартир, в которых жили рабочие и безработные[22].

Вот такой был «европейский уровень» жизни в Прибалтике. Это Марк Солонин считает, что в прибалтийских странах жить было хорошо. На деле же была распространена нищета, безработица, самые дикие формы эксплутации, бесправие рабочих в городах и на селе. О каком таком «европейском» уровне можно говорить, когда выясняется, что люди в этих странах ютились в хлеву со скотом, в подвалах и на чердаках?

Латвийский «Гулаг»

В конце 1930-х годов экономическая ситуация в Прибалтике сильно ухудшилась. С началом войны в 1939 году торговые связи прибалтийских государств с Великобританией сократились, а летом 1940 года прервались окончательно. Немцы заминировали вход в Балтийское море, прервав судоходство, в Северном море и Атлантике разворачивались морские сражения на судоходных коммуникациях. Эстония и Латвия экспортировали свои товары через Швецию и Норвегию. Но с оккупацией Норвегии и эти связи оборвались. Латвийский экспорт в первой половине 1940 года сократился на 71 %. Главным покупателем прибалтийских товаров стала Германия, которая всегда рассматривала Прибалтику как свой сырьевой придаток и старалась сбивать цены. Латвии крупно помог Советский Союз, который в 1939 году, несмотря на все противоречия и трения, по торговому соглашению предоставил право транзита латышских товаров в Мурманск и черноморские порты. Но и это не помогло. С 1939 года начался обвальный экономический кризис и повальное бегство капитала.

Латвию стала душить безработица, и тут латвийское правительство стало проводить политику, которую в современной Латвии очень не хотят помнить. В начале 1939 года, то есть еще до начала войны, был принят «Закон о предоставлении работы и распределении рабочей силы», который отнял право на свободу труда. По этому закону никто не имел права выбрать место работы, устроиться на работу без разрешения специального органа – Latvijas Darba Centrālā.

Это была официально введенная система принудительного труда. В городах было запрещено нанимать на работу тех, кто проживал в них менее двух лет. Этот запрет затронул широкую массу безработных, которые перед введением этой меры часто переезжали в поисках работы. Безработных в принудительном порядке распределяли на тяжелые и низкооплачиваемые работы в кулацкие хозяйства, на торфоразработки и заготовку леса, с оплатой в 1–2 лата в день. Для сравнения, в промышленности неквалифицированный рабочий получал 3,6–3,7 лата в день, а квалифицированный рабочий до 5 лат в день. До 1 мая 1939 года Latvijas Darba Centrālā распределила 8600 человек[23].

Теперь прибалтийские националисты упрекают нас, что в СССР был «Гулаг» и принудительный труд. А в Латвии было что? Тот же самый принудительный труд и такой же «Гулаг». Разница была в том, что в СССР добывали золото и валили лес заключенные, которые были признаны виновными в уголовных преступлениях. Не будем сейчас спорить, насколько обоснованно. Главное, что в Латвии людей отправляли на принудительные работы без какой-либо вины, без какого-либо приговора, просто потому, что «жить стало трудно», а объект поклонения и обожания латышских фашистов – Германия прикончила им почти всю внешнюю торговлю и ввергла Латвию в сильнейший экономический кризис, по сравнению с которым Великая депрессия стала казаться годами процветания и богатства.

С разгоранием войны в Европе положение в Латвии только ухудшалось. Если в декабре 1939 года, по данным Latvijas Darba Centrālā, было 4 тысячи зарегистрированных безработных, то в марте 1940 года их стало 13,2 тысячи. Это официальные данные, а по подсчетам А.А. Дризула, численность безработных достигала 44 тысяч человек[24]. Поток людей, которых Latvijas Darba Centrālā погнала на принудительные работы, резко вырос и в январе – апреле 1940 года составил 30,8 тысячи человек. В апреле 1940 года был разработан еще более дикий план, предусматривающий увольнение в мае – сентябре 1940 года 32,2 тысячи рабочих и служащих в городах и отправку их на принудительные работы в сельскую местность[25].

Это вызвало массовое сопротивление по всей Латвии. С апреля 1940 года стали отмечаться случаи, когда рабочие предприятий стали отказываться ехать в деревню, во многих случаях не удавалось отправить ни одного человека. Люди были готовы голодать, лишь бы не ехать на принудительные работы. Все это безумие было прекращено вводом Красной Армии в Латвию 21 июня 1940 года. Надо ли говорить, что население Латвии встретило Красную Армию как освободителей от собственного правительства, загонявшего их в латвийский «Гулаг» под названием Latvijas Darba Centrālā?

Теперь в Латвии старательно не хотят вспоминать об этом позорном моменте в своей истории. Даже поисковая система Google не дает никаких ссылок по запросу «Latvijas Darba Centrālā», нет об этой организации статьи в латышской Википедии. Ни ссылок, ни упоминаний, в особенности на фоне пространных излияний на тему «советской оккупации». Действительно, к чему теперь европейской нации вспоминать о том, как они же сами превратили всю свою страну в концлагерь и гнали своих же соотечественников на принудительные работы?

Таким образом, от уверения Марка Солонина о «европейской уровне» и об «огромных экономических успехах» жизни в странах Прибалтики не остается камня на камне, если обратиться к материалам. Все оказывается с точностью до наоборот: деиндустриализация, бедность, безработица, полчища батраков, метание в тисках кризиса, принудительный труд для безработных. Прибалтика была не на европейском уровне, а была очень бедной европейской окраиной. Причем этот путь прибалтийские страны выбрали сами, в особенности Латвия и Эстония: разорвали традиционные экономические связи с СССР, разрушили свою крупную промышленность, сделали ставку на «датский путь» (не подумав при этом, что им придется конкурировать с этой же самой Данией на европейском рынке сельхозпродукции) и аграризацию. Все исследователи и экономисты в разных словах этот момент подчеркивали, что экономические трудности Прибалтики в межвоенный период есть следствие выбранной ими политики и следствие размежевания с СССР, продиктованное их идеологической позицией и прогерманской ориентацией. В известной степени прибалтийские страны в это время стали жертвой своей же независимости.

Все это потом сильнейшим образом сказалось на подготовке к войне на территории Прибалтики. Тыловым органам Красной Армии не на что было опереться в военно-хозяйственной работе. Не хватало казарм и жилья, и даже военные команданты крупных городов не могли обеспечить расквартирование советских войск. Не было заводов и фабрик, пригодных для выполнения военных заказов, например для ремонта оружия и техники, производства запчастей, боеприпасов, снаряжения, одежды и обуви. Не было достаточных строительных мощностей и производства стройматериалов. Это привело к тому, что Красной Армии при обустройстве в Прибалтике очень и очень многое приходилось везти с собой и создавать собственными руками, отвлекаясь от боевой подготовки.