Фея и Тот Самый Один (СИ) - Страница 38

– Добавлю форель в соусе баже, будет ужин в грузинском стиле, – пропела довольно Фея.

И добавила. Вечером Леонида ждал сытный ужин, беседа с Мишей по поводу уроков, которые всё-таки стоит время от времени делать, подробный рассказ о первом знакомстве с лошадкой. Лёка права, лошадь круче!

И много-много-много любви ночью, которой всё равно оказалось мало.

*Юрий Левитанский «Диалог у новогодней елки».

Всё случилось именно так, как обещал Лёва. Мы действительно съездили к океану, втроём. Грелись на ласковом солнышке, объедались сочными фруктами, свежими морепродуктами, покупали милые сувениры на память.

Там же Лёва сделал мне, вернее нам с Мишей, предложение. Мне – стать женой, Мише – сыном. Я согласилась сразу, Миша взял паузу на размышления, всё-таки отец у него был, оставил не самые лучшие ассоциации, взрослого же друга, такого, как Лёва, не было никогда в жизни. Лёва понял его сомнения, принял их и ответил, что быть другом такого классного мальчика, как Михаил, почётно, он будет гордиться этим званием.

Свадьбу решили сыграть зимой, на новогодних каникулах, и сразу отправиться в путешествие, как раз у потенциального мужа намечался отпуск.

Сама не заметила как, но мы с Мишей стали членами клана Одиных, нас приняли как родных, словно мы всю жизнь были знакомы и вхожи в семью. Поначалу я мандражировала всякий раз, когда нужно было ехать на «общий сбор», ловила любопытные взгляды, смущалась, стеснялась, пыталась забиться в самый дальний угол, лишь бы никто не заметил, насколько на самом деле я не подходящая кандидатура для их сына, внука, брата…

Особенно боялась Марию Константиновну – бабушку, даже призналась однажды Лёве, на что он рассмеялся и заявил, что я не единственная в своём роде, он тоже бабулю побаивается, что там, дед её опасается, так что всё нормально.

Нормально не было, я видела в каждом слове подвох, хотя никто глазом не повёл, когда узнали о моём происхождении, образовании и жизни в благородном семействе Родички. Те попытались было открыть глаза на мою гнилую, жадную и развратную натуру Одиным.

Об этом я узнала случайно, из разговора Лёки с мужем, та от души хохотала, слушая рассказ, как Сергей отбрил дедулю-адмирала, а я онемела в ужасе, не зная, что делать, думать, куда бежать.

– Ой, – подпрыгнула на месте Лёка, заметив меня. – Фея, милая, не переживай! Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из нас всерьёз относится к словам жуликов, ворья и скупердяев? Пф-ф-ф! – махнула небрежно рукой, показывая всю ничтожность ситуации вообще и Мамоновых в частности.

Несмотря на разницу в финансовом положении в сторону Мамоновых, Одины выигрывали по части репутации, связей, знакомств, Фридманами, наконец, которые с кем попало на одну лавку не присядут, не то, что общаться или строить партнёрские отношения.

– Нет? – моргнула я, не зная, что ответить.

– Нет! – загоготала Лёка. – Ты этого адмирала вообще видела? Сморчок сушёный, Старик Хоттабыч на минималках!

И начала изображать бывшего деда-свёкра, да так похоже и смешно, что я не выдержала, засмеялась в голос. Неужели я и правда когда-то опасалась этого… Старика Хоттабыча… на минималках?!

– Ольга Борисовна, – покачал головой в наигранном осуждении Сергей. – Как ни стыдно, взрослый же человек.

– Не стыдно! – заявила Лёка, зыркнув на мужа, поигрывая бровями. – Иди лучше сделай мохито для нас с Феей. Тебе безалкогольный? – с надеждой посмотрела в мою сторону, вернее, в сторону моего живота.

– Алкогольный, – растянула я губы в улыбке.

– Чьёрт! – сморщилась Лёка. – А так хотелось с лялечкой понянчиться, малюсеньким Одиным-младшим.

– Родим своего, – заявил Сергей, который успел выйти из комнаты, но зацепившись за последнюю фразу, вернулся.

– Я сказала «понянчиться», а не «уйти в декрет», – с улыбкой протянула в ответ Лёка.

Я бы так и продолжала смотреть с опаской на Марию Константиновку, если бы не один случай. В тот день мы приехали на день рождения Ильи Львовича, было обещано камерное празднество только для своих, коих набралось с небольшую свадьбу.

Лёву почти сразу выдернули на работу, в который раз испортив нам совместный выходной. Я быстро сунула в его руки бутерброды, салат в контейнере и стейк, зная, что вспомнит он о хлебе насущном только тогда, когда освободится. Не факт, что буфет будет открыт. Останется голодным, если какая-нибудь сердобольная сестричка не поделится бутербродом, а это не дело, у девчонок не такая большая зарплата, чтобы прожорливых хирургов подкармливать.

Вернулся Лёва среди ночи, уставший, осунувшийся, хмурый, со слов Гены знала, что ушёл пациент после ДТП. Какая-то скотина села пьяной за руль, в одно мгновение не стало ребёнка, я понимала, что Лёва с бригадой боролись до самого последнего, делали, что могли, но врачи – не боги, Тот Самый Один тоже.

Побежала встречать, начала хлопотать на кухне, опасаясь громко греметь посудой, все спали. Помимо бабушки с дедушкой, в доме остались Лёка с семьёй, Сергей немного перебрал с алкоголем, было решено, что на утро пациенту показан свежий воздух.

Молча накрывала на стол, зная, что мой мужчина сметёт всё, что подам, без капризов и выкаблучиваний. Лёва молчал, я не решалась расспрашивать о случившемся. Он редко приносил проблемы домой, старался беречь меня от собственных воспоминаний, любое упоминание о покалеченном ребёнке вызывало во мне бурю эмоций, слёз, а то и истерику. Вспоминался Миша, его плачь, другие маленькие пациенты, не все из которых выкарабкались.

– А я, знаешь, фильм смотрела, – залепетала, чтобы что-то говорить, не вариться в глухой тишине. – Такой дурацкий, ужас! Обещали мелодраму про любовь, на деле ерунда какая-то. Хочешь посмотреть? – ляпнула после столь «шикарной» презентации.

– Сильно дурацкий? – уточнил Лёва, наконец-то, улыбнувшись. Криво, но ведь улыбнулся, уже хорошо.

– По десятибалльной шкале на сто! – отчиталась я. – Вот, пельмени с бульоном, – пододвинула я тарелку поближе к Лёве.

Нарезала хлеб, свежие овощи, зелень, тихонечко достала остатки недопитого коньяка, поставила рюмку перед Лёвой. Конечно, я прекрасно знала, что коньяк пьют из снифтеров, но лафитники, оставшиеся с дореволюционной поры в семье, как нельзя лучше подходили ситуации и обстановке. Подумаешь, не вино Шато Лафит, коньяк тоже из винограда!

– Тоже, пожалуй, – хлюпнула себе коньяка, мысленно сморщившись. – За Илью Львовича! – шёпотом провозгласила я.

– За деда, точно, – ответил Лёва и выпил одним махом, не поморщившись.

Потом я подкладывала холодные закуски, оставшиеся после праздника, рассказывала о разборках Бергамота с Пышкой за случайно обронённый кусочек шашлыка. Кот одержал оглушительную победу, но Лёша пожалел любимицу, угостил мяском в тайне ото всех.

После ночной трапезы включила тот самый ужасный фильм, устроив телефон на столе, уселась на колени к Лёве, обняла, нажала на «пуск», чмокнула в щёку с появившейся щетиной и замерла. Лишь машинально поглаживала предплечья, плечи, шею Лёвы, не отдавая себе отчёта, что напряжённые мышцы под моими руками расслабляются.

Мы досмотрели фильм, которые при совместном просмотре оказался очень даже милым, несмотря на бездарную игру актёров и глупый сценарий. Лёва легко подхватил меня на руки и отправился в комнату, отведённую нам.

Уже на выходе мы столкнулись с Марией Константиновной, которая замерла в проходе, глядя на нашу парочку. А мы что? Мы фильм смотрели, пельмени ели, коньяк из лафитников девятнадцатого века тянули – ничего неприличного!

– Всё хорошо, бабуль? Давление? – спросил Лёва, поравнявшись с бабушкой, не выпуская меня из рук.

– Всё отлично, Лёнечка, всё просто замечательно, – ответила Мария Константиновна. – Пожалуй, последую вашему примеру, – посеменила она в сторону кухни. – Деду не говори, что я коньяк ночами распиваю, – добавила строго.

– Пять капель, – якобы строго ответил Лёва.