Феномен Солженицына - Страница 182
Вот как откровенно высказывает он в «черновике» свой взгляд на участие евреев в нашей большой войне:…
Вопрос: если евреев в нашей стране процента полтора (по переписи 1959 г. – 1,1%, но вероятно многие записались русскими) – то эти полтора процента были ли выдержаны в Действующей армии? На тысячу фронтовиков приходилось ли 15 евреев? Сомневаюсь. И если даже да, токак распределялись онимежду боевыми частями – и штабами, и вторыми эшелонами?..
А среди забронированных от мобилизации? А в тыловых учреждениях? Там полтора процента были выдержаны? Думаю, что ой-ой-ой, с какой лихвой! Но статистикой этой (как и всякой другой) никто у нас не занимался и не займется. Вот рассказ рязанской парикмахерши:
«В 1-ю школу приехал к нам госпиталь из винницких врачей,все до одного евреи, и сестры тоже.Наняли только русских: коменданта, сестру-хозяйку да меня. Но и нас выжили. Среди раненых был еврей-парикмахер, его вместо меня поставили».
Этот рассказ –не доказательство.Но –народное чувство наверняка.
А вся паническая многоэшелонная эвакуация 1941 года? Из евреев – наполовину или больше? Скажут: понятно, русским не угрожало уничтожение, а евреям угрожало; и те западные области особенно евреями и были населены. А все-таки: сколько там было евреев-мужчин с медицинскими справками или броней? И этобесстыдноебезоглядное, опережая запрос,швыряние денег, которые вдруг у стольких евреев оказались пачками, пачками?
Народному чувству не прикажешь: осталось у русских, у украинцев, у белорусовтягостное ощущение, что евреи прятались за их спину…
(Здесь и далее все выделения жирным шрифтом принадлежат Солженицыну)
У меня этот рассказ рязанской парикмахерши вызвал особое недоверие, потому что моё военное детство (эвакуация) прошло рядом с Полоцким эвакогоспиталем, среди врачей и медсестёр которого была одна-единственная еврейка – моя мама. Впрочем, я не исключаю, что «народное чувство» какой-нибудь местной парикмахерши всех «выковырянных», приехавших в уральский город Серов вместе с Полоцким госпиталем, – и русских, и поляков, и украинцев, и белорусов, и мало ли кого ещё, – воспринимало как евреев.
Что же до причин массового уклонения евреев от фронта, то здесь концепция Александра Исаевича как раз не совпадает с «народным чувством», – во всяком случае, с тем, которое отразил в своём стихотворении «Про евреев» Борис Слуцкий. («Они солдаты плохие…»)
Вопреки этому расхожему мнению, А. И. считает, что евреи как раз солдаты очень хорошие. (Ведь доказали же они это у себя в Израиле). Но – не расчёт им был воевать за Россию:…
Но отклоняю свое сомнение! – пусть 1,5% были выдержаны безупречно. Однако эта война должна была быть для евреев особой, «газаватом»: не Россию предлагалось им защищать, но – скрестить оружие с самым, может быть, страшным врагом всей еврейской истории. Не мобилизации следовало ждать, нотолпами добровольцев ломитьсяв военкоматы! Не освобожденным по болезни – «зайцами» цепляться к фронтовым эшелонам. (И одновременно – какая возможность возвыситься во мнении русских, укрепитьсвое положение в России!)
Но – не видели мы такой картины. Того массового львиного порыва, как при защите Израиля от арабов – не было. Наверняка.
Но враг – безусловный и страшнейший! Но выдающееся военное мужество евреев доказано шестидневной войной! Что же помешало?
Какая причина?..
Расслабляющий расчёт: страна здесь – не наша,кроме нас – много Иванов, им все равно воевать, они и за нас повоюют с Фрицами, а намлучше сохранитьсвою выдающуюся по талантам нацию, и без того уже вырезанную Гитлером.
Это до такой степени противоречит всему моему опыту, что заведомую и очевидную чушь такого объяснения у меня даже и не возникла потребность опровергать. Тем более,что картину, которую А. И. почему-то не случилось наблюдать (толпы еврейских мальчиков, добровольцами ломившихся в военкоматы) я видел и на примере своих старших братьев (двоюродных – родных у меня не было), и на многочисленных примерах близких друзей.
Может быть, это и не глубокое и даже не искреннее убеждение Александра Исаевича, а чисто умозрительная «рабочая гипотеза»? Не знаю, не берусь судить. Но в чем он безусловно искренен, так это – в реплике о «выдающейся по талантам нации».
В этой иронической фразочке у негопрорвалось чувство.
Миф о пресловутой еврейской талантливости почему-то особенно его волнует. А в том, что это – именно миф, у него нет и тени сомнений:…
В литературе –повально талантливы– а гдевеликие писатели?В музыке сплошь талантливы – а гдевеликие композиторы?Для такого несравненного народа – достаточно ли в философии – одного Спинозы? В физике – Эйнштейна? В математике – Кантора? В психоанализе – Фрейда?
Пассаж этот совершенно замечателен. Но – не тем, что для подтверждения пресловутой еврейской талантливости ему недостаточно в музыке – Бизе, а в физике – Эйнштейна. (Таких как Эйнштейн, кстати сказать, во всей мировой физической науке было – раз, два и обчёлся: он да Ньютон. Только эти двое изменили наше представление о Вселенной). Не мыслью – неважно, верна она или абсурдна – поразил меня этот солженицынский абзац, а – опять! –бурным выплеском чувства,с необычайной силой искренности вырвавшимся в немличным отношениемк раздражающему его мифу о несравненной талантливости иудейского племени.
Многие историки сомневаются в том, что Сталин был антисемитом: предполагают, что антисемитизм для него был – не более, чем орудием в его сложной политической игре.
Даже про Гитлера рассказывают, что он будто бы однажды – то ли сказал, то ли написал, – что настоящим антисемитом он никогда не был: просто политическим гением своим понял, что зло должно быть персонифицировано, и лучшей персонификации мирового зла, чем евреи, ему не найти.
Не знаю, может, оно и так.
Но насчёт Александра Исаевича у меня сомнений нет. Теперь я уже точно знаю, что его антисемитизм – самый что ни на есть настоящий, искренний, «нутряной».
Даже физический облик еврея вызывает у него омерзение. И, будучи натурой – как-никак – все-таки артистичной, художественной, он не может этого утаить:…
В лагерной баньке стояла ванна, украденная зэками со строительства, в ней мылось вольное начальство, теперь разрешили и единственному из заключенных – Бершадеру. Шумная бригада зэков, неожиданно запущенная, застала его там. Не помню более неприятной мужской наготы. Бершадер лежал в ванне, поджав ноги, и казался круглым жирнымкомом пудов на шесть. Как свисали у него жирные щеки со скул, так свисали дальше волосатые мешки грудей, и жирные мешки на ребрах, и волосатый огромный живот.
Наверно, этот лагерный кладовщик Бершадер и в самом деле был омерзителен. Но в самой этой его омерзительности Солженицын видит – и подчеркивает – именно еврейские черты:…
…низенький, неприятно-жирный, с хищным носом и взглядом, толстыми похотливыми губами…
А с какой нескрываемой, почти детской радостью вываливает на нас Александр Исаевич целую коллекцию собранных им высказываний о еврейской ущербности, духовной и творческой еврейской неодаренности. И уж совсем особенное удовольствие, особый, так сказать, кайф он получает, когда удается ему сыскать такие суждения, исходящие отсамих евреев:…
Аполлоний Мелон, например, ещё 2 тысячи лет назад упрекнул евреев, чтоони неспособны к самостоятельному творчеству, а всегда – подражатели.Отто Вейнингер, которого уж не обвинишь ни в личной, ни в национальной зависти, пишет: «Еврей беден тем внутренним бытием, из которого только и может вытекать высшая творческая сила». «У еврея нет глубокого чувства природы. И потому он не понимает земельной собственности». «Еврей не хочет оставить трансцендентного, он не чувствует, что непостижимое придает цену существованию. Он хочет представить мир возможно плоским и обыкновенным». «Евреи с жаром ухватились за дарвинизм, за смехотворную теорию происхождения человека от обезьяны. Они обнаружилипочти творческуюспособность в качестве основателей того экономического понимания человеческой истории, которая вовсе устраняет из неё – Дух». Он отмечает «подвижность» еврейского духа, великий талант к журнализму, расположение к сатире и лишённость юмора, высокую степень в образовании понятий (отсюда – юриспруденция). И – отсутствиеблагочестия,«лишающее его возможности воспламениться высшим восторгом». Нет чувства демиурга.