Феномен по имени Лукьяненко - Страница 1

 Сергей Васильевич Лукьяненко родился 11 апреля 1968 года в казахском городке Каратау, чье название переводится как Черные Горы, в семье потомственных врачей. Отец Сергея — известный в республике психиатр, мама — нарколог. Когда Сергею исполнилось пять лет, семья перебралась в Джамбул. Примерно тогда же мальчик научился читать. Первой прочитанной книгой стала, конечно же, книга фантастическая — подаренный старшим братом зеленый томик «Незнайка на Луне». Вскоре будущий писатель пошел в первый класс местной школы с математическим уклоном, которую благополучно и закончил через десять лет. Дальнейшая дорога во исполнение семейных традиций, естественно, вела в медицину, и в 1985 году Сергей поступил в Алма-Атинский Государственный медицинский институт (АГМИ). К тому моменту он уже был настоящим фанатом фантастики, читал все подряд. Но с новыми книжками было тяжело, и однажды на первом курсе на почве бескнижия захотелось написать что-то самому. Чтобы самому же потом и прочитать. В дальнейшем фантаст Сергей Лукьяненко всегда поступал и поступает так — писать надо то, что потом самому будет интересно прочитать. А тогда было написано несколько коротких рассказов, которые молодой человек радостно начал рассылать по редакциям. Это возымело успех — в 1988 году журнал «Заря», незадолго до этого созданный и выходивший параллельно на русском и казахском языках, напечатал в разных номерах три рассказа «Нарушение», «Чужая боль» и «Спираль времени». А в конце 1988 года пришел и всесоюзный успех — миниатюру «За лесом, где подлый враг» опубликовал «Уральский следопыт». Легендарный редактор «Уральского следопыта» Виталий Иванович Бугров, выловивший рассказ из огромного «самотека», фактически стал «крестным отцом» молодого автора. Бугров прислал Сергею приглашение на литературный семинар «Аэлиты-89», а затем и организовал командировку от журнала на всесоюзный семинар в латвийских Дубултах.

Первое крупное произведение Сергей написал на втором курсе — толстая синяя тетрадь вместила в себя три повести «Прости мне свою боль», «Танцы на снегу»[1] и «Не беги — гололед…», объединенные в роман «Холодное пламя». Роман так и не был опубликован, однако в межпланетных приключениях капитана службы безопасности Земного Содружества Стора Ивина можно увидеть ростки сюжетов многих будущих книг писателя.

Немало писателей, как на Западе, так и у нас, вышли из фэндома — глобального неформального объединения поклонников фантастики. Сергей не исключение — уже на третьем курсе он основал клуб любителей фантастики «Альфа Пегаса»; начиная с 1989 года активно путешествовал по конвентам и литсеминарам, а на переломе восьмидесятых-девяностых вместе с Аланом Кубатиевым даже основал журнал фантастики, первоначально носивший название «Чудеса и диковины», а впоследствии переименованный в «Миры». В начале девяностых, отучившись год в интернатуре по специальности врач-психиатр, Сергей сделал окончательный выбор в пользу литературной стези: кроме журнала, работал в газете «Казахстанская правда», затем в издании для девочек «Мальвина», а с 1994 года окончательно ушел «на вольные хлеба». Убедить родителей, что он может оставить семейные медицинские традиции и идти собственным путем, помог гонорар за повесть «Тринадцатый город», напечатанную в одном из сборников ВТО МПФ,[2] который студент-медик как-то привез домой в Джамбул — размер гонорара на тот момент превосходил годовую зарплату врача.

В том, что человек, знающий и любящий фантастику, принимается ее писать, есть масса положительных моментов. Фантастика — литература идей, и зачастую авторы, приходящие в фантастику «со стороны», не понимают, что их сюжеты банальны и неоднократно отработаны. Но в чрезмерной начитанности есть и минусы — молодой писатель поневоле начинает подражать своим кумирам. Свой неповторимый стиль, если есть талант, вырабатывается с опытом. В ранних произведениях Лукьяненко сильно ощущается влияние прочитанного. Со страниц его первых рассказов и повестей на нас с прищуром глядят Хайнлайн и Саймак, Гамильтон и Шекли, а особенно Стругацкие и Крапивин.

Сбросить невольные оковы Сергей смог в 1992 году, когда от подражательства перешел к ниспровержению, к полемике с корифеями. Повесть «Рыцари сорока островов», начатая как пародия на книги Крапивина, выросла в жесткое противостояние крапивинской этике и принесла Лукьяненко всероссийское признание и премию «Старт» за лучшую дебютную книгу.[3] Детская жестокость а-ля Голдинг на фоне романтического антуража эпатировала читателя, ощущающего себя благодаря мастерству автора на месте героев книги. Повесть подверглась критике со стороны таких мэтров, как Владислав Крапивин и Кир Булычев, отмечавших при всех литературных достоинствах текста нереалистичность поведения подростков в предложенной автором ситуации и чрезмерное количество насилия на страницах книги. Однако читатели, уже чувствовавшие приближение новой, жестокой эпохи приняли повесть «на ура».

Одна из любимых забав Лукьяненко-писателя — экспериментировать с жанрами, меняя их как перчатки. Он писал и космооперу (трилогия «Лорд с планеты Земля», «Танцы на снегу»),[4] и жесткий футуристический боевик («Линия грез», «Императоры Иллюзий»), и детскую юмористическую фантастику (трилогия «Остров Русь»), и фэнтези («Мальчик и Тьма»), и мистический реализм («Осенние визиты»), и альтернативную историю («Искатели небес»), и виртуальную реальность («Лабиринт отражений»), и детективную пародию на киберпанк и космооперу («Геном»), и городскую фэнтези («Ночной дозор») и т. д. Особенно многогранность таланта автора проявилась в середине девяностых, когда почти одновременно были написаны такие разные по духу и стилю произведения как «Линия грез» и «Осенние визиты».

В дилогии «Линия грез» / «Императоры иллюзий» (позже к двум романам добавилась небольшая повесть «Тени снов») используются топонимика и антураж компьютерной игры «Master of Orion», однако совершенно самостоятельный сюжет не дает поводов называть эти произведения новеллизациями. Приключения телохранителя Кея Дача и его юных спутников Артура и Томми в обществе, где бессмертие можно купить за деньги, вроде бы и напоминают обычный квест, однако по сути являются богоискательством. И финал, в котором Кей приходит к Богу, но видит перед собой лишь пустыню, придает дилогии философский оттенок.

В «Осенних визитах» — на наш взгляд, одной из лучших вещей Лукьяненко — тоже хватает приключений и философии. Но «приключения тела» не вытесняют «приключений духа», а противостояние мистических сил, определяющих вектор развития человечества, сведенное к противостоянию отдельных людей в современной Москве, также напоминает квест, но квест этический. Апробативная этика многочисленных героев романа, как двойников, так и «оригиналов», невероятно жестока — уж во всяком случае, не идет никакой речи о «слезинке ребенка», и средства одержали полную и окончательную победу над целью. Вечный вопрос мировой литературы — «Что есть добро, и чем оно, собственно, отличается от зла?» — соседствует с чисто российским «Что делать?» и библейским «Камо грядеши?» В многочисленных смысловых и этических слоях барахтаются, пытаясь выплыть, герои романа, неожиданно оказавшиеся заложниками Будущего. Изначально «Осенние визиты» были на одну главу длиннее, но Лукьяненко сознательно убрал эпилог — и читателям до конца не ясно, был ли правилен выбор одного из персонажей, писателя Зарова (прототипом которого многие склонны считать самого Сергея).

Ярослав Заров в романе приезжает из родной Алма-Аты в Москву, этот эпизод оказался пророческим: над «Осенними визитами» Сергей Лукьяненко работал в Алма-Ате, а когда книга вышла, он уже перебрался в Москву и получил российское гражданство. Казахстан нечувствительно потерял одного из самых известных своих писателей.