Феникс: Выход из сна (СИ) - Страница 1

Хмурая синева полной луны освещала лицо чернокожего бездомного. Раскуривая вялую самокрутку, мужчина пытался сосчитать в уме: сколько же ему удалось наскрести денег за прошедший вечер? Пять, десять долларов? Впрочем, на пару банок пива перед прохладным уличным сном должно хватить.

Внезапно, послышались громкие шаги. Они гулким эхом доносились из кривого закутка между домами. Мужчина увидел хрупкую босую женщину, идущую по грязным лужам.

Держась за огромный живот, она старалась выйти на свет. По лицу стекали красные струйки, до жути напоминавшие мироточение. Женщина тянула руки вперед, пытаясь найти поддержку там, где была лишь пустота и холод.

На каком она месяце? Наверняка ей рожать уже вот-вот!

В белом платье и грязном платке, поверх седых волос, бедняжка дрожала от холода. Учитывая, какая выдалась морозная ночка, бездомного всего передернуло.

Присмотревшись внимательнее, он заметил, что она довольно молода. Но почему ее волосы выглядели, как парик пожилой дамы? Еще несколько шагов и девушка рухнула на колени перед обитателем ночных улиц, попутно сломав клуб дыма из его папиросы.

— Господи! — воскликнул бездомный. — С вами все в порядке?

На вопрос бродяги она не ответила. Проведя рукой по лицу, незнакомка еще сильнее размазала кровь. Именно кровь. Теперь мужчина отчетливо это увидел. Он не мог ошибиться, слишком часто его избивали в глухих подворотнях. Что такое кровь он знал не понаслышке.

— Вас ограбили?

— Прошу. Он идет за мной, он хочет забрать, — прошептала девушка.

— Что? Кто? — бездомный помог встать новой знакомой на трясущиеся ноги. — Кто вас преследует?

— Нельзя… Не могу… Невозможно…

— Чего нельзя? Не понимаю?

Он пытался разобрать ее слова, но девушка говорила тихо, сквозь плач. Смотря в испуганные до ужаса глаза, мужчина невольно проецировал ее страх на себя.

— Мне нельзя…

— Чего вам нельзя?

Буквально секунда и дрожь в ее теле сошла на нет. Незнакомка перестала шептать неразборчивые бредни. Вместо этого она схватила бездомного за плечи и заглянула окровавленным лицом в его глаза:

— Мне нельзя говорить его имя!

Ощутив холод, промчавшийся от макушки до пяток, мужчина несколько секунд стоял в оцепенении. О ком она? Чье имя нельзя называть? Что черт возьми здесь вообще происходит?

— Он хочет забрать, — девушка положила кровавые ладони на выпирающий живот, оставив багровые пятна на белом платье. — Он всегда забирает то, что принадлежит ему. Но я не могу… Просто не могу!

— Что?! — спросил бродяга. — Чего вы не можете?

— Я не могу позволить ему завершить круг.

— Круг?

Теперь бездомный испугался по-настоящему. Его трясло так сильно, словно температура резко понизилась. Несмотря на то, что перед ним стояла хрупкая девушка, не представляющая никакой опасности, он хотел очутиться где угодно, только не рядом с ней. Что-то в ее словах пугало до чертиков. То, с каким испуганным выражением она вглядывалась в его уставшее лицо, как отчаянно вцепилась в его одежду! — так сильно он не трусил уже очень давно.

— Пойдемте, — собравшись с духом, сказал мужчина. — Здесь недалеко есть церковь. Уверен, там вам помогут.

Обхватив бедняжку за плечи, он повел ее в сторону храма. Туда, где все страхи должны сойти на нет. Туда, где приходит успокоение.

Но что-то подсказывало: того, кто гонится за девушкой, это место вряд ли остановит.

Темнота… Абсолютная, всепоглощающая.

Она цепляется липкими пальцами за мое лицо, пытается заглянуть в самую глубь. В то место, где остались лишь страх и безнадежность. Упиваясь дрожью, тьма слизывает соленые слезы с моих холодных щек. Улыбается! Смеется надо мной, зная, что я целиком и полностью в ее власти.

Мне не выбраться. Все кончено. Отсюда не сбежать. Пути назад отрезаны звонким лезвием черного мастера. Двери заколочены на десятки гнилых досок: удары молотка до сих пор отражаются эхом от ледяных стен.

Я чувствую мерзкие капли. Они падают мне на голову, стекая по обнаженному телу. Оставляют мокрые линии на моей шее, груди, бедрах. Их путь продолжится, после того как они бросят меня одну. Затерявшись в густой тьме, проклятые капли забудут о моем существовании, словно предатели, покинувшие друга в беде.

Руки немеют так сильно, что я не ощущаю пальцев. Грубая веревка впивается в кожу со всей своей яростью. Я ничего не вижу, но догадываюсь: по моим предплечьям течет густая кровь от того, что кожа лопнула.

Меня подвесили словно животное, оставив умирать во мраке.

***

Майкл Стоун делал это много раз. Он знал, что такое выходить под оглушающий гул толпы, готовясь отдать всего себя на потеху публике. Он провел долгую карьеру бойца, можно даже сказать: для кого-то Стоун был легендой. Но в этот воскресный вечер мужчина вновь испытывал страх. Словно ему удалось вернуться на пятнадцать лет назад. Когда все впервые.

Дело заключалось в том, что сегодня он присутствовал здесь в качестве комментатора боев, а не участника кровавого побоища. Да, Майкл Стоун любил устроить зрелищную драку. Впрочем, за это его и обожали. Если бы не роковая случайность — автомобильная авария, из-за чего врачам пришлось отнять правую ногу бойца, — кто знает, сколько бы ему еще удавалось держаться на вершине «Олимпа»?

Постучав костяшками пальцев по протезу, спрятанному под черными брюками, Майкл сел за стол напротив октагона, и надел наушники с микрофоном. Секундой позже к нему присоединился Дилан Клаус. Человек, чей голос представлял бои в клетке на протяжении десятилетия. Он столько времени являлся комментатором промоушена, что стоило произнести мужчине любую фразу и в голове обывателя сразу же всплывали кадры разбитых лиц и смертоносных бросков.

К сорока пяти годам Дилан стал настоящим мастером своего дела.

— Здравствуйте, Майкл, — присаживаясь на соседний стул, поздоровался Дилан. — Очень рад, что сегодня мне выдался шанс поработать с таким человеком, как вы.

В его словах не было лести. Он говорил от всего сердца. Искренне и открыто. На секунду мандраж Майкла приутих. Благородное лицо опытного комментатора располагало к себе, как ничто лучше.

— Не волнуйтесь, — продолжил Дилан. — В первый раз, я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Но, уверяю, это не страшнее чем выходить туда! — он указал рукой в сторону клетки. — И каждую секунду рисковать жизнью.

— Думаю, вы правы, — выдохнул Майкл.

— Главное, расслабьтесь и получайте удовольствие от происходящего.

Следующие пятнадцать минут мужчины проверяли аппаратуру и настраивали звук, наблюдая за тем, как место будущего побоища приводят в порядок.

В зале был настоящий аншлаг. Народу собралось столько, что даже в лучшие годы Майкл не мог похвастаться таким количеством зрителей. А в свое время его бои били рекорд за рекордом.

Удивительно, но все кардинально изменилось именно с ее приходом. Девушка, что в скором времени должна была выйти в ринг, стала настоящим Богом для миллионов людей, собравшихся в зале и перед экраном телевизоров.

***

Крутя черный маркер между пальцами, Фрэнк Чейз пытался успокоиться. Он знал, что сегодня ее выступление. Знал, что в этот воскресный вечер его дочь вновь поставит все на кон. И это не пустые слова! Каждый пропущенный удар мог оказаться последним. Одно неудачное падение и ее уже не вернуть. Он знал ее тайну…

Фрэнк не мог потерять ее снова. Только не после того, через что им пришлось пройти. Того, через что пришлось пройти ей.

Лежа на кровати, в комнате небольшого мотеля, он нервно подкидывал вверх маркер, пытаясь сосчитать его обороты. Все что угодно, лишь бы не думать о предстоящем поединке его девочки. Как бы он хотел сейчас быть там, с ней! Держать дочку за руку. Дать ей понять, что ему не все равно. Что он любит ее!