Феерия для другого раза I - Страница 6

Еще в начале, в самом начале, я трясся от страха… я говорил себе, в этом есть что-то опереточное!.. У меня было бы меньше хлопот!.. но, несомненно, только из-за моей скромности, но мне не хватает связей, в этой оперетке для меня не осталось роли… чужие козни, и вот некто, дергающий за ниточки, убивает поэзию и превращает вашу жизнь в прозу!.. из прозы в прозу, что еще печальнее! черная тоска! мой роман! Вы видите мое падение! Увы, вы знаете продолжение! Сначала масса лишений, потом все хуже и хуже, от проклятий до громов Господних, и вот последнее Бесчестье, мучение, унижение, преисподняя… Даже вопрос так не ставится, будто я равен Марку! Скандальный, смешной, скулящий? А затем? повешенный? Ну и?

Совершенно естественно, что Марк Аэд де Марк[61] разбрасывался! успех сопутствовал ему во всем! Я мог бы в своем доме открыть музей, но под позолотой я бы не скрыл свою истинную суть! Я ведь понимаю!

Мне часто случалось слышать:

– Вы только романом и занимаетесь! Вы не в состоянии сотворить настоящее произведение, пьесу там или сонет!

– Черт! Дерьмо! Это правда!

– Посмотрите на Марка!

Слова, доводившие меня до исступления! Во мне клокочет злоба! Убийственные слова! Я принимал участие! Но все-таки… о! там! Скала рухнула мне на нос!.. я не задираю его к звездам, как Марк… все у меня валится из рук, разбивается! Это лавина! мое призвание – медицина! я талантлив наперекосяк! даже моя слабость мешает мне… себя уничтожить… Марк, его целовали Музы, больного или здорового… у него были бы Голконды сокровищ, часовня в его честь, где бы собравшиеся почитатели, разинув рот от восхищения, падали на колени, воздев молитвенно руки, ладно, достаточно, и покончим с этим! В мире довольно хамелеонов, которые всегда одерживают победу, всех устраивают, им Слава, портреты, они в Словаре, в министерских унитазах и даже в Тюрьмах! что бы хоть один, по крайней мере, остался доволен! Ушел в зените славы!

Болезнь заставила его действовать… моя же меня обезоружила… я остаюсь здесь, весь обуглившийся… вечно повторяющийся… Посмотрите на эту страницу!.. Он – это нестерпимое страдание, я же – тупая боль… Я вижу себя на кресте, я был бы скучен, даже на финише, мне приходит на ум только площадная ругань, и ни одной возвышенной эпитафии!

Я был бы мучеником, которого толпа освистала бы! Возьмите, к примеру, эту книгу, удивительно, что она еще не потеряла шансов!.. просто кошмар! Никогда мне не расплатиться за корректуру, набор, издание, марки…хорошо, если внезапно не разразится война, хорошо, если они не скрывают все от прессы! (Ах, скажете вы, это мания! пятнадцатый раз об одном и том же!) И все зло, о котором только можно помыслить! Ужасно, что у меня есть и враги, и оскорбленные мною, и все они могущественнее меня! Они чувствуют себя оплеванными! вы же знаете! но я хочу предупредить удар! Все-таки! злоба в агонии! Волк околевает молча,*[62] но не я!

Ваши псы – дворняги! Вы загнали не то чудовище! Селин – «деревенщина»! ему наплевать! Да были б вы в тысячу раз настырнее и разевали жадные пасти, как всякие там африканцы, азиаты, шакалы, соединенные Америки, кондоры, Драконы, – он на это положил! Доктор Детуш – вы не чувствуете? Да уж, доктор Детуш, это чувствуется! Вы бы сорвали лавры. Если бы вы затронули тут тему Диплома, это был бы конец и смерть! Но тут оскорбился бы я из-за этой беспокойной тени, улюлюкающего стона привидения, вскрытия Луны? чтоб я еще заставлял все это вертеться для вас! чтоб это взлетело еще выше! Тяжелое дыхание монстра! писающий кровью, воющий! с печенью, вырванной по чьему-то приказу! На Луну! как гиена! чтоб еще больше разозлить его и раздразнить!

Беситесь! Монстр! Чу… Рог! На звук рога! я вас им призываю! и трубой! и рыцарским рогом Олифантом!*[63]

Красиво иметь свой призрак, вы увидите, это изысканное лакомство, собственный порок, я вас догоню в морге, я с вас сдеру прокопченную шкуру! Вот вам спектакль в Одеон! Гран-Гиньоль! Казино? Нет! Шайо!*[64] Еще я люблю Оперетту! Обычно я весел и воодушевлен, в приподнятом настроении, «Вермо», шаловлив! слаб до танцовщиц! О, во мне не так много от висельника! твердо держащий равновесие! Девочки-танцовщицы, на которых я люблю смотреть, такие розовенькие, быстрые, проворные, музыкальные! эта уравновешенность! о, зверюшки! Икры, бедра, улыбки, пронзающие плоть! как вас кромсает вдохновенье! «Joye et joye».*[65] Черт бы побрал этот рог! Звук, доносящийся из глубины леса! коломбины! сальные бумажки! совы!

– Но закончите вы в тюряге!

– Ладно, ладно, хорошо! спасибо, свинья ты этакая! нет слов! А! О! читатель, мое почтение! извините настоящее состояние высокого искусства! простите этих повешенных, эти неприятности!.. и эту маленькую вольность тоже… я вас вовсе не запутываю!.. вы здесь, со мной, наверху, на седьмом этаже, вид на сады… мой стол… Клеманс… моя история… ее сын… грабеж моего добра, который только что… Я раздумывал о часе «X», о, это очень трудно представить воочию! все радиостанции об этом уши прожужжали… «час X, час X»!.. с одной стороны, мир, с другой… эта самоуверенность! никаких сомнений! эти расчленения преданных! многообещающе! горы трупов на площади Трон, площадях Револьт и Бастилии! это был бы самый шикарный, самый веселый и яркий праздник, когда-либо виденный парижанами! и парад, и карманьола, веселье от площади Конкорд до собора Нотр-Дам после коронации Людовика XVI! Какими все стали скромными, говорит народ, и Мстители, и «Родина»! Народное гуляние на две недели, заполнены не только улицы, но и крыши! Костер, пылавший десять дней! Дымится мясо «проданных», куча трупов, высотой с Триумфальную Арку! Они, должно быть, тряслись от нетерпения! Стены дрожали на всех этажах, переходы метро ходили ходуном, в привратницких осыпалась штукатурка.

Поэтому они явились вдвоем, Клеманс и ее сын! Они явились, трясясь в общем ознобе.

– А где ваш «сифон»?[66]

Я преодолеваю стеснение, я не чешусь.

– У него есть аусвайс,*[67] у Марселя?

– Да! – вздыхает она.

– А почему же он не приехал?

Мне нравится ковыряться в ранах, это характерно для медиков… о, но это, наверное, не так уж и просто! Нужно, наверное, чтобы меня сначала обследовали? Этот парень? или кто-то другой?… конь с яйцами! Парень – подосланный убийца?… Почему он так побледнел! Абсолютно белый!.. Наконец-то, черт возьми… они не удерут! Убийцы они или нет! может, мне только кажется? и я могу спокойно пописывать романы?… Марсель остался дома… ну и что? А его дела? его поставки? его «чертовы цистерны»? нынче такая редкость… и немало других дел! сделки на фондовой бирже? блевотина! полный трындец! Обосрать немцев, евреев, французов с севера, парижан, Виши, побережье, порты, а еще «Мажестик»!*[68] и Монетный двор в Брюсселе! есть из-за чего возненавидеть Европу! Ах, как я измучен! Он вопил об этом! еще до Сталинграда… еще во времена наших откровений… а я пребываю в бедламе! где мои былые притязания!

Тем не менее его жена здесь…

– Давай! сходи к нему! ты спросишь у него!

– Что?

Ах, ути-пути! би-би-би-би-си! the question!*[69] Чего желаете? поцелуй? маленькая услуга?

Как они вероломны, жестоки, обидчивы, жены друзей! Вы ничего не испытали в своей жизни, если ни разу ни в чем не отказывали жене друга! Потому что в этом случае вы не добьетесь ничего, кроме репутации, тысячекратной с хвостиком репутации Синей Бороды! Жулика без авто! побежденного маршала! с вонючими ногами, гнилыми зубами и зловонным дыханием! Это я вам говорю!