Федерация. Наблюдатель - Страница 6

– Составляю.

Пятнадцать минут прошли за созерцанием звезд. Когда я проснусь, рисунок созвездий будет иным – астероид улетит совсем в другой участок своей орбиты. Примерно через шестьдесят стандартных лет закончится очередной год по меркам этого куска камня – третий с того момента, как я приземлился на него в первый раз. Доживу я, интересно, до этого знаменательного юбилея?

– Доживу, куда же денусь…

Услышав сообщение корабля о готовности оборудования, я отправился на процедуру.

– Не хотите увидеть сообщения ваших родных перед сном?

– Нет, спасибо.

– Вы погружаетесь в сон. Какие параметры пробуждения выбрать?

– Те же самые, что и в прошлый раз.

– Принято. Приятных снов, наблюдатель.

Над моей кроватью защелкнулась прозрачная крышка, на которой загорелись цифры обратного отсчета.

Три… Два… Один…

И время остановилось.

Наверное, система не обманула и действительно показывала мне какие-то сны. Ни разу не мог вспомнить ни одного – просто потом откуда-то в памяти всплывали произведения неизвестных мне до этого писателей, композиторов, поэтов…

Крышка издала легкий щелчок и принялась подниматься.

Я моргнул и облизал высохшие губы. Сколько на этот раз? Судя по тому, что я себя практически нормально чувствую, прошло не так много времени. Может, год, не больше.

Темпоральное поле не может полностью остановить время. Точнее, может, но требует для этого колоссальных объемов энергии. В кораблике наблюдателя столько не найти – и в итоге мы лежим, проживая годы за часы. Организм самую малость стареет, постепенно наступает обезвоживание… Максимально допустимый единовременный срок пребывания во сне – сорок шесть стандартных лет. Но чувствовать себя отвратительно начинаешь уже на втором десятке.

– Система, сколько в этот раз длился сон? – поинтересовался я, поднимаясь.

И что такого случилось в этот раз, что потребовалось меня будить?

– Ваш сон продолжался двадцать семь стандартных суток.

Я застыл на месте, чувствуя неладное.

– Система, отчет по текущему событию.

– Текущих событий нет. Выдать общий отчет?

Кажется, начинается. Тот самый неприятный момент, когда ты понимаешь, что от смерти в бездонном космосе тебя отделяет только построенный две сотни лет назад корабль. Который взялся выдавать ошибки.

– Не нужно общего отчета. Выдать информацию по модулям памяти, вышедшим из строя за последние два часа.

– За последние два часа был деактивирован один модуль памяти, принявший и записавший ложную информацию. Нагрузка модуля успешно распределена. На модуль сбора информации отправлена команда деактивации, резервный модуль находится в процессе расконсервации.

– Замечательно…

Я взял стакан воды и отправился в командный отсек. Сел в кресло, задумчиво рассматривая панель управления.

– Система, выведи проекцию объекта наблюдения.

Свет в отсеке потух, а в центе пустого пространства вспыхнуло изображение системы Авалона. Обычный желтый карлик, носящаяся вокруг него крохотная планетка, напоминающая Меркурий в Солнечной системе. Авалон-два, довольно похожий на Землю, но на порядок более сухой. Третья планета, расположенная на заметно большем удалении от звезды – газовый гигант, окруженный десятком лун. Насколько я помню данные наблюдений, местные обитатели активно разрабатывают ресурсы на четырех из них.

– Система, покажи расположение модулей сбора информации, связанных с модулями памяти, вышедшими из строя за последние сорок дней. И покажи наше текущее расположение.

В воздухе загорелись еще три отметки. Одна – у самой стены, на немыслимо далекой от Авалона орбите, еще две – совсем рядом от третьей планеты системы. Ну, как – рядом… Если навскидку, то где-то в одной астрономической единице.

– И что это все должно значить, – задумчиво пробормотал я, рассматривая практически слившиеся в одно целое точки.

Там что-то действительно происходит или же существует глобальный системный сбой, искажающий информацию с этого направления?

– Система, рассчитай курс до сектора пространства, в котором находятся два отмеченных модуля.

– Курс рассчитан и проложен. Расчетное время движения на максимальной скорости – шесть часов сорок две минуты. Расчетное время движения с учетом разгона и торможения – восемнадцать часов тридцать две минуты.

Правильно, расстояние небольшое, мы даже на полную скорость выйти не успеем, как уже нужно будет начинать торможение.

Я немного помедлил, рассматривая красную линию, прочерчивающую пространство. Лететь в сектор, где, возможно, произошло что-то непонятное, не очень-то хотелось. Но нужно.

– Система, приступить к движению по проложенному курсу на максимально возможной скорости.

– Выполняю.

Пол слегка дрогнул, а черная поверхность астероида медленно пошла вниз. Я начал пристегиваться к креслу согласно протоколу безопасности.

Максимальная скорость моего кораблика – это скорость вхождения в гипер. И набирает он ее чрезвычайно быстро. Слишком быстро для того, чтобы человек или техника смогли пережить это без посторонней помощи.

Проблему решает поле гравитационной компенсации, разворачивающееся сейчас вокруг корабля. Настроенное на ограничение перегрузок пределами двух-трех единиц, во время набора скорости оно будет уводить избыточную энергию в приемники, расположенные по всему корпусу. Во время такого же стремительного торможения произойдет обратный процесс и противоположная по вектору гравитация компенсирует новые перегрузки.

Довольно просто, если на словах. На деле же такая технология – это прямой путь к практически мгновенному гиперпереходу. Моя “яхта” на него способна. Возможно, сейчас способны и другие наши суда. Остальные же государства абсолютно точно до сих пор разгоняются для входа в гипер месяцами. Слишком дорого и энергозатратно оказывается делать компенсаторы с такой мощностью и эффективностью, как у наблюдателей Федерации. И редко когда это кому-нибудь действительно нужно.

Черный корабль начал набирать скорость.

В старых фильмах, которые мне доводилось смотреть еще в детстве, перемещение на околосветовых скоростях иногда сопровождалось эффектными картинами, изображающими быстро мелькающие за стеклом иллюминатора звезды.

Понятно, ничего такого сейчас не происходило. Я лишь постоянно ощущал резкими толчками возрастающую и тут же спадающую перегрузку, немилосердно вдавливающую меня в кресло, а затем бросающую обратно на страховочные ремни. Кораблик разгонялся ужасающими темпами, беззастенчиво тратя запасы топлива. Еще чуть-чуть – и придется отправлять добытчика копаться в глубинах астероида. Либо, если на астероид я не вернусь, ловить пролетающие мимо камни и мусор. Которого в космосе не сказать, чтобы много.

Очередной толчок оказался чересчур сильным и я негромко выругался.

Самое неприятное в ситуации набора скорости такими темпами – это отсутствие возможности заснуть. Компенсаторы делают огромную работу, но взрывные перегрузки погасить до конца они не успевают – и тебя трясет в кресле, не давая ни секунды отдыха. Час за часом.

Разгон как-то неожиданно сменился торможением – и меня начало болтать в обратном направлении. Пришлось развернуть кресло и следующие девять часов смотреть в заднюю стену отсека, иногда переговариваясь с системой.

А затем все закончилось.

– Корабль прибыл в заданный сектор.

Я осторожно освободился из кресла и, ощущая страшную боль во всем теле, сделал осторожный шаг. Вроде бы жив…

– Система, провести полное углубленное сканирование сектора пространства, за которое отвечали выведенные из строя модули сбора информации. А я – спать. Меня не будить.

Кое-как добравшись до кровати, я рухнул на нее и отключился. Проспав в итоге почти десять часов.

Впрочем, к моменту моего пробуждения корабль успел закончить сканирование всего на три четверти, так что я ничего не пропустил. Более того, мне хватило времени для того, чтобы размяться, приводя в порядок не до конца восстановившийся организм, плотно пообедать, погулять по доступным мне корабельным помещениям…