Фебус. Принц Вианы (СИ) - Страница 11

Сержант к заданию подошел ответственно и выбрал пажу в сопровождающие надежного, на свой взгляд, человека. Лет тридцати пяти. С рожей такой продувной бестии, что я понял: мальчишка будет под надежным присмотром.

– Если вы, сир, разрешите ему по возвращению домой жениться, так он для вас в лепешку расшибется, – шепнул мне на ухо сержант.

Я пообещал. Лишняя морковка перед мордой ослика никогда еще не мешала успешному завершению любых дел. Тут главное – людей не «кидать», и в конце пути эту морковку исполнителю все же скармливать.

И до ручки допустил заранее мне благодарного воина – облобызать мои пальцы. Неприятное ощущение, неожиданно.

А вот то, что посвященных в эту миссию слишком много – мне было не по нутру. Я бы предпочел, чтобы об этом знали только я и курьеры. В крайнем случае еще дон Саншо. Но что сделано, того не воротить. Будем надеяться на отсутствие предателей в наших рядах. Все же феодализм на дворе, и присяга – еще не пустой звук. И в Бога люди пока еще искренне веруют. Пресловутый страх Божий имеют. По крайней мере, на уровне исполнителей.

Напоследок я устроил Иниго экзамен на предмет, куда он спрячет тайное письмо. Именно на себе, потому как лошадей и багажа своих он может по пути лишиться не по своей вине. И забраковал все им предложенные варианты.

Потом послали его это письмо прятать на себе в кустах, так чтобы никто этого не видел, а лучников по очереди обязали его обыскивать. Нашли все, кто искал, куда бы Лопес этот пергамент ни прятал. Даже подкладку сапог осмотрели. И каблуки.

Пришлось тайное письмо делать по размеру маленьким, плоским, без восковых печатей и прятать его под распоротую союзку в сапоге, которую потом стрелок аккуратно зашил. Это место никто не догадался осмотреть.

После чего решили, что курьер к подвигу готов, и разъехались без долгих прощаний.

Мы всей кавалькадой – тайком на запад.

Иниго со стрелком открыто, ни от кого не скрываясь, – на север.

Легенду курьеру особо выдумывать не стали, памятуя о том, что чем меньше лжи, тем меньше врать. А чем меньше врать, тем меньше путаться в показаниях. И соответственно забывать то, что раньше наврал. Молодой небогатый нобиль* из Басконии ищет места при дворе герцога Нормандского, куда и направляется. К чему имеет рекомендательное письмо от герцогского дома Кантабрии, на собственное натуральное имя, что характерно. С подлинной гербовой печатью дона Саншо. А посему весь свой груз им со стрелком пришлось забрать с собой, хотя это теоретически и уменьшало среднюю скорость их похода. Но иначе бы вызывало лишние подозрения. Мы даже шатер им отдали для достоверности.

Уезжал от нас де Лопес просто счастливый, с душой, поющей «о доблестях, о подвигах, о славе».

Мы же, оставшиеся, в отличие от него, топтали турский лес в поте морды и с разной степенью угрюмости.

В обед поели кулешика из незнакомых мне злаков с копченостями. Запили травяным чаем с остатками хлеба. Однако скудно питались господа рыцари и принцы. Охренеть как скудно. Чуть ли не казацкой саламатой.

Целый день через лес били ноги практически без остановок, форсируя многочисленные ручьи и пару узких лесных дорог, на которых даже две телеги не разъедутся. Обходя стороной редкие в этих местах деревушки, встали на ночевку в самой чащобе уже впотьмах.

На северо-запад пробиться нам не удалось, так как наскочили на лесорубов, которые охотно нам рассказали, что, если поедем дальше прорубленной ими просекой, уткнемся в шато барона де ла Вальер, помощника турского ловчего – графа де Монсоро, и что в посаде при этом замке есть вполне приличный постоялый двор папаши Гоше.

Если верить карте, то мы оказались где-то в семи лигах от столицы королевства франков – города Тура или в шести от шато Плесси-ле-Тур – резиденции короля Луи, по-латыни – Людовика, номер одиннадцатый, только несколько в сторону. То есть от Паука мы совсем не отдалились, несмотря на то, что интенсивно прошагали целый день по лесистой пересеченной местности практически без отдыха. И это было обидно.

Пришлось уходить от добродушных лесорубов в указанном ими направлении, чтобы не вызвать лишних подозрений и перетолков среди местного населения.

Отзывчивые люди эти лесорубы; хотя, попадись мы им в меньшинстве, тут еще бабушка надвое сказала, как бы мы разошлись. Вокруг такая глухомань, у нас с собой хорошие кони и куча ценных вещей напоказ, а нравы в этом веке простые до безобразия.

Шли сначала по просеке, а потом, когда лесорубы скрылись из глаз последнего нашего всадника, свернули, ориентируясь по солнышку, на запад, в девственный лес. И через лигу, забравшись в самую несусветную глухомань, встали на уютной полянке для краткого отдыха, который неожиданно оказался долгим. Не могли же мы уйти без собственных разведчиков, которых сами же послали выведать удобные для нас пути…

Высланные вперед разведчики выяснили, что шато помощника турского ловчего нам никак не обойти. Несмотря на то что Луи Одиннадцатый давно забросил охоту как развлечение, егерей в штате его ловчего все равно должен быть полный комплект. А егеря в лесу – это вам не железные болваны на железных конях, цепляющиеся за все ветки по дороге длинными дрючками. Посему за благо посчитали быстрее убраться подальше от замка такого опасного королевского придворного с его лесным спецназом.

В моем положении – в носилках, когда даже лишней фразой перекинуться не с кем – просто несподручно, оставалось только думать о том, как все тут знакомо вокруг и в то же время не похоже на то, что я изучал. Тот же Паук, по нашим учебникам и монографиям, сидел в Плесси-ле-Тур мрачным затворником, общаясь только с астрологом, брадобреем и палачом, и совсем не был расположен к активной придворной жизни, а тут совсем наоборот – пышный королевский двор с кучей на все готовых фавориток и забавными шутами. И конечно же интригами. Но все вокруг упорно называют его затворником исключительно потому, что по другим местам он не ездит. Даже в соседний Тур не выбирается. В эту-то эпоху бродячих королевских дворов… Загадят придворные один замок – и едут в другой. Пока пять-шесть замков поменяют, слуги уже первый отмыли до готовности к эксплуатации. Так и кочевали европейские монархи.

Карта опять же оставляла у меня стойкое ощущение чего-то неуловимо иного, отличного от того, что я видел раньше. Но чувство это было неоформленным – не был я специалистом по истории этого региона. По разным там германиям я бы еще понял, в чем фича, а тут… Зацепило только то, что королевство Кастилия и Леон на севере Пиренейского полуострова не имело выхода к морю. И это всего за десятилетие до экспедиции Колумба. Галисия, Астурия и Кантабрия отмечены как самостоятельные княжества. Вон кантабрийский инфант со мной по лесам Турени шляется, а не в Эскуриале покоряет сердца строгих мадридских красоток, которые с легкостью могут обнажить грудь, но никогда не покажут вам щиколотку. Впрочем, и Арагон закрашен на этой карте совсем другим цветом, а он-то тут с Кастилией – федеративная монархия, как и в изучаемой мной истории.

Страна Басков вроде пока никому не принадлежит, так как тоже была выделена особо. И страны-то как таковой нет. Есть три отдельные самоуправляемые территории: Алава, Гипускоа и Бискайя. Но это баски, они всегда были не под властью, а всего лишь под сюзеренитетом то наваррских, то кастильских королей. Только в девятнадцатом веке Испания стала наступать на их древние свободы. Окончательно их отобрал каудильо Франко лишь в середине века двадцатого. А ведь именно баски дали основной кадровый состав моряков, навигаторов, капитанов и адмиралов испанского флота. В том числе и для важнейших экспедиций как Колумба, так и Магеллана, обеспечив Кастилии и Арагону рывок в мировые державы. Другое дело, что открывшиеся им возможности испанцы благополучно спустили в канализацию, истратив доставшиеся им тонны золота на войну, войну и… войну. И вместо того, чтобы развивать собственную страну, взрастили себе конкурентов неумеренным импортом. Попутно устроив «революцию цен», обесценив это золото, нескончаемым потоком вываливаемое ими на Европу.