Фавориты правителей России - Страница 13

Сын Василия II, московский государь Иван III, был назначен соправителем отца еще при его жизни. От Василия II он унаследовал не только объединительные государственные тенденции, но и стратегическое умение выждать благоприятный момент и неожиданно нанести решающий удар. Другим личным качеством нового великого князя, также перешедшим к нему от родителя, было стойкое внутреннее пренебрежение к таким классическим духовным ценностям, как родственные чувства, благодарность за оказанные услуги и верность данному слову. Эти «смешные пережитки» раннего Средневековья не должны были отвлекать московского государя от необходимости уничтожить любое инакомыслие и независимость как в мыслях своих подданных, так и на самом деле, фактически. С завидным постоянством Иван III прибирает к рукам удельные княжества, в том числе и принадлежащие его родным братьям и племянникам, искореняет вечевую самостоятельность Пскова и Новгорода, которую те сохранили еще со времен киевских князей, и с помощью военных походов сокращает территорию Литвы, которой теперь руководит его зять Александр.

При этом Иван III регулярно принимает к себе на службу «отъездчиков» с любых территорий: литовских служилых князей, крымских царевичей и др. На руку ему было и то, что стабильно развивавшееся великое Княжество Московское в то время имело заметный авторитет как за рубежом, так и, естественно, в российских пределах. Можно сказать, что Иван III крался на цыпочках, но большими шагами и очень уверенно. В результате непрестанных усобиц и опять-таки не без помощи московских князей старинные противники (Литва, Орда, оставшиеся удельные княжества) давно потеряли прежнюю силу. Все перебежчики оттуда по старинному закону продолжали переходить под «государеву руку» со своими землями, слугами и разнообразным имуществом. Так, из Литвы в числе других пришельцев прибыли ко двору Ивана III служилые бояре И. Воротынский и И. Бельский. Провинившийся в чем-то беглец мог неожиданно попасть в заключение, а его имущество доставалось осторожному и неторопливому великому князю. Эту политику ему помогали проводить верные слуги из числа доверенных бояр. В 1470 – 1480-х гг. были сломлены многолетние вольности Новгорода, Пскова, Вятки и Твери. Особенностью правления Ивана III было «опутывание рублем» своих вчера еще независимых городов и подданных. Так, Новгород подвергся контрибуции почти в 16 000 рублей, лишился права собственного суда (теперь по всем судебным вопросам новгородцев вызывали в Москву); причем несправедливости, чинимые московскими боярами, приставами и служилыми людьми даже не рассматривались. Великим князем в свою пользу были почти наполовину секвестированы земли новгородских, псковских и тверских владетелей и монастырей (с правом местного самоуправления выбирать, кого именно лишить «излишков территорий»). Главами местных выборных органов власти стали назначаемые великим князем наместники. Поэтому в созданных князем невыносимых условиях все больше местных бояр и их детей отправлялись служить в столицу. Другим любимым средством «ротации кадров» у Ивана III было выселение «житных людей». Согласно исследованиям это были зажиточные семьи детей бояр и купцов, десятками враз снимаемые с мест и отправляемые на жительство в Москву или иные земли. На их места, в дома и на участки прибывали «верные люди» московского князя, заслужившие такое поощрение и наблюдавшие за порядком на территориях. Так, из того же Новгорода менее чем за год были выселены около 8000 семейств. Впрочем, даже многолетняя верная служба или родственные узы мало что значили для великого князя. Единственной целью Ивана III было уничтожение удельных княжеств, остававшихся оплотом формальной самостоятельности. Ради достижения этого московский князь не гнушался ничем. Так, ярославские и ростовские князья, нуждавшиеся в деньгах, попросту продали воспользовавшемуся их бедственным положением Ивану свои «права и наделы». Другие князья, испугавшись преследований, бежали в Литву, и их наделы достались московскому государю без какой-либо борьбы. Часто использовался Иваном III и прием добровольно-принудительного завещания, когда удельные князья-наследники либо «отписывали» ему свои родовые имения, либо неожиданно умирали. Изобретение этого юридического казуса современники приписывали боярам Патрикеевым, пользовавшимся расположением великого князя.

В изменившихся исторических реалиях недостаточно было просто, пользуясь военной силой или хитростью, отнять у соперника требуемое имущество. Необходимо было это обосновать, чтобы вновь приобретенные права не подверглись сомнению со стороны как российской юридической мысли, так и европейской общественности того времени. Согласно введенному московским государем закону «выморочные» наделы не распределялись между родственниками, как раньше, а становились собственностью великого князя. Таким образом вотчины родных его братьев – Андрея Гаряя, заключенного им в тюрьму и скончавшегося от лишений, Бориса (и его неожиданно погибшего старшего сына) – попали в собственность Ивана III. Вологодские земли Андрея-меньшого, другого брата Ивана, после его смерти также перешли в собственность великого князя, так как Андрей умер в возрасте 29 лет «холостым и бездетным», при этом оставшись должным ему более 25 000 рублей. Применявшаяся Иваном политика двойных стандартов в целом согласовывалась с образом его как благодетельного российского государя – объединителя земель и защитника угнетенных Ордой и Литвой православных.

После захвата турками Константинополя и женитьбы Ивана III вторым браком на дочери последнего византийского повелителя мысли московского князя все больше занимала идея об исключительном положении государя в российском обществе, наметившейся преемственности между Византией и Москвой как в смысле императорского титула, так и в покровительственной роли последней для православия. Если особое положение Московского княжества среди европейских государств того времени всемерно поддерживалось боярской средой, то обособление великого князя от своих ближайших советников и «верных людей» воспринималось ими очень непросто. Превращение вчерашних фаворитов в «холопов», зависевших от личной воли и капризов самодержца, не устраивало родовитых аристократов, привыкших считать себя «столпами отечества». Тем более, что эти по-восточному раболепские идеи исходили от второй жены московского князя. И в подобном случае вчерашние помощники становились тайными врагами. Такими оказались и преданные фавориты Ивана III – И. Патрикеев и С. Ряполовский.

Князь Иван Патрикеев, родовитый боярин двора Ивана III, происходил из древнего рода турово-пинских князей, предком которых был внук знаменитого литовского князя Гедимина. Потомки бывших неприятелей московских князей с успехом служили отцу Ивана III – Василию II и даже попытались породниться с великокняжеским домом. Так, сестра Ивана Патрикеева, по некоторым данным, была замужем за младшим братом великого князя – Андреем-меньшим. Сам боярин Патрикеев был у Ивана III воеводой и пользовался у него большим доверием, насколько это было возможно при характере великого князя. От московского государя получил он в пожалование более 30 деревень с окрестностями. Жил Иван Патрикеев богато, но строго. Известно, что был он благочестив и имел вспыльчивый, но отходчивый характер, детей держал в строгости. В быту князь Патрикеев предпочитал максимальный комфорт – так, именно у него останавливался Иван III во время ремонта своих покоев. Влияние фаворита было настолько сильно, что его заступничеством пользовались Андрей Гаряй и Борис, родные братья московского государя, разгневанного на них за их провинности. Как говорят, мудрый боярин сохранил жизнь Андрею-меньшому и другим князьям-сонаследникам, научив их «отписать» по завещанию родовые уделы всевластному брату. Известно, что, гордясь своим происхождением и следованием обычаям, Патрикеев не поддержал женитьбы Ивана III на «византийской бесприданнице», чей формальный титул и герб, по его мнению, были бесполезны, а ее политика привела к расколу в обществе. Действительно, после того как боярская знать разделилась на две части: сторонников перемен и приверженцев старых традиций, – формальной причиной этого стала двойственная позиция московского князя. До своей женитьбы на цесаревне Зое наследником Ивана III должен был стать Дмитрий, отпрыск его умершего сына-соправителя и наследника Ивана Молодого и его жены – молдавской княжны Елены. После скоропостижной смерти Ивана (по слухам, он был отравлен людьми византийской цесаревны) Иван III назначил своим преемником Дмитрия. Патрикеевы и другие приверженцы былых традиций поддерживали Ивана Молодого и Дмитрия, выступая за сохранение старого обычая, согласно которому государственная власть переходила от отца к старшему сыну. Сторонники перемен выступали в защиту второй жены московского князя – княгини Софьи и ее сына Василия III. По их мнению, происходившему от понятия о неограниченной власти государя, Иван III имел право встать выше обычая и даровать царство произвольно, в данном случае брату умершего наследника – Василию III. Поддержка бояр-новаторов не была бескорыстной. По свидетельству современников, княгиня Софья, не уверенная в своем положении, похищала ценности из казны великого князя и раздавала своим родственникам и сторонникам. Так, ее сестра и брат получили в подарок фамильные украшения из сокровищницы московских государей, в том числе те, которые принадлежали матери и бабушке Ивана III. Недовольные бояре-традиционалисты во главе с Патрикеевым поставили своей целью изобличить «иностранную авантюристку». Сначала им удалось привлечь заинтересованное внимание Ивана III. Против сторонников княгини Софьи был организован процесс по новому Судебнику. Изменников казнили, Софью и молодого князя Василия строго допрашивали. Княгиня созналась в присвоении драгоценностей, оправдываясь тем, что многое «временно взяла, но по небрежности потеряла». Был казнен ее личный врач, подозревавшийся в отравлении Ивана Молодого и попытке отравления его брата Дмитрия и малолетнего сына. Княгиню Софью и ее сына Василия заточили в дворцовых покоях, а княжича Дмитрия Ивановича торжественно венчали на царство.