Фавориты правителей России - Страница 10

Только щедрые пожертвования и боярская дипломатия помогли безынициативному Василию наладить отношения с новгородским князем, получить подтверждение права на московское княжение и присоединить к своим владениям бывшие новгородские территории на Волге и в районе Двины.

Подобные действия осуществлялись с помощью московского боярина Федора Кошки и новгородца Айфала Никитина. Они и их сторонники, привлеченные княжескими привилегиями, служили еще Дмитрию Донскому. Сообразительные бояре взяли власть в свои руки, фактически поручив Василию выполнять их распоряжения и осуществлять представительские функции. Характер Василия проявился лишь после присоединения новгородских территорий, когда они подверглись поборам в пользу московского князя. Войска, введенные им в окрестности Торжка и Вологды, послужили дополнительным средством убеждения. «Ласковый и кроткий» московский князь не готов был и пальцем пошевелить, если дело требовало значительных усилий и могло нарушить его личный покой. Достаточно было того, что он исправно платил Орде. Так, Василий I не принял под свою защиту смоленцев и псковичей, пытавшихся выйти из-под «литовской руки» его тестя. Более того, он помог Витовту разорить рязанские земли без всякой выгоды для себя и своего государства. И это несмотря на то, что вероломный литовец уже обдумывал договор с ордынцами против московского князя! Более того, в завещании Василий I просил Витовта позаботиться о своих малолетних детях. Прежние же соратники мало интересовали московского князя, как только надобность в их услугах переставала быть острой. Всего более, как пишут современники, скучающему от бездеятельности Василию нравились модные новинки и забавные редкости, имевшие практическое значение. Так, по ряду данных, у него было несколько иностранных механических игрушек (в их числе металлическая позолоченная птица, которая могла хлопать крыльями), а в 1404 г. он приобрел уличные часы с боем, итальянской работы и разместил их на специально устроенной башне.

Заслужить стойкое расположение московского государя мог человек проницательный, хитрый и льстивый до неприличия, беспринципность которого могла бы сравниться разве что с равнодушием и эгоизмом московского князя.

Таким человеком оказался Иван Кошка (Кошкин) – сын боярина Федора, человека «большого ума».

Фаворит московского князя Иван Кошкин от отца своего Федора унаследовал приятную внешность и «ласковое обхождение». Кошкины (по другой версии, Кобылины) довольно давно служили московским государям, но среди обилия при дворе безземельных свойственников великого князя, политических беженцев и бывших удельных князей были не слишком заметны. Дмитрию Донскому и молодому Василию I советы боярина Федора и его знакомства в Орде помогали справляться с трудностями управления. Рассудительный Кошкин-старший умел извлечь выгоду практически из любой ситуации и в то же время найти общий язык с самыми разными людьми. Заботясь о государственной пользе, он не забывал и о личной выгоде. Так, некоторая часть якобы отправляемых в Орду денег, по ряду данных, оседала не только в княжеских сундуках, но и в личном поставце боярина, окованном тяжелыми железными полосами.

Дочь свою Анну искушенный в дипломатии Федор выдал за сына тверского князя Михаила. Это, с одной стороны, было чисто политическим ходом, а с другой – обеспечивало крепкий тыл, что было очень важно при непостоянном нраве московского государя.

В отличие от стратегически мыслившего отца Иван не пользовался популярностью ни среди боярства, ни у городского населения. С детства он воспринял торжествовавший при дворе дух вероломства и обмана. Лицемерие было политической нормой в то время, но неповоротливое тугодумие большинства бояр раздражало Ивана, равно как и заносчивость титулованных родственников царя, которые «на птичьих правах» обитали в столице. Среди этой знатной толпы Кошкины одни были лишены титулов, и только заслуги боярина Федора позволяли им занимать достойное по делам, но не подобавшее по значимости положение. Мягкотелость и себялюбие московского правителя волей-неволей наводили на мысль о скором забвении прежних заслуг и ненадежности придворного счастья. И хотя молодой Иван исправно служил еще Дмитрию Донскому и даже упоминался в его завещании, новый правитель не спешил облагодетельствовать его за беспорочную службу.

Тем не менее князь Василий сделал Ивана своим казначеем, доверил ему подписывать свои документы личного свойства и упомянул в своем завещании. Более того, влияние Кошкина росло с каждым днем, и его советам, по свидетельствам очевидцев, князь следовал даже в быту. Цель фаворита была достигнута. В руках Кошкина сосредоточились немалые средства и по установленной традиции стали потихоньку оседать уже в его личной казне. При этом лукавый фаворит в мелочах потакал великому князю и, зная о его пристрастии к иностранным диковинкам, всячески содействовал ему. Дорогие безделушки ищут даже в Орде, и причина этого не остается тайной. Но пока Московское княжество остается добросовестным плательщиком дани, ордынские ханы предпочитают не замечать, кто стоит за спиной великого князя. Правда, личный авторитет Ивана Кошкина заметно падает и в Орде. Но внутренние смуты поглощают внимание ее властителей, и на какое-то время они выпускают из виду Московское государство.

Тем временем унаследовавший от отца презрение к корыстным правителям ослабевшей ордынской империи Иван обретает еще большую самостоятельность. Он считает, что занятые распрями между собой ханы и их наследники вполне обойдутся без выплаты регулярной дани, тем более, что этим средствам всегда можно найти более достойное применение. Вокруг Кошкина образуется группка сторонников из числа молодых боярских сыновей и поддерживает все его начинания. При этом дань регулярно собирается с населения, и именно на часть этих денег, по имеющимся данным, и производится покупка знаменитых башенных часов.

В отличие от отца, полагавшего, что худой мир с Ордой лучше доброй ссоры, Иван не считает нужным соблюдать подобные условности, вполне уверенный в своей безнаказанности. Отсутствие напоминаний от ордынской администрации он считает подтверждением своей правоты. Предупреждений со стороны старых бояр, помнивших еще его отца, о недопустимости такой политики Кошкин предпочитает не слушать. Еще менее это интересует Василия I. Расплата последовала через несколько лет.

Большое войско знаменитого монгольского правителя и полководца Едигея в 1408 г. неожиданно появилось в Подмосковье, по дороге разорив рязанские земли. Об уровне предусмотрительности руководства московской администрации, организации обороны княжества, ополчения и разведки свидетельствует то, что о продвижении огромного отряда (более тысячи человек) никто даже не сообщил. Да и посольство в Орду не направлялось великим князем уже несколько лет. Разумеется, Василий I оставил столицу и вместе с «ближним кругом», женой и детьми затворился в Костроме, ожидая, когда все успокоится. В осажденной Москве остались почти вся Боярская дума, родственники князя, в том числе его дядя Владимир. Они придумывали, как откупиться от захватчиков, и собирали средства. Из-за внезапности происходившего не было сделано даже попытки создать ополчение. Среди москвичей началась паника.

Остановившийся в Коломенском Едигей отправил перепуганному Василию послание, в котором, не стесняясь в выражениях, объяснил причину своего появления и потребовал от московского князя выплаты задержанной дани. Кроме того, в письме он посоветовал Василию не отступать от прежних соглашений и не слушать лицемерного фаворита, который из-за своей жадности навлек карательную экспедицию на собственную родину. Едигей был достаточно прагматичен. Он не питал иллюзий относительно славянской покорности, но его вполне устраивала политика прежних бояр, в том числе Кошкина-старшего. Недальновидный и нечистый на руку выскочка, по мнению ордынца, не подходил на роль советника московского князя. Как отреагировал Василий I, остается загадкой. Судя по тому, что до самой смерти Кошкин сохранял значительное положение, и на этот раз фаворит сумел избежать княжеского гнева. Москвичи откупились от Едигея уплатой 3000 рублей, а в качестве компенсации за невыплаченную дань Едигей разграбил подавляющее большинство городов Московского княжества, сжигая их почти дотла и разоряя поля и посевы. Причем он потратил на это всего несколько недель, после чего ордынский «карающий меч» отправился восвояси. Василий вернулся в Москву. Начавшийся в стране голод объяснили растерянному народу вероломством и происками Орды. Как записано во многих церковных хрониках тех лет, именно для этого ордынцы уничтожили посевы и городские хлебные запасы и изъяли ценности и денежные средства.