Фатум (СИ) - Страница 7

Потому что никто и ничто не сможет заменить мне… Его.

- Фатум… - я горько рассмеялась, мотая головой и глотая слёзы. – Злой, мать его рок. Я устроилась в самый печально знаменитый бар города, даже не пытаясь искать свою пару. Я нашла её в переулке за ним. Чтобы, блять, узнать, что ему это нахер не сдалось. Вот уж действительно… Фатум. Чёртов, невозможный фатум…

Где-то там всё ещё разрывался мой телефон. Видимо, начальство заинтересовало моё внезапное и такое возмутительно наглое отсутствие. Но мне было плевать. И смеясь и плача, я повторяла на все лады одно единственное слово.

Фатум. Судьба. Злой рок…

- Дамы и господа… Леди и джентльмены… - хриплый, прокуренный голос конферансье дивно сочетался со звуками старого доброго блюза, наполняющего зал. – Мы рады приветствовать вас с нашем баре… В этот знаменательный час мы собрались… Чтобы раз и навсегда попрощаться со скукой и сукой-тоской! Дамы и господа, леди и джентльмены… Встречайте нашу милую Дотти… - голос понизился до заманчивого, зловещего шёпота. – И да разверзнется Ад, дамы и господа…

Блюз умолк, свет софитов сосредоточился на маленькой, круглой сцене. Дороти Стреч в своей хищной грации, в своей острой, неправильной красоте прошлась кончиками пальцев по микрофону. Нежно и собственнически, властно обхватив стойку, наклоняясь вперёд и кидая на зрителей пронзительный, звериный взгляд. Чтобы спустя мгновение сорваться на заводную, быструю, ритмичную песню. Призывая целовать, целовать, целовать…

Целовать до самой, мать его, Смерти.

Я медленно затянулась, пуская сизый дым в потолок. Терявшийся где-то в мрачной глубине, скрывающей искусную лепнину вокруг монструозных люстр. Прислонившись к стойке с алкоголем, я курила, скрестив руки на груди и скользя безразличным взглядом по беснующейся толпе. Бьющейся в экстазе, прожигающей жизнь. Не способной остановиться, сорившей деньгами налево и направо. И кричащей в экстазе, вившейся вокруг всё той же маленький, скромной сцены.

 Хмыкнула, склоняя голову набок. Томный, дразнящий, резкий голос милой Дотти наполнял зал, одурманивая  и завлекая глупцов и простофиль, жаждущих развлечения дурачков. Она скользила у самого края, маня и убивая наповал. И никто, никто из восторженных зрителей не замечал, как по особому зло блестят её звериные, чУдные глаза. Как хищно скалятся ровные, острые зубы, прятавшиеся за алыми, пухлыми губами. Изгибающиеся в предвкушающей, опасной улыбке.

Преисполненной ожидания такой же лёгкой добычи.

Неторопливо затянувшись в последний раз, я затушила сигарету в пепельнице и так же медленно одёрнула рукава любимой, форменной блузки. Кипенно-белой, со строгим, накрахмаленным воротничком. Так удачно скрывающим алеющие метки на коже. Всё, что осталось на память о безумной встрече.

Всё, что напоминало мне о Нём на протяжении последних семи дней.

- Всё нормально? – Корги бросил на меня полный скрытого сочувствия взгляд. Ловко разливая горькую текилу по бокалам для двух степенных, пожилых дам.

Пожиравших мускулистого бармена далеко не светскими, жадными взглядами.

- Да, - заправив за ухо прядь волос, я ловко подкинула шейкер. И тут же заучено улыбнулась новому клиенту, задавая уже привычный вопрос. – Чего желаете?

- Виски. С содовой. И без вашего этого льда, - брезгливо сморщился молодой, холёный паренёк, вальяжно навалившись на стойку. Смерив меня оценивающим взглядом, небрежно бросил: – Девочка не желает познакомиться поближе?

- Нет, - это слово, прозвучавшее из чужих уст, ударило в грудь до вспышки фантомной боли. Сдержанно улыбнувшись, я небрежным жестом ткнула на табличку, висевшую у меня за спиной. – Правила бара запрещают путаться с неизвестными. Ваш заказ.

- Ну и зря…

- А мне похер, - ещё раз улыбнувшись, я тут же переместилась, принимая новый заказ. Затем ещё один и ещё. Мимо нас мелькали мужчины и женщины, бедные и несчастные девочки, и богатые, золотые мальчики. Пары и одиночки, влюблённые и не очень.

Жаждущие только одного. Запретного, тёмного удовольствия. Исполнения самых страшных, самых сокровенных желаний. Какими бы они не были.

Праздник набирал обороты, стягивая тугой узел из эмоций и чувств. Питая моё истекающее болью и одиночество сердце чужими страданиями и эйфорией. Заливая нывшие душевные раны хмельной страстью и горькой похотью. Предлагая мне повод и причину просыпаться по утрам, вставать по вечерам и проживать день за днём, снова и снова. Заново научившись дышать и говорить, заново становясь самой собой. Той самой циничной, прожжённой стервой Джо.

Барменом из «Фатума», лучшим сотрудникам месяца, года и последних трёх лет.

Который не имел никакого, дьявол его побери, отношения к той маленькой, наивной девочке Джоанне. Мечтательной, влюблённой дурёхе, снова и снова подставляющей себя под острый нож реальности. Забывающей о том, как больно потом собирать себя вновь, по осколкам, по маленьким, хрупким кусочкам.

Крепко зажмурившись, я упрямо тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. И всё же сосредоточилась на том, что помогало забыться. На своей самой искренней, самой взаимной страсти. Алкоголь, коктейли, бар.

«Фатум» любил своих демонов. А мы, демоны «Фатума», любили его в ответ.

Мерно тикал внутренний метроном, отмеряя время, оставшееся до конца смены. Похожей на сотни таких же ночей до неё и всё же, самую малость, другой. Здесь веселье и смех, похоть и азарт лились рекой. Наслаждение и вседозволенность заключались в рамки, выходя за них. Дотти пела и пела, выводя любимые хиты, разжигая, разливая жидкий огонь по телу. Согревая, сжигая изнутри. Официанты скользили меж столиков, сверкая белозубыми улыбками, уверенно, точно и в срок, выполняя каждый заказ. Девочки-танцовщицы тихо хихикали, кокетничая напропалую и ведя охоту на незадачливых зевак. И только одна из них, новенькая, Эббигейл Фокс стояла в стороне, скованно улыбаясь, зажимаясь от прикосновений чужих.

Она попала сюда в тот самый злополучный вечер. Попала, чтобы попытаться исправить свою судьбу. Вызывая понимающие смешки у коллег и старожилов бара в ответ на заявление, что она здесь не насовсем.

Милая, наивная Эбби. Она ещё не знала, что «Фатум» пропитывает тебя насквозь, раз и навсегда. Он как медленный яд проникает в кровь, отравляя собой. И тот, кто однажды шагнул в эти двери, не сможет больше отсюда сбежать. А после – и не захочет, откровенно наслаждаясь происходящим здесь так же, как наслаждается каждый из нас.

И всё же, каким бы точным ни был мой внутренний метроном, ночь подошла  к концу внезапно. Просто обрушившись вдруг осознанием того, что в зале больше нет посетителей. Что персонал неторопливо прибирает валявшийся на полу мусор, судача обо всём и ни о чём, а шеф… Наш шикарный, непревзойденный шеф с довольной улыбкой сытого кота тасуя потёртую колоду карт, предлагая новичкам поставить на кон собственную зарплату.

Искренне огорчаясь, когда с каждой минутой желающих расстаться с кровно заработанными деньгами становилось всё меньше и меньше. Слава о его шулерской натуре была слишком велика, чтобы её сдержать.

- Эй, Джо! – я лениво приоткрыла глаза, вопросительно глянув на привалившегося к стойке Грегори. Сверкавшего белозубой улыбкой демона-искусителя. – Паршиво выглядишь. На что подсела?

- На безответную любовь, - зло хмыкнув, я в последний раз скользнула мягкой ветошью по поверхности стойки. И повела плечами, убирая шейкер на место.

- У-у-у… Бросай это дело. Давай лучше ко мне. Я помогу тебе избавиться от этой пакости, - улыбка Грегори стала шире, а в голосе появились похотливые нотки. От которых внутренности скрутило неприкрытым отвращением.

Поддавшись вперёд, я заглянула ему в глаза и медленно протянула, окинув его откровенно оценивающим взглядом:

- Прости, но не интересует. Тем более, что дома меня ждёт злой, голодный и очень недовольный моим отсутствием мужчина. И он куда лучше тебя. Адьёс!

Щёлкнув пальцами прямо перед его лицом, высекая острые искры магии. Тихо посмеиваясь от испуга, мелькнувшего на лице официанта. И, засунув руки в карманы джинсов, уверенно зашагала в сторону служебки и чёрного входа. Стойко игнорируя всё те же, такие опостылевшие, понимающие взгляды. Особенно остро реагируя на сочувствие со стороны Дотти.