Фантомас и пустой гроб - Страница 6

— Вот теперь, доктор, у нас начинается настоящий, доверительный, мужской разговор! Я уверен, что вы поймете меня. Дело в том, что ваша медсестра мне нравится, правится очень, чрезвычайно, необыкновенно! И я хотел бы ее у вас похитить!

— Я вас не понимаю…

— А чего тут понимать, — продолжал нахальный перуанец. — Вы отдаете мне Жермену, и дело с концом! Считайте, что я хочу ее вознаградить за все те заботы, которыми она окружила мою покойную тетушку!

«В общем, он предлагает мне постыдную сделку, — с отвращением подумал Поль Дроп. — В обмен на его молчание я должен выступить в роли сводни…» Вслух же он ответил:

— Об этом надо прежде всего спросить саму Жермену…

— О, она согласна! — воскликнул Педро Коралес. — Я уже имел случай в этом убедиться…

— Нет! — решительно сказал доктор. — Жермена связана с клиникой годовым контрактом, и я буду требовать, чтобы она отработала этот контракт до конца.

Педро Коралес и усом не повел.

— Я понимаю, — сказал он, — что расторжение контракта связано с материальным ущербом. Что ж, я теперь богат и готов заплатить вам необходимую компенсацию. Давайте заодно подобьем все итоги.

Вытащив из кармана чековую книжку, перуанец продолжал:

— Скажите, во-первых, сколько я вам должен за пребывание в вашей клинике моей тетушки?

Дрожащей рукой доктор Дроп стал набрасывать счет:

— Стоимость одного дня пребывания в клинике — пятьдесят франков. За семь дней это составляет триста пятьдесят… Пятьсот франков составляет гонорар лечащего врача… Еще двести франков — на оплату ночных дежурств… Вот, пожалуйста, общая сумма.

Педро Коралес выслушал его с улыбкой.

— Вы проявляете чрезмерную скромность, доктор, — сказал он. — Будем считать, что пятьдесят тысяч возместят ваши расходы, плюс десять тысяч за расторжение контракта с Жерменой… Вы молчите — я принимаю ваше молчание за знак согласия. Видите? Я заполнил чек на шестьдесят тысяч. И при этом я еще считаю себя вашим должником! Я всегда буду с благодарностью вспоминать о вашем заведении: я потерял в нем старую тетушку, а приобрел солидное наследство и хорошенькую девушку в придачу! Ну же, доктор, по рукам — и расстанемся друзьями!

Ужасный посетитель снова протянул Полю Дропу руку, но доктор снова ее не принял.

— Сударь… — начал он охрипшим от волнения голосом. Но его прервал звонок внутреннего телефона. Лакей сообщил доктору, что его желает видеть господин Миниас.

— Пусть подождет, — сказал доктор и, обращаясь к Педро Коралесу, продолжал: — Сударь, чек, который вы мне предлагаете…

Его голос прервался от волнения, и перуанец воспользовался этим.

— Ни слова больше, дорогой доктор, — воскликнул он, хватаясь за шляпу. — Умные люди понимают друг друга без слов. Я ухожу. Только, пожалуйста, не оставляйте этот чек валяться на столе! Люди так глупы и недоброжелательны. Они могут подумать… или догадаться…

И Педро Коралес удалился танцующей походкой, оставив Поля Дропа в полном замешательстве. Но уже через несколько секунд доктор пришел в себя и в ярости скомкал чек в кулаке.

— Подонок! Негодяй! — бормотал он. — Он считает, что я намеренно убил несчастную женщину! Если я приму этот чек, я действительно стану убийцей!

Он кинулся к столу, схватил лист бумаги и стал лихорадочно писать. «Господину Прокурору Республики», — вывел он вверху страницы. И остановился: он не очень представлял себе, как и на что он собирался писать жалобу. В этот момент его взгляд упал на ящик для бумаг, где сверху лежало письмо стряпчего, уведомлявшего его о том, что клиника должна быть продана с торгов. В его сознании происходила мучительная борьба. Деньги Педро Коралеса могли бы спасти клинику от банкротства. Может быть, ради этого стоило бы переступить через веления совести?

Поколебавшись несколько минут, Поль Дроп отложил перо и позвонил лакею, чтобы тот ввел нового визитера. «Какого черта нужно от меня этому Миниасу?» — подумал доктор.

Через две минуты греческий финансист приветствовал директора клиники, с которым уже был знаком.

— Какой добрый ветер вас принес? — любезно осведомился Поль Дроп.

— Добрый ветер? Вы, видимо, не в курсе последних событий, мой милый доктор…

— А что случилось?

— Случилось то, что в моем лице вы имеете нового компаньона. Я только что виделся с Картере и оформил с ним покупку вашего заведения.

Поистине, это был вечер неожиданностей для доктора Дропа. Но он быстро оправился и сердечно пожал финансисту руку:

— Я очень рад услышать эту новость, дорогой Миниас! Вы помогли мне выйти из крайне сложной ситуации… Надеюсь, вы понимаете, что моя клиника — совсем не плохое предприятие. Она может приносить хороший доход. Нам только надо преодолеть временные затруднения… Нет худа без добра: я рад, что все так сложилось. Теперь я наконец смогу полностью отдаться медицине!

— А также — вашей великой любви! — не без иронии добавил ехидный грек.

Лицо доктора омрачилось.

— Не будем говорить о моей любви, — ответил он. — Достаточно того, что перед вашим приходом я чуть было не совершил низость, в которой мне пришлось бы потом раскаиваться всю жизнь… И это ради каких-то шестидесяти тысяч франков!

Поль Дроп собирался продолжить, но Миниас прервал его:

— Кстати, доктор, я надеюсь, вы не забыли о нашем уговоре? Вы обещали взять на работу одного моего знакомого по имени Клод…

— Признаться, я не помню этого… Но в любом случае я готов выполнить вашу просьбу.

— Только должен вас предупредить, что Клод — не совсем обычный человек. Ему свойственны некоторые странности, неожиданные поступки… Я прошу вас отнестись к нему снисходительно. А в общем-то он неплохой малый и старательный работник. Все, что требуется, — это не стеснять его свободу…

— Обещаю вам, что ваш протеже будет пользоваться полной свободой. Это ведь сущий пустяк по сравнению с той услугой, которую вы мне оказываете…

Миниас снова прервал его:

— Простите, я не сообщил вам еще об одной маленькой детали. Я действительно подписал купчую на вашу клинику, но с правом внести деньги только через восемь дней…

— Ну и что?

— А то, — холодно продолжал Миниас, — что у меня нет ни гроша за душой. Десять дней назад я полностью прогорел на бирже…

Полю Дропу показалось, что потолок обрушился ему на голову.

— Но это же ужасно, Миниас! — забормотал он. — Вы, наверное, шутите?

Но грек только пожал плечами:

— Я никогда не шучу в деловых вопросах. Я сказал, что взял отсрочку на восемь дней. Это значит, что через восемь дней я должен буду найти деньги… Да, что там вы начали мне рассказывать относительно шестидесяти тысяч? Это, должно быть, интересное дельце. Еще несколько таких, и финансовые проблемы вашего заведения были бы решены… Объясните же мне, в чем суть комбинации.

Обессилев, доктор Дроп тяжело опустился в кресло и сунул в дальний ящик своего стола мужественное письмо, которое он начал писать Прокурору Республики…

В дождливый темный вечер, около одиннадцати часов, автомобиль с потушенными фарами спускался вдоль бульвара Майо в направлении улицы Мадрид. Рядом с водителем сидел человек, закутанный в просторную пелерину, воротник которой он поднял, спасаясь от холода. Приблизившись к заведению доктора Дропа, машина не остановилась у главного входа, но, углубившись в узкую боковую улочку, подъехала к калитке, ведущей в парк с противоположной стороны. Водитель заглушил мотор, а его спутник, выйдя из кабины, стал нажимать кнопку электрического звонка возле калитки.

В низком подвальном помещении клиники звонок разбудил дремавшего там служителя. Тот вскочил, натянул куртку и пошел открывать. Сквозь прутья ограды он разглядел странную машину, остановившуюся у калитки.

— Так это вы похоронная служба? — спросил он у человека в пелерине.

Услышав утвердительный ответ, служитель отпер калитку и повел приехавшего к старшей сестре. Та, как обычно в это время, занималась бухгалтерскими делами. В этот вечер улыбка не сходила с лица мадемуазель Даниэль: несколько часов назад доктор Дроп сообщил ей, что все финансовые трудности клиники благополучно улажены. Появление служащего похоронной компании не нарушило ее хорошего настроения. Речь шла о рутинной в общем-то процедуре: надо было незаметно вывезти с территории клиники тело скончавшейся Кончи Коралес.