Фантомас и пустой гроб - Страница 5

Греческий финансист перестал улыбаться и на минуту задумался.

— А какова продажная цена всего пакета? — спросил он.

— Шестьсот тысяч франков.

— Картере, это несерьезно. Такую цену вы можете называть простакам. Договоримся на пятистах тысячах.

— Мы могли бы совершить сделку прямо сейчас.

— Как вы, вероятно, догадываетесь, я не ношу пятьсот тысяч при себе…

— Я могу подождать дней восемь.

— Как вы торопитесь, Картере!

— Дела — это дела, господин Миниас.

— Совершенно справедливая мысль, хотя и не вы ее придумали. Итак, за пятьсот тысяч вы продаете?

— Да, если вы покупаете…

Грек прикрыл глаза и снова задумался. Он знал, что от Картере могли исходить самые неожиданные предложения. Откуда он мог знать Поля Дропа? Почему знаменитый хирург поручил провести сделку именно ему? Впрочем, это не имело особого значения. Конечно, он получает хороший процент комиссионных и заинтересован в том, чтобы вздуть цену. Но полмиллиона — это, видимо, реальная цена…

— За пятьсот тысяч я покупаю, — сказал Миниас. — Но предупреждаю: вы не получите от меня ничего сверх этой суммы.

— Договорились! — быстро ответил Картере. — Когда подпишем акт?

— Когда угодно.

— Тогда — прямо сейчас, если не возражаете.

Через десять минут составленное по всей форме гарантийное письмо было уже в руках у Картере. Срок платежа был назначен не позднее, чем через восемь дней. Лысый толстяк и Луиджи подошли к ним.

— Ну как, сплетены все интриги? — шутливо спросил перуанец.

— Господа, — торжественно провозгласил Миниас, — вы можете меня поздравить! Я купил клинику Поля Дропа. Завтра об этом будет говорить весь Париж. И уж я не пожалею денег на рекламу!

У себя дома, в своем личном рабочем кабинете, доктор Дроп грел руки у пылающего камина, когда дверь отворилась и в кабинет вошла довольно миловидная женщина. Это была супруга доктора, которая только что вернулась после посещения магазинов. На голове у нее все еще была шляпка, а на плечах накидка из дорогого меха. Доктор обернулся:

— Это ты, Амели? Добрый день. Что тебе нужно?

Его тон был достаточно резок. Однако Амели Дроп ничуть не удивилась и ответила ему так же холодно:

— Я рискнула тебя побеспокоить только для того, чтобы узнать: ты пойдешь завтра вечером на банкет или будешь обедать дома?

В ответ на этот простой вопрос Поль Дроп в раздражении топнул ногой:

— А тебе-то что за дело?

— Мне это совершенно безразлично, — ответила мадам Дроп ледяным тоном. — Но если ты пойдешь на банкет, то я отправлюсь обедать к подруге, и следовательно…

Поль Дроп не дал ей закончить:

— Ты можешь обедать, где угодно, и делать все, что тебе угодно… Ты свободна, и я свободен…

Он снова повернулся к камину и продолжал уже более спокойно:

— Я сам еще не знаю, что буду делать завтра. Хотя мои дела тебя не интересуют, я считаю нужным сообщить тебе, что подвел некоторые итоги… Они крайне неутешительны. Лично у меня не осталось ни гроша. Дела клиники идут хуже некуда. Картере, которому я поручил найти покупателей, никого найти не может… Таким образом, одно из двух: или произойдет чудо, или в ближайшие дни я закрываю лавочку.

Голос Поля Дропа дрожал от волнения. Его жена, напротив, казалась совершенно спокойной.

— Что ж, будем надеяться на чудо, — сказала она. — Хотя в наше время чудеса случаются не часто…

Она повернулась и вышла из комнаты. Доктор, вновь оставшись один, стал нервно шагать от камина до окна и обратно. С его губ срывались отрывистые фразы:

— Вот… Вот во что превратилась моя семейная жизнь… всего за шесть лет после свадьбы! И ради этого я пошел на все уступки… пожертвовал своими профессиональными интересами… своими надеждами и амбициями… своей мужской честью, наконец! Моя жена богата, очень богата. Ей достаточно было бы выделить какие-нибудь сто тысяч, чтобы спасти меня… Но она предпочитает, чтобы я потерпел позорное банкротство… Я был известным хирургом… Я был почти знаменит… Но согласился стать директором этого заведения и превратился в торговца супом… И вот вознаграждение: я разорен!

Доктор подошел к своему письменному столу, взял из коробки сигарету с золотым ободком, закурил ее и несколько раз яростно затянулся. Затем он бросил сигарету в камин и продолжал свой монолог:

— Я чувствую, как мужество оставляет меня… А теперь ко всем финансовым неприятностям добавилась эта история с Кончей Коралес. Если о ней станет известно, под вопрос будет поставлена моя врачебная репутация… Поневоле задумаешься, не покончить ли со всем разом…

В это время в дверь постучали, и появившийся на пороге лакей доложил:

— Господин доктор, какой-то человек желает вас видеть. Он пришел из клиники, от мадемуазель Даниэль.

— Он передал свою визитную карточку?

— Да, господин доктор.

— Дайте сюда!

Взглянув на визитную карточку, которую протянул ему лакей, доктор побледнел.

— Вы уже сказали посетителю, что я дома? — спросил он у лакея.

— Да, господин доктор.

— Идиот!

Поль Дроп закусил губу от ярости. «Теперь я не могу его не принять, это вызвало бы подозрения», — подумал он.

— Пригласите посетителя в салон и попросите подождать, — приказал он лакею.

Еще несколько минут доктор Дроп в нерешительности прохаживался по кабинету и бормотал себе под нос:

— Ужасное положение!.. Как я буду говорить с этим человеком? А вдруг он догадывается о том, что произошло? О небрежности этой Жермены? Отвечать-то все равно должен я!.. А что я смогу ему ответить?

Наконец, так ничего и не придумав, он открыл дверь, соединявшую кабинет с салоном, и пригласил посетителя войти. Посетителем был не кто иной, как Педро Коралес…

— Дорогой доктор, извините меня за беспокойство! — заговорил перуанец легким и даже несколько развязным тоном. — Но у меня к вам срочный разговор.

Вид у Педро Коралеса был столь жизнерадостный, что доктор невольно подумал: «Может быть, он еще не знает о смерти своей тетки и мне надлежит ему об этом сообщить?»

— Вы, вероятно, пришли ко мне в связи с прискорбным исходом болезни вашей тетушки Кончи Коралес? — спросил доктор. — Поверьте, сударь, что, выражая вам мое искреннее соболезнование…

Но перуанец не дал ему закончить.

— Прошу вас, доктор! — сказал он, и ослепительная улыбка появилась под его черными усами. — Не надо никаких соболезнований! Зачем все эти церемонии между нами… Вы же знаете: я — наследник!

Это признание было столь внезапным и откровенным, что Поль Дроп опешил.

— Вы — наследник? — забормотал он. — Наследник вашей бедной тетушки?

— Конечно! И должен признаться, что умерла она как нельзя более кстати! Вчера я был беден, как церковная мышь, а сегодня баснословно богат! И благодарить за это я должен прежде всего вас!

Словно не подозревая о низости своих слов и своего поведения, Педро Коралес протянул доктору руку, которую тот предпочел не заметить.

— Ведь болезнь моей тетки не была очень серьезной, — весело продолжал перуанец, — И если она все-таки сыграла в ящик, то заслуга принадлежит целиком вам!

Доктор Дроп наконец овладел собой.

— К сожалению, — заговорил он, — мой предварительный диагноз оказался ошибочным. Да, я сам сказал вам вначале, что у вашей тетушки нет ничего серьезного. Но болезнь, за которой всегда остается последнее слово, опровергла меня. Так что я приношу вам свои извинения и присоединяюсь к вашему горю.

В ответ Педро Коралес расхохотался доктору в лицо:

— Да не мучайтесь вы так, господин Дроп! Я-то знаю, что мою тетку прикончила вовсе не болезнь, а небрежность вашей медсестры, мадемуазель Жермены. Но я не собираюсь никого обвинять… Вообще я пришел к вам по другому поводу…

— По какому же? — растерянно спросил доктор.

— Я хотел поговорить с вами относительно, мадемуазель Жермены.

— И что же вы собирались мне сказать?