Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014 - Страница 21

— Конечно, ты не помнишь, — сказал я. — Ты не можешь помнить…

— Нет, я могу помнить, — возразила Даша. — Я точно знаю, какое у меня было первое воспоминание. Осенью, чуть больше двух лет назад. Я помню, как потрескивали дрова в камине, а я сидела в кресле у окна и смотрела, как жёлтые листья плавают в лужах. Потом я услышала твои шаги и побежала открывать тебе дверь. А ты протянул мне букет фиолетовых астр. Они были такие красивые! Помнишь?

Я вздрогнул. Помнить — прерогатива людей: у фантомов не может быть воспоминаний. Тогда почему они есть у Даши?

Да, я тоже помнил тот день. Потому что именно в тот день я наконец понял, что во мне не осталось обиды на ушедшую от меня Дашу. И осознал, как по-скотски я вёл себя с той Дашей, что жила в моей квартире.

Как никто другой, я понимал, как глупо — покупать цветы фантому, но я всё равно купил букет фиолетовых астр. Потому что хотел извиниться и хотел сделать ей приятное.

— Помню, — тихо отозвался я. Это был единственный раз, когда я принёс ей цветы.

— А я долго… была здесь до того дня?

— Я создал тебя чуть больше четырёх лет назад.

Даша отложила фотоальбом, подошла к окну и спросила, не глядя на меня:

— Зачем я тебе теперь? Ты ведь выплеснул всю свою злость, всю обиду. Почему я не исчезла?

Стук во входную дверь заставил меня вздрогнуть.

Я неохотно вышел в коридор.

— Сюрприз! — Рита влетела в квартиру с широкой улыбкой. — Поздравляю с годовщиной! — возвестила она, вручила мне пакет, набитый какими-то вкусностями, и с довольным видом спросила: — Ну как, не ожидал? Я так и знала, что с этой своей работой ты напрочь позабыл, что сегодня ровно год, как мы встречаемся, так что решила устроить тебе праздник сама!

Я смотрел на Риту и не понимал ни слова. Только по выражению глаз видел, что она ждёт одобрения.

— Спасибо, — наконец, выговорил я и обречённо понёс пакет на кухню. Сейчас Рита увидит Дашу и…

— Кто она такая? — донёсся до меня пронзительный возглас, и я поморщился.

Я прошёл в гостиную. Даша по-прежнему стояла у окна. Рита, воинственно уперев руки в бока, застыла в дверях.

— Ты встречаешься со мной целый год и всё это время живёшь с другой? — Рита обратила на меня всю мощь своего возмущения. — Или скажешь, что я всё не так поняла? Давай оправдывайся! Может, это просто соседка зашла за солью? Или она твоя двоюродная сестра? Ну говори, кто она?

— Она фантом, — ответил я и заметил, как поморщилась от моих слов Даша.

И вдруг понял, что вот уже очень, очень давно я не думаю о ней как о фантоме… или как о копии девушки, которая когда-то от меня ушла. Для меня она просто — Даша.

— Фух, — Рита резко выдохнула и расслабилась. — А я-то подумала! — с нервным смешком сказала она и подошла к Даше. Обошла её кругом, рассматривая, словно какой-то предмет, а потом сообщила мне: — Слушай, ты и правда фантограф высшего класса! Вообще не отличишь, она как настоящая!

— Я и есть настоящая, — неожиданно резко ответила Даша.

— Костя, — проигнорировала Дашины слова моя подружка. — А долго она ещё здесь будет? Когда её клиент заберёт? Нет, я, конечно, понимаю, что это всего лишь фантом, но всё равно при ней как-то… неудобно.

Я молчал.

— Костя, ну убери её куда-нибудь и пойдём уже отмечать! — капризно протянула Рита и дёрнула меня за рукав. Выжидательно посмотрела на меня и, похоже, поняла, что означает моё молчание. — Тебе что, какой-то там фантом дороже наших с тобой отношений?

Я обречённо прикрыл глаза. Я уже некоторое время назад понял, что устал от бесконечных ссор и споров, что я тяну наши отношения скорее по привычке, а не потому, что они доставляют мне радость. Что меня больше не трогает, когда Рита обижается или дуется.

Но, похоже, очень задевает, когда расстраивается Даша.

Рита разъярённым вихрем вылетела из квартиры, громко хлопнув на прощанье дверью.

Я устало опустился на диван и уткнулся лицом в ладони.

— Ты ведь не из-за неё так, да? — Даша тихо подсела рядом.

— Не из-за неё, — глухо ответил я.

Из-за фантома ребёнка, которого мне предстоит убрать.

И из-за Даши тоже.

— Я пойду с тобой, — решительно заявила мне утром Даша. Накануне я рассказал ей о том, что мне предстоит сделать, и она, видимо, решила, что мне не помешает поддержка.

Она не ошибалась.

Как и говорил Валентин Михайлович, его жена гуляла в поседевшем от первого мороза парке, со счастливой улыбкой катя перед собой ярко-синюю коляску.

Увидев её, я непроизвольно замедлил шаг и, в конце концов, просто остановился у замёрзшего фонтана. И с ужасом понял, что присутствие Даши, которое так успокаивало меня на пути сюда, теперь только усугубило ситуацию. Я не смогу убрать фантом ребёнка при Даше. Не хочу, чтобы она это видела. И чтобы думала, что то же самое в любой момент я могу сделать и с ней.

Жена Валентина Михайловича остановилась совсем недалеко от меня, по другую сторону фонтана. Женщина достала ребёнка из коляски и подняла на вытянутых руках. Малыш довольно засмеялся, и я вдруг разглядел у него два передних зуба. Когда я создавал фантом, зубов у него точно не было…

Я с такой силой сжал кулаки, что у меня задрожали руки. Я никогда, никогда больше не буду создавать фантомы людей! Не хочу мучить других и не хочу ещё раз сам проходить через то, что мне предстоит.

Я закрыл глаза и сосредоточился, потянувшись сознанием к ребёнку. Сейчас я соединюсь с тем импульсом у него внутри, который поддерживает существование фантома, и просто задую его, как пламя свечи. А потом ещё постою немного, слушая, как плачет женщина, и запоминая это. И если когда-нибудь в будущем у меня появится соблазн ещё раз создать фантом человека, я буду вспоминать, как она плакала…

У ребёнка не было импульса внутри. Просто не было. Словно это и не фантом вовсе. Я пробовал несколько раз, но мои усилия просто проходили сквозь него — как они проходят через обычного человека. Я ничего не чувствовал.

На миг мне даже показалось, что я просто ошибся, что это — не жена Валентина Михайловича, а какая-то другая женщина с ребёнком. Но нет, я видел её фотографию, я получил подробное описание. Ошибки быть не могло.

Я вздрогнул, когда кто-то взял меня за руку.

Даша.

— У тебя ничего не получится, — сказала она, словно утешая.

— Почему? — удивлённо спросил я, даже не успев осознать глупость ситуации — я, фантограф, задаю вопрос о своём деле своему же созданию.

— Потому что он больше не фантом, он живой.

Я резко замотал головой. Нет, это невозможно! За всю многовековую историю фантографии подобные случаи были наперечёт. Возникающие словно из ниоткуда народные герои, возглавлявшие борьбу с непобедимым врагом. Вожди, выводившие из пустынь целые народы. Пророки, основывавшие мировые религии… В них безгранично верили, в них отчаянно нуждались, их бесконечно любили сотни тысяч людей, и только поток эмоций такой силы и мощи мог изменить природу фантомов. Разве можно сравнить с ним веру одной матери в то, что её ребёнок настоящий? Разве этого может оказаться достаточно?..

Женщина кружилась, держа малыша на вытянутых руках, и ей не было никакого дела до того, что по всем известным мне законам и правилам её веры никак не должно хватить на то, чтобы оживить фантом. Она улыбалась, глядя на ребёнка, а он весело смеялся, показывая миру два прорезавшихся зуба.

У фантомов не режутся зубы. Фантомы остаются неизменными, точно такими же, какими их создали.

— Это правда? — с отчаянием спросил я Дашу.

Она крепко сжала мне руку и улыбнулась:

— Это правда.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение, я испугался:

— Получается, я создал жизнь?

— Если ты про ребёнка, то не ты создал эту жизнь. Её создала она, — кивнула Даша на женщину, кружившую малыша.

Я сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Даша права, фантом — всего лишь форма, и в тех редчайших случаях, когда он оживает, жизнью его наполняют другие.