"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Страница 6

Царь, потрясенный известием, на мгновение окаменел, но, справившись с собой, мрачно произнес:

– Удача отвернулась от него, как когда‑то от Ганнибала, а его мечта о создании мощного государства эллинов, по всей вероятности, несбыточна. Он жив?

– По нашим данным направляется к границе твоего царства.

Взглянув на сыновей, Тигран молвил:

– Митридат – властолюбивый и энергичный человек, талантливый военачальник. Многие называют его деспотом, но такие, как он, вызывают у меня уважение. Не сомневаюсь, он прорвется.

– Отец, почему ты так думаешь? – спросил Артавазд.

– Потому что у него есть одна черта, которой я всегда восхищался: он упорно движется к поставленной цели.

– Но цель не всегда покоряется ему, – дерзко сказал Тигран-младший.

Митридату, по мнению Тиграна, покорялось все – и разноликая масса народа, и сильные царства. А главной целью в деле защиты греческой цивилизации он избрал изгнание римлян с Востока.

– Его цель – повергнуть могущество Рима, – спокойно произнес Тигран.

– Нельзя выбирать недостижимые цели, – не унимался Тигран‑младший. – Он затронул римские интересы, и Рим ему этого не простил. Следовало давно поменять главную цель.

Глядя в упор на младшего сына, Тигран произнес властно и уверенно:

– Сын, нужно постоянно меняться самому, но не менять мечту, и надо уметь постоять за свои интересы. – Затем, оборотившись к Меружану, приказал: – Завтра с утра собери Военный совет. Свободны!

Когда все вышли, Тигран опустился на стул и погрузился в тяжелое раздумье. Беспокойство и грусть охватили его.

В комнату неслышно вошла Аревик, наложница царя, красивая как богиня. Длинные пышные каштановые волосы, пухлые губы, миндалевидные глаза, обаятельная улыбка, гордая осанка – все в ней было гармонично. Словно прекрасный цветок, вызывала она восхищение у мужчин и зависть у женщин. Ее одежда была из виссона, тончайшей белой ткани, на голове шапочка, украшенная висюльками филигранной работы, на лбу ленточка с цветами из драгоценных камней и жемчуга, на руке браслет в виде змеи. Томный взгляд ее глаз обладал завораживающей и притягательной силой.

Она подбежала к Тиграну и, сев на колени, обвила руками его шею и поцеловала.

Он сказал:

– Красивая женщина, и любишь меня. Мое сокровище, ты сумела наполнить нелегкую жизнь государя любовью.

Счастливая и довольная, протянула руку, взяла со столика золотой кубок, наполнила вином из кувшина и подала царю:

– Выпей, мой повелитель.

Тот выпил, поставил кубок на столик и поцеловал ее в губы, потом, любуясь, произнес:

– Ты мое солнышко.

Наложница восхищенно взглянула на него. Она умела пробуждать самые сокровенные желания, ее пластичность, изящество, эмоциональность приводили в восторг.

– Ты меня обольщаешь? – спросил он.

– Ты жаждешь наслаждений, – отвечала она.

Нежными прикосновениями и поцелуями разгоняла она тоску и печаль государя, и его мрачное настроение начало меняться. Все больше охватывало состояние блаженства. Улыбаясь, он произнес:

– Тебе нет цены.

В числе наложниц царя было много певуний и танцовщиц, услаждающих слух и зрение, но Аревик была единственной, кто обладал волшебной и манящей красотой.

– Старость в поисках молодости, – произнес Тигран.

В неспокойном дворце на террасе два царевича спорили между собой. Тигран‑младший горячился:

– Артавазд, неужели не понимаешь: отец хочет отдать корону своему брату. Нас с тобой ни во что не ставит. Такое в истории было: царь Парфии Фраат I перед смертью не назначил преемником ни одного из своих сыновей, а передал трон брату.

– Отец понимает, что ты не готов занять трон, – сказал Артавазд.

– Он безрассудный и сделает ошибку, отдав трон тебе или Гурасу.

– Сегодня отец чуть не погиб.

– А ты уже приготовился занять его место? Мечтаешь о победах и великих свершениях?

Артавазд, не отвечая на колкость, сказал:

– Ненавижу высокопарное «великие дела», «великие свершения». Любое стоящее дело великое. Неужели ты не понимаешь, что змея могла укусить царя? Да, я был близок к тому, чтобы занять трон, но бог Арамазд защитил государя и не дал свершиться безумному преступлению.

– Ты, кроме как махать мечом и драться, ничего не умеешь. Я предназначен к правлению! – выпалил Тигран‑младший.

– И не мечтай, Тигран, я старший сын царя, и трон он оставит мне.

– Похоже, тебе не терпится перенять у отца пышный титул царя царей, чтобы получать дань от всех правителей.

С этими словами Тигран‑младший внезапно схватил Артавазда за пояс и, кипя от накопившейся злости, попытался провести бросок, однако тот увернулся, сбил Тиграна‑младшего с ног и прижал коленом к каменному полу:

– Остынь, Тигран, в борьбе кох меня не победить.

– Вызываю тебя на бой завтра, после Совета. Ты обязан принять вызов, таков обычай, – нервно сказал посрамленный брат.

– Договорились.

В зале Военного совета за большим столом расположились самые опытные военачальники и наиболее приближенные к царю сановники. Сам Тигран, слушая подчиненных, сидел в большом резном кресле, стоящем на возвышении напротив стола, а за его спиной на стене висел большой царский штандарт красного цвета с вытканными золотом восьмилучевой звездой и двумя орлами. Темно-зеленые колонны в зале увиты золотой барельефной лентой, капители изображали парные головы львов. В углу на куске мраморной колонны, привезенной Тиграном из разрушенного Александром Македонским дворца Дария в Персеполе, стояла большая бронзовая, наполненная водой, Чаша мира, по форме напоминающая греческий килик, богато орнаментированная сценами войны.

Тигран никогда не принимал решения единолично, по каждому направлению деятельности у него были советники, к мнению которых всегда прислушивался. Прямо перед ним сидел верховный главнокомандующий всеми войсками Великой Армении спарапет Мамиконян, человек могучего телосложения с решительным лицом. Он докладывал:

– Римляне теснят войска Митридата, сражения уже идут на территории Понтийского царства, к сопротивлению готовы лишь крепости.

– Он вновь может овладеть ситуацией, – предположил полководец Багарат.

– Митридат уже ничего не может, и, прежде всего, мыслить рационально, – зло возразил заместитель Меружана Кухбаци. – Он самонадеянный и беспечный. Вспомните: в Эгейском море имел огромный флот, и что же? Его бездарные флотоводцы все погубили; теперь римские суда вошли в Понт Эвксинский[2].

– В Эгейском море разыгралась буря и потопила весь флот Митридата: это море часто штормит, – парировал полководец Багунци. – Митридат не виноват, просто повезло римлянам.

– Я согласен с Кухбаци, – сказал Меружан, жесткий и бесстрашный человек, не раз доказавший свою бесконечную преданность царю. – Митридат потерял чувство реальности. Вспомните штурм города Кизик.

Кизик – провал, которого не знала история! Митридат не сумел взять город с горсткой защитников, потеряв три четверти армии.

– Ты, государь, дал ему много пехотинцев и всадников, даже скифы прислали свои отряды, – высказался Гнуни, осторожный, неподкупный и находчивый царедворец, – он также позвал немало наемников. Войско собрал огромное, а в результате опять потерпел поражение от Лукулла. Предрекаю крах Понта.

Царь Тигран поднял бровь, сказав этим много, не сказав ни слова.

Свое мнение выразил главнокомандующий Мамиконян:

– Вифиния в руках римлян, в Понтийском царстве остались очаги сопротивления. Если они падут – Митридат потерял царство, а римские войска выйдут на границы Великой Армении.

Тигран слушал своих советников и военачальников, думая о том, в какое сложное положение попадет держава в случае развала царства Митридата, но продолжал верить донесениям разведки и силе своего военного гения.