"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Страница 7

Метатель ножей с интересом смотрел, как она подносит кружку ко рту и вдыхает сильный запах алкоголя. Гномы тоже отвлеклись от своих бокалов на это примечательное зрелище, но Инира спокойно отхлебнула, поежилась и сказала:

– Кашу сами варить будете! – И, не отрываясь, словно воду в жаркий день, выпила все, что было в кружке, до капли! Потом свалилась на свернутый тюфяк и уснула!

Гномы дружно засмеялись низким дробным смехом и чокнулись своими почти литровыми кружками:

– Смелая девочка, господин Сигизмунд, – сказал самый старший. – Не волнуйтесь, кашу Мартин сварит, а малышку лучше укрыть потеплее, не то простудится.

Сиг тотчас последовал совету: унес ученицу в конец фургона, уложил на развернутый тюфяк. Подумал и укрыл еще парой, бурча себе под нос, что глупых малолеток еще учить и учить, а «гномья водка» это не дешевое вино в заштатной таверне!

Гномы ухмылялись, слушая это ворчание, и прихлебывали свое пойло, от которого у самого Сигизмунда внутри полыхал настоящий костер. Однако пора было и кашу заваривать. Перелив отвар в укутанный платком горшок Сиг торжественно вручил котел младшему гному. Тот не растерялся и затребовал воду, крупу и сало. Потом, напевая что-то созвучное бряцанию топоров, захлопотал у жаровни.

К обеду в котелке запыхтела каша. В воздухе поплыл аппетитный аромат. Инира заворочалась под тюфяками, а потом поднялась, со стоном придерживая голову.

Ухмыляющийся гном произнес речь, восхваляющую доблесть человеческой женщины, во время которой Ини прилагала все усилия, чтобы не стонать очень громко. Пожалев ее, коротышка извлек небольшой флакон темного стекла и накапал несколько капель в подсунутую младшим кружку с водой;

– Выпей, госпожа, полегчает.

Инира с опаской принюхалась к лекарству и быстро выпила, борясь с тошнотой. Сиг усадил ее на свернутый тюфяк и вручил еще кружку воды:

– Пей. Сейчас все пройдет, обедать будем.

– Ой, – жалобный стон все же прорвался сквозь побледневшие губы, и девушка приникла к кружке.

Гномы все еще гудели, посмеиваясь, но вот молодой стукнул черпаком по крышке котелка и выставил на широкую доску стопку мисок. В воздухе поплыл заманчивый и волнующий запах еды. Гномы спрятали трубки, и вынули огромные клетчатые платки, которые постелили на колени вместо салфеток.

Кварт заерзал на своем месте, оглядываясь через плечо и нетерпеливо ожидая свою порцию. Ини чуть оживилась, но Сигу пришлось самому отнести кашу вознице и всунуть горячую миску в руки девушки. Впрочем, с каждым глотком она приходила в себя и вскоре уже стучала ложкой наравне со всеми.

Ехали не спеша целых четыре дня. Снег продолжал ложиться на прихваченную ночным морозцем грязь. К полудню с колес смачно шлепались пласты подтаявшей земли, перемешанной со снегом. Жаровня почти не давала тепла, поэтому все время путешественники проводили в теплой одежде.

Гномам хватало их кафтанов из толстого мягкого сукна, они лишь посмеивались временами над синеющими от холода циркачами. Да рассказывали о вечном холоде, царившем среди горных вершин Гномьего пика.

Сам Сигизмунд, морозы крайне не любивший, отпорол рукава овчинного тулупа, принадлежавшего раньше силачу Ярику. Теперь метатель ножей тачал из них теплые штанины, а из остатков тулупа – меховой жилет для более стойкого к холоду Кварта.

Инира отыскала в вещах перевязь с ножами и подогнала ее под себя. Так же поступила и с широким кожаным ремнем, внутри которого располагались потайные кармашки. Пассажиры только ухали сквозь кустистые бороды, глядя на ее рукоделие.

Очень странно, но приходя в себя после болезни и нервного истощения, она почему-то больше вспоминала не рецепты вкусных блюд или навыки тонкой вышивки, а практические приемы, подсмотренные в казармах гвардейцев отца.

Легко протягивая дратву зубами или прокалывая шилом дырку в толстой коже ремня, девушка улыбалась, представляя глаза наставницы по рукоделию и вышивке.

– Благородная леди должна изучить все виды изысканного рукоделия и вышивки! – говаривала сия достойная дама, воздевая исколотый иголкой палец к расписному потолку под тягостные вздохи ученицы.

Гномы, никогда не сидящие без дела, успели рассказать Инире, что едут на большую ярмарку в надежде скупить у заезжих охотников и селян необходимые им шкуры, редкие травы и барсучий жир.

Всю дорогу они аккуратно вырезывали из брусочков бриара коротенькие гномьи трубки, украшая их готовыми серебряными колечками с бирюзой, агатом и малахитом. А младший еще и кашеварил на всю компанию.

И, конечно, в столь далекое путешествие деньги гномы взяли в векселях гномьего банка. Бумаги, защищенные магией, для грабителей ценности не представляли, поскольку со смертью хозяина печати меняли цвет, а прочая защита не позволяла воспользоваться бумагами, просто стянув их из поясной сумки или тюка.

Инира кивала, ахала, спрашивала гномов про условия кредитования в их банке и проценты по закладным. Сиг тоже слушал. Он уже понял, что, хотя они и стали невольными наследниками вымершей труппы, но вернуться к цирковому ремеслу не получится. Значит, нужно выбирать другой путь. Может быть, заняться перевозкой особо ценных грузов?

На пятый день гномы дружелюбно распрощались с циркачами. Кварт даже обменялся с самым молодым адресом «долгой почты». Ею пользовались путешественники, бывающие в одних и тех же городах. Письмо отправлялось на имя получателя в главное здание почты, а лишь появившись в городе, получатель забирал всю корреспонденцию разом.

Расплатились пассажиры узкой полосой пергамента с вписанной вечными чернилами суммой гонорара. Чек украшала переливчатая зеленая печать. Сиг, приняв чек, тут же спрятал его в тайничок, сделанный в одной из стоек фургона. И одобрительно подмигнул юной напарнице.

Инира за эти дни немного отъелась. В дороге подогнала по фигуре еще несколько тряпочек из запасов труппы и выглядела почти хорошо. Только все время перескакивала с возбужденного ожидания встречи с женихом на уныние по поводу собственной внешности. Впрочем, мужчины охотно убеждали ее, что любой будет рад обнаружить свою невесту живой, пусть и немного похудевшей.

На шестой день они въехали в деревню, принадлежащую графству. К этому моменту маркиза вся извелась от нетерпения. Она готова была немедленно появиться в поместье и бросится на шею возлюбленному. Сигизмунд опасливо косился на нее, буквально не узнавая прежнюю спокойную и разумную девушку.

Посовещавшись между собой и поразмыслив, друзья решили оставить Кварта в этой самой деревушке вместе с фургоном. А Сигизмунд и Инира, одевшись потеплее, отправились к поместью пешком. По дороге им встречалось на удивление много крестьянских телег, карет и возков, и все они ехали в поместье.

– Странно, – удивлялась герцогиня вслух, – в поместье словно большой прием. А праздника сегодня нет. Разве что именины у матушки или кого-то из сестер?

– Я не знаю, – отвечал Сигизмунд и прятал глаза. Он догадывался, что нежное сердечко его ученицы вновь получит удар.

Аннелора не хотела привлекать всеобщее внимание к своему плачевному виду, а потому к дому они попали вместе с одной из крестьянских телег. Сиг подхватил тяжелый мешок, оставив хрупкой девушке корзину с яйцами, и потянул Анни в кухню:

– В кухне все обо всем самыми первыми узнают, да и в покои легче попасть, – объяснил он свой маневр, и его спутница согласилась.

В кухне было шумно и чадно. Кипели огромные котлы, пыхтело в кадках тесто, брызгало горячее масло и кровь свежезабитых животных. Все слуги и повара носились сломя голову, спеша выполнить множество дел одновременно. Сиг скинув мешок с плеч утянул ученицу в тихий уголок шепнув:

– Слушай! Сейчас все новости узнаем!

Анни замерла, едва не усевшись к нему на колени, и некоторое время прислушивалась к кухонному гаму, выделяя разговоры. Рядом остановились две зеленщицы, разбирающие пучки моркови:

– А невесту-то ты видела? – спросила молодая, но излишне полная женщина, у подруги.