"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Страница 1402

И он тут же ответил. Я был готов. Перец сработал «призрака» – резкие прыжки вправо-влево, настолько резкие, что попасть нельзя. Ну, вероятность попадания мала. Меня Варгас тоже таким штукам учил, я плохо выучился, не успел, а Перец, видимо, успел. Ловко у него получалось, я даже глазами ворочать не успевал.

Выстрел, выстрел, выстрел, выстрел. Мимо, мимо, мимо, мимо. Три секунды, и я стою, прижатый спиной к холодной ферме, а к горлу мне уже приставлено лезвие великого меча, и Перец смотрит на меня, и в глазах у него торжество. И стволы моих револьверов упираются ему в пузо.

И еще Перец улыбается.

– Ну, – сказал Перец. – Вот и все. Знаешь, я думаю, что ты проиграл. Я вот думаю, мне надо тебя примерно наказать… Даже не наказать, тебя надо изолировать. К тому же мне не нужны конкуренты на моей территории, сам понимаешь…

– Сюрприз, – сказал я и выстрелил в тринадцатый раз.

В пузо. В пузо, Перец не успел ничего понять, Перец не ожидал.

Пусть враги думают, что ты слабак, говорил Варгас. В нужный момент это даст тебе преимущество.

Перец не ожидал.

Это было то, над чем я работал последнее время. Хитрая штука, меня в свое время опять же Варгас научил. Рассказал, что с помощью ее он в свое время уложил одного наркобарона в Тегусигальпе. А сейчас я вот. Я сменил барабан на «Берте», поставил самодельный. На семь патронов. Устройство было ненадежным, в общем-то одноразовым. Я даже закончить его не успел толком.

Но оно сработало.

И патрон я сделал сам. Такой, как надо. Пороху побольше насыпал.

Перца отбросило, он с железным звуком брякнулся о ферму и свалился на мост, в сосульки.

– Привет из Тегусигальпы, – сказал я.

Давно готовил. Давно.

Перец лежал, не шевелился. Изо рта и из носа текла кровь. Я еще спросил, ну, не удержался.

– Ну что? – спросил я. – Кто тут вторичный продукт?

Перец не ответил. Лежал. Застряв между вертикальными сосульками.

– И вообще, – сказал я. – Ты не один такой умный тут.

И я сделал то, что хотел уже давно сделать.

Я прочитал стихи.

И это были не «Анаболики», это был я сам. Скромное двустишие, с неточной и слабой рифмой. Но надо же с чего-то начинать?

Жаль, что ничего он не слышал. Жаль. Герой. Звезда упала. Достал фотик, запечатлел, опять не удержался. Для истории пригодится.

Тут я увидел меч. Меч поблескивал рукояткой. Я наклонился и поднял его. Отличная все-таки вещь. Интересно, кто сделал? Круче супербулата, идеальный баланс, лезвие в бешенном узоре.

Трофей. Теперь он принадлежит мне, как победителю. Теперь он мой. Я спрятал меч в ножны и повесил его за спину.

Вот так, Персиваль Безжалостный, вот так. Я победил. Победил. Но сейчас надо было спешить. Спешить.

– Пока, – сказал я.

И побежал наверх. Наверху у меня было еще много дел. Много-много.

Я поднимался по скользкой тропинке, стараясь удержать равновесие, то и дело дотрагиваясь до рукояти знаменитого меча, ощущая его силу и злость, приятное, должен признаться, чувство.

Тропинка закончилась, я остановился передохнуть. Голова заболела, наверное, от перепада давления. Или от волнения. Или от победы. Победа вскипятила мне кровь, та ударила в голову, виски заломило, в глазах заиграла красная муть, похожая на гущу из клюквенного компота.

Оглянулся.

Перца на мосту уже не было. Он исчез. Пять минут назад был, а теперь нет. Только лед там был, белый, и синий, и даже аквамарин, но в основном, конечно, белый. Белый-белый лед.

Ну, и немного красненького.

Поход начался неожиданно, как всякая уважающая себя война.

Крысин зашел к Зимину рано, почти в шесть, и долго стучал в окно, пытаясь разбудить, но Зимин разоспался, разморенный зависшей над городком жарой, так что Крысину пришлось набрать в походную кружку воды и плеснуть ее в окно. Кровать Зимина стояла у подоконника, Зимин успел увидеть сон про то, что упал в реку с бон, и проснулся.

Крысин был краток. Сказал, что война началась сегодня, и если Зимин хочет поучаствовать, у него есть десять минут на сборы, потому что автобус ждать не будет.

Зимин управился за семь.

Он был давно готов – под кроватью лежала собранная из двух насосов воздушка, фляжка, выкрашенная камуфляжной зеленой краской, изюм в пластиковой банке – он слышал, что изюм улучшает зрение и реакцию.

Крысин окинул его критическим взглядом и побежал. Зимин за ним. Стараясь не отстать. Крысин бежал быстро, как должен бегать настоящий вождь.

Но Зимин удержался.

На вокзальной площади уже собрались бойцы, Крысин произвел перекличку и объявил посадку.

Через полчаса автобус остановился, и бойцы стали выгружаться.

Это было достаточно нелегко, салон был заполнен старушками, ехавшими на богомолье, довольно плотно забит, старушки стояли сцементированно, опасаясь уступить свое место, стояли, вцепившись в поручни, друг в друга, ощетинившись локтями, клюками и сумками с острыми углами.

– Выходим! – кричал Крысин. – Выходим все!

Зимин стоял в самом конце салона. Будучи человеком городским и малоопытным, он полагал, что садиться в автобус следует первым. Оказалось, что это не так. Да, он, изрядно потолкавшись с воинственными бабушками, проник в салон в авангарде, но тут выяснилось, что ничего хорошего в этом нет.

Посидеть не получилось, потому что основную массу желающих прокатиться на автобусе составляли барышни далеко преклонного возраста, и Зимин им всем уступал места.

Некоторое время ему удавалось держаться за поручень, однако неудержимая старушечья масса выдавила его в заднюю часть салона, прижала в самое неудобное место в левом дальнем углу, втрамбовала в теплую стену.

Крысин, Роликов и остальные местные были более дальновидны, и в автобус погрузились в числе последних.

Зимин повис на поручне.

Некоторое время автобус раскачивался на месте, утрясая человеческую начинку, затем скрежетнул передачами и отправился в путь.

Было жарко, в открытый потолочный люк влетала пыль, старушка справа то и дело вдавливала Зимину в ребра рукоять своей палки, старушка слева лечилась от астмы, пшикала в рот из ингалятора и иногда для усиления лечебного эффекта пшикала и окрест, по стеклам ползали слепни, вокруг разговаривали о пенсиях, могилках, медикаментах. Но Зимин не обращал на это особого внимания, Зимин был доволен. Почти счастлив. Крысин пригласил его поучаствовать в гороховой войне, это стоило путешествия, Зимин терпел. Прижимал к себе воздушку, старался защитить ее локтями, поскольку ствол оружия был сделан из подручной медной трубки, весьма склонной к сгибанию.

Автобус полз медленно, проваливаясь в ямы, взвывая старым мотором, скрипя салоном и стуча железными зубами пассажиров. Иногда автобус причаливал к синим остановкам, но народу только прибывало.

Дышалось хуже и хуже, кроме того, начинала болеть спина. Зимин уже чувствовал, как начинает потихоньку сползать в обморок…

Но тут они приехали.

Задняя дверь не работала и пробираться к выходу пришлось через старушек, так что на улицу Зимин вывалился в изрядно помятом состоянии, однако воздушку он уберег. Не сломал, даже не погнул.

Крысин выстроил бойцов вдоль дороги и произвел проверку.

– Очки? – спросил Крысин первым делом. – У всех есть? Давайте, показывайте.

Стали доставать очки. Они были разные. Токарные, мотоциклетные, самодельные, самые оригинальные были, конечно, у Крысина – светофильтры, снятые с авиационного шлема. Крысин закрепил их на целой системе резинок. Крысин надевал очки, и они закрывали ему почти все лицо, вплоть до подбородка, отчего Крысин походил на стрекозу. Или на пришельца. Он и самострел себе обделал особо – украсил разноцветной проволокой, отполировал и покрыл лаком, а приклад обмотал желтой изолентой.