"Фантастика 2023-195. Книги 1-17 (СИ) - Страница 1

Тишина, лепота, я бы сказала. Птички поют, бабочки по цветам порхают, тело лежит… Нет, с телом я переборщила. Собственно, это и не тело даже, а вроде как пациент мой.

Позвольте представиться. Я — Василиса Ивановна Князева, двадцати двух лет от роду, потомственный медик. Собственно, специализации как таковой у меня пока нет, не успела до нее дойти. А если разобраться, никуда я дойти не успела. Шла себе по улице, смотрела на солнечное затмение. Ага, без очков, благо хоть облака солнце затянули. Соответственно, перед глазами пятна плавают, мир в черно-серо-бело-красном цвете, то бишь, красные машины опознаются своим цветом, а остальное никак. В общем, шла я вся такая умная, в очередной раз высматривая что твориться на небе, и умудрилась провалиться в открытый люк. Думала, отделаюсь перепачканной всем, чем только можно одеждой, сломанными конечностями и исключением из универа за дурную голову, которая смотрела на солнце, а не под ноги, однако все оказалось хуже. Ну, или лучше, тут смотря как смотреть. Потому что я мягко приземлилась в стог сена рядом с небольшой избушкой. Так и попала сюда, в тридевятое царство, тридесятое государство, кое, как немного позже выяснилось, Московией именуется.

Оказалось, выдернуло меня сюда не случайно. Уж не знаю как, но местная знахарка Мария Данииловна, или просто баб Маша, пыталась призвать кого-то, кто мог бы помочь ее подопечному. Почему этим кем-то оказалась я, медик-недоучка, никому не известно, но факт остался фактом. Хотя, уместнее была бы машина скорой помощи со всем оборудованием и полной бригадой, а не хрупкая девушка вроде меня. Но это уже не ко мне вопросы, а к тем, кто причастен оказался, потому что одной знахарке такое колдовство не под силу, должно было еще что-то предшествовать.

А вообще пациент при ближайшем рассмотрении симпатичным оказался. Если бы не плачевное состояние, да кой-какие мелочи, я бы сказала, что красивый. Высокий, я ему хорошо, если до плеча макушкой доставать буду, хорошо сложен — кубики не пересчитывала, не до того было, но видно, что следит за собой. Волосы черные, только по вискам седина просматривается, да челки прядь серебристая, хотя на вид я бы и тридцати лет не дала. Глаза какие — не знаю, при мне он их не открыл ни разу. Лицо в синяках да царапинах, но черты правильные. Разве что нос один раз сломан был. Ну да ничего, на моей практике и страшнее люди бывали… в разы.

Нет, это я сейчас могу про его внешность рассуждать, а когда только увидела — слов приличных не было. Уж насколько баба Маша женщина в возрасте, и то покраснела, когда у меня пара выражений сорвалась. На обеих руках большие пальцы вывернуты, словно из наручников освобождался. Да еще и глубокие раны, до мяса, на запястьях. Шрамы, скорее всего, останутся. Правая рука и вовсе плетью висела, как мне сказали. Пришлось суставы вправлять, да перебинтовывать. Уж не знаю, что там с ребрами, я не рентгеновский аппарат, но хуже не будет. У меня тут растяжек нет, так я руку к телу и прибинтовала. Двух зайцев убила, я надеюсь. Судя по тем синякам, что я видела, там тоже мало хорошего. На глаз не определить, так что ждать надо, когда пациент или очнется или преставится.

Баб Маша рассказала, что как вошел молодец в избу ее, упал на лавку, так в сознание больше и не приходил. Лежит себе на лавке теперь, выше пояса мною перевязанный, а что ниже — мне смотреть не позволяют. И споры, что я врач, и вообще знаю, как мужики без одежды выглядят, и что я на своей шкуре все узнать успела, не помогают. Хотя, будь что-то серьезное, мне бы сказали. В общем, не знаю, зачем я тут еще сдалась. Мне бы оборудование сюда, тогда можно было бы дальше говорить, а то я могу только пульс послушать. Даже давление не измерить — прибора самого простенького нет. И вот как мне быть?

Да вообще ничего сильно полезного с собой нет. Разве что большой запас канцелярщины, из-за которого я этот люк миновать не смогла — на пути был: двадцать толстых тетрадок формата а четыре, три альбома, несколько упаковок обычных цветных карандашей, пастель, ну и прочие письменные принадлежности, чтобы на долго хватило, а то когда еще мне по магазинам бегать, к тому же и работу никто не отменял. Закупалась Вася к новому учебному году, ну и прихватила всего и сразу, потому что устоять перед канцелярщиной никогда не могла. Тем более что сейчас она со скидкой. А карандаши — моя слабость. На пенал две ручки и минимум двадцать карандашиков разных размеров и цвета. Ну и альбом. Я же рисую еще.

Вообще, хотела я быть художником, но рогом уперлись все домашние. Как, мол, так, еще прадеды да прабабки медиками были, а я малеваньем заняться решила. Пришлось пойти на компромисс. Медицина для профессии, рисование для души. С последним получалось лучше, поскольку душа лежала. Но и к людям пускать меня можно было, все-таки я старалась, училась. Сначала колледж, чтобы база была, потом институт. Параллельно отец на скорой работать устроил, видимо, чтобы меньше времени на рисование было. Наивный. А те два экзамена, что я с третьей попытки сдала — больно хорошая карикатура на преподавателя получилась. Пока не отдала, первый экзамен не принял. А за второй пришлось еще нарисовать. Ведь зараза, отлично поставил в итоге. Да еще бы не поставил, я бы на комиссию написала. Я же все билеты выучила так, что ночью разбуди — отвечу. А ему картинки подавай. Как будто сразу попросить нельзя было. Садюга.

Тихонько помянув ласковым недобрым словом, потянулась за лежащим в углу шитьем. А что делать, если я сюда попала без запаса одежды. Носить то, что женщины здешние привыкли, да ни в жисть. Нет, есть то, что и удобное и практичное, рубашки те же лишь немного обрезать и подшить, но все эти сарафаны, под которыми, уж прошу прощения, больше ничего, не для моего изнеженного организма, приученного ко всевозможным брюкам. Вот и пришлось спешно учиться кройке и шитью. Благо держать в руках иголку с ниткой я умею. Ага, и простые, как ни странно, тоже. В школе уроки труда все-таки были. Да и ситуация располагает. Хочешь — не хочешь, научишься. Все равно делать больше нечего. Рисовать пока не буду, а то вон, герой Белянина тоже так попал с одним карандашом. У меня хотя бы запас, плюс авторучки. Вот и оставалось удобно устроиться на свободной лавке под окном и рукодельничать. Жаль, резинку бельевую в этом мире еще не изобрели. Приходится плести веревочки.

Впрочем, мне грех жаловаться. Белья я себе нашила небольшой запас. Правда, пришлось один день за занавеской прятаться, пока то единственное, что на мне было, стирала, сушила да в качестве выкройки использовала, зато теперь хорошо. А колдовала я над сменными брюками. В качестве выкройки пошли мои джинсы, кои я согласилась на это время сменить на местный аналог юбки. Ну да выбора все равно не было. Чай портных в той глуши, где я оказалась, нет, к местным идти — только диковинкой себя выставлять. В город меня отпускать не хотят, пока красавец этот не встанет, ну или не помрет окончательно. А там уже проводят к царю Гороху, то есть Елизару Елисеевичу. В общем, привет известной книжке. Так что улыбаемся и машем, как советовали пингвины, а там видно будет. Или домой попаду. Или тут придется обустраиваться.

— Да что ты говоришь, старая, — возмутилась купчиха, от чего баба Яга с трудом подавила желание нырнуть под стол за, якобы, упавшей картой. — Путаешь ты все. Что б моей Зорюшке да в женихи купчина старый достался? Да мы ее за боярина просватаем, назло картам твоим. Да не абы за какого, за самого сына боярина Кучки.

— Мабыть, и путаю, — осторожно заговорила бабка, — Мабыть, это они про тебя говорят, на мужа твоего намекають. Девицы-то в горнице нет, воть и кажуть карты всяко разно. Я те сразу говорила, не день седня для гаданий. Завтрева приходи и дочь свою приводи обязательно.

— Да что ж ты мелешь-то, балаболка? Что б я по погоде ненастной Зореньку свою через весь город таскала? Сразу лучше скажи, что не видишь ничего.