Фантастика 2023-189". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Страница 12

– Я был на Севере, в монастырях и школах Карнионы… Вряд ли Тримейнский университет способен дать мне что либо сверх того. Может быть… – Джаред помедлил, ибо даже в Карнионе он избегал говорить о некоторых вещах, – Заклятые земли?

– Я не вправе тебе что-то запрещать либо дозволять. Но туда я бы на твоем месте не ходил.

– Потому что это опасно?

– Потому это бесполезно.

– Следовательно, все, что рассказывают об этих краях – ложь?

– Не ложь. Скорее домысел, рожденный от недостатка достоверных сведений. И я не сильно расстраиваюсь из-за того, что людям эти сведения недоступны. Заклятые земли полны чудес. Но эти чудеса ничего не дают тому, кто хочет познать себя.

– Ты говоришь так, как будто убедился сам.

– Конечно, убедился. Иначе бы не стал заводить этот разговор. Ужас и соблазн Заклятых земель не в том, что они опасны. Там постоянно сталкиваешься с невероятным и необъяснимым, и может быть, не стоит его объяснять. Беда в том, что люди не соглашаются это признать. Им кажется, что отступив, они были всего на шаг от победы. Один шаг, одна попытка и еще одна, и еще… и человек принадлежит Заклятым землям, поглощен ими.

– Но ты ушел оттуда?

– Да, вырвался… как из зубов хищника, оставив на них куски собственной шкуры. Можешь считать это метафорой. Но я был старше и опытней, чем ты теперь. Впрочем, чужой опыт еще никому не помог. Решай сам. Я не утверждаю, что ты погибнешь. Но мне не хотелось бы, чтоб ты присоединился к неудачникам, считающих себя адептами, каковых мне приходилось встречать в Заклятых землях.

И помолчав немного, спросил:

– Кстати, ты прочел список, который я тебе дал?

– Да. Но мне кажется, что в переводе что-то утеряно. А языка арабского я не знаю. Да и недоступны нам арабские книги.

– Жаль. Хотя с моей точки зрения тебе полезней были бы не книги, а некоторые дисциплины. Скельская школа, при всем моем к ней уважении, не дает о них понятия, – он снова сделал паузу.

За время их общения Джаред успел усвоить, что Лабрайд ничего не упоминает просто так.

– А ты знаешь арабский язык?

– Недостаточно. Хотя кое-что из их учений усвоил.

– Значит, ты побывал в землях язычников?

– Прежде всего, усвой – мусульмане не язычники. В какой-то мере они строже нас блюдут веру в Бога Единого. Это рвение неофитов. – Он усмехнулся. – Да, пусть их вере немало столетий, в сравнении с каринионцами почитатели пророка – играющие дети. Но это умные, способные дети. И кое в чем обогнали своих учителей. Их нищенствующие монахи – они называются дервиши, создали свой орден раньше францисканцев, я не уговорю уж о слугах святого Доминика. И не их ли учением о преданности мюрида своему шейху и полном отказе от собственной воли вдохновились наши учителя, в особенности святой Франциск, создавая орденские уставы?

Это была совершенная ересь, но Джареду приходилось слышать от Лабрайда и не такое.

– У них есть разные школы, – продолжал Лабрайд, – но я слышал об одной, которая именует себя школой дервишей сна…

Совет был дан, и по прошествии некоторого времени Джаред решил ему последовать. Благо в те годы на южных границах империи, в отличие от северных, было перемирие. Возобновилась торговля, и купеческие корабли двигались вдоль побережья дальше, на юг. На таком корабле Джаред покинул Скель и пределы империи и высадился в торговой гавани Дандан, поскольку согласно условиям мирного договора, дальше путь христианским кораблям был закрыт. Джаред мог бы найти другой корабль, но он не спешил. Прежде чем отправиться на поиски дервишей сна он хотел выучить язык, и получше узнать, где находится. Для жителей империи, страна, куда прибыл Джаред, была просто языческим царством, и мнение их было ошибочное, даже если не учитывать того, что сказал о язычестве и единобожии Лабрайд. Не было царства, однако существовало множество княжеств, управляемыми разными владыками. А были земли вовсе без правителей, без городов, где скитались кочевые племена. И жили здесь люди разных народов, языков и обычаев – и это только если брать в расчет только тех, кто исповедовал ислам. Джаред увидел и узнал гораздо больше, чем предполагал, покидая Скель, но о первоначальной цели своей не забыл.

Дервишей сна он нашел не вдруг, но ближе к границам империи, чем можно было ожидать – в эмирате Зохаль, в городе, именуемом Аль – Хабрия. К тому времени Джаред уже знал, что они отделились от прочих последователей учения суфиев, которых, собственно, и называли дервишами. От прочих последователей пророка суфии сильно отличались, и Джаред вынужден был признать, что кощунственная мысль о святом Франциске не случайно пришла Лабрайду на ум. Но дервиши пошли гораздо дальше, чем францисканцы. Они утверждали, что для молитвы не нужно посещать мечеть, ибо истинная мечеть в сердце. Но и в силе молитвы они сомневались, говоря, что она не дает ничего, кроме напряжения тела. Они усмехались, рассуждая об аде и рае, полагая, что Всевышнего надобно любить свободно, на рассчитывая на награду, и без страха наказания. Наконец, среди их учителей почитались и женщины, а ведь пророк сказал: «советуйтесь с ними, но поступайте вопреки». Все вышеназванное относилось и к школе дервишей сна, однако особенностью их учения было то, что сон считался способом достижения состояния халь – внезапного озарения, и в конечном счете могло привести к фана – небытию, слиянию с Божеством, каковое есть цель каждого истинного суфия. Прочие дервиши посматривали на них косо, полагая, их чем-то вроде учеников шейха Баязида аль-Бистами, проповедовавшего «упоение Богом», и видя в их правилах опасные новшества. Те в ответ утверждали, что ни в чем не отступали от сущности учения, и что «новизна» их правил мнимая, насчитывая по меньшей мере четыре века.

В Аль-Хабрии находилась ханака, или община Тахира ибн Саида ас – Сули. Он пришел к выводу, что оппоненты его во многом правы, и фана , достигаемая путем сна, может быть иллюзией. Поэтому следует обратить взгляд внутрь, и искать озарения, способного осветить мрак собственной души. Опыт показал, что это позволяет достигнуть не только душевной чистоты, но и физического здоровья. Джаред опасался, что условия обучения будут для него неприемлемы, и напрасно. Искус мюрида, продолжавшийся тысячу и один день, отречение от собственной воли, испытания, долженствующие сломить гордость учеников – все это было только для правоверных. Остальные не могли стать истинными дервишами, но им позволено было прикоснуться к мудрости. Что касается платы за обучение, то Тахир ибн Саид брал ее с тех, кто способен был платить. Этим он заслужил множество нареканий, ибо дервиш давал обет бедности и нестяжания. Тахир оправдывался тем, что получаемые деньги, иногда весьма значительные, он тратит не на себя, а на ханаку. Что было правдой.

Тахир ибн Саид в некотором отношении напоминал Лабрайда, хотя сходства между ними не было никакого, не говоря уж о том, что Тахир был значительно старше. Он, например, чтил устную традицию выше письменной (что, как понял Джаред, вообще было свойственно дервишам сна, хотя никто не запрещал им записывать свои труды). И если Лабрайд называл детьми мусульман, то Тахир относился так же к христианам. Только для него это были злые, жестокие дети.

– Вы, – говорил он, – изгоняете, грабите, убиваете иноверцев, а наш пророк заповедовал брать их под покровительство. И никогда не было у нас такой мерзости, как ваши Святые Трибуналы.

Действительно, в эмирате, не опасаясь за свою безопасность, жили не только «люди писания» – евреи, христиане и последователи Заратушры, но и самые настоящие язычники. То же относилось и к ханаке.

Язычники, как выяснилось, бывали всякие, и кочевники кала, не соблюдавшие никаких границ, туда бы не были приняты, да и сами бы не пошли, однако их соотечественники из страны Хинд, не признававшие родства, поскольку принадлежали к высшим кастам, здесь учились. Равно как и парсы. Кроме того, во время пребывания Джареда в ханаке здесь жил на правах гостя ученый каббалист Итамар а-Коэн, нарочно приехавший из дальних краев, чтобы ознакомиться с учением Тахира ибн Саида.