"Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Страница 21

Варвар и Баклажан отвёли его за старую водонапорную башню.

– Типа, здесь разговоры не прослушиваются? – предположил Лёха.

– Это точно, – Баклажан продемонстрировал прямоугольную чёрную коробочку, в торце которой горела крохотная зелёная лампочка.

– Знатно вас экипировали. За какие, пардон, заслуги? Чем, орлы, вызвано такое неслыханное высокое доверие?

– Мы сами, приятель, ничего не понимаем, – смачно сплюнув в сторону, признался Варвар. – Очевидно, у Ангелов нет другого выхода. На построении сказали, мол, половина списочного состава Ангелов будет переброшена на другой объект. Но это – не вся правда. Сегодня будет переброшена половина. На днях – остальные, включая всех преподавателей. Здесь – до отдельного приказа – останется только старший Ангел и эта непредсказуемая и взбалмошная девка по имени Лана… У неё с вашим Ханом – серьёзно?

– Серьёзней не бывает. Хочешь, чтобы Хан отобрал-изъял у неё полноценный лазерный пистолет? Бунт, пользуясь мутной ситуацией, будем поднимать?

– В том-то и дело, что нет. Всё с точностью, но, наоборот.

– Я брежу? – искренне удивился Лёха. – Ты, бывший мусульманский Президент, продался местным Ангелам? С потрохами?

– Поосторожней с терминами, – попросил Варвар. – Можешь нарваться, приятель…

– Парализуем лучом из пестика, а потом глотку перегрызём, – мерзко хихикнув, пообещал Баклажан. – Или черепушку проломим тяжёлым камушком.

– У меня есть охранный жетон.

– Запихай его, браток, в собственную задницу. Кстати, епископ, который к тебе так благоволит, тоже на днях смоется – в спокойные края. Следовательно, и его железка утратит свою защитную функцию.

– Так, что вам, верные помощники безгрешных Ангелов, понадобилось от меня? – разозлился Лёха. – Ходите вокруг да около. Угрожаете, мать вашу черномазую…

– Прекращай выражаться, – криво усмехнулся Баклажан. – Добром просим. Пока – по-хорошему.

– Ладно, не буду. Чего надо? Излагайте.

– Надо, чтобы ты, бродяга беспокойный, вёл себя тише воды и ниже травы, – пояснил Варвар. – Никаких заумных глупостей. И переселенческий народ смущать – пространными разговорами о сладкой свободе – не стоит. Уяснил?

– Уяснил… Значит, решили стать верными цепными псами? Что же вам такого – волшебного и соблазнительного – наобещал епископ?

– Чего надо, того и пообещал. Не твоё, смерд, дело.

– Переход на шестой уровень?

– Бери выше. Сразу на восьмой.

– А это что ещё за хрень? – удивился Лёха. – Я слышал только про семь уровней.

– Восьмой уровень позволяет – прошедшему его – жить в крупных городах этого Мира, – заважничал Варвар. – И даже в столичном Риме. Просекаешь, дурилка картонная?

– Просекаю.

– Игра стоит свеч?

– Стоит. Чего, уж, там.

– Будешь вести себя прилично?

– Вы меня держите за последнего дурака? – презрительно поморщился Лёха. – Ситуация прозрачная – до полной невозможности.

– Поясни, браток. Будь так добр, – хищно оскалился Баклажан. – Про прозрачность невозможную.

– Да, пожалуйста… Какой смысл дёргаться – до падения астероида? Правильно, абсолютно никакого. Вот, дождёмся, сориентируемся. Тогда и определимся с телодвижениями… А, вдруг, астероид грохнется прямо на ваш хвалёный Рим? Вдруг, после его падения начнутся всякие природные катаклизмы?

– Какие, например?

– Извержения вулканов, цунами, торнадо, землетрясения, Ледниковый период, очередной Всемирный потоп… Продолжить перечень?

– Тьфу-тьфу-тьфу! – принялся отчаянно плеваться через левое плечо Баклажан. – Сглазишь ещё, не дай Бог. Сука белобрысая и говорливая…

– Значит, окончательно договорились? – резюмировал Варвар. – До падения астероида – никаких фокусов?

– Договорились. Обойдусь без фокусов. Если, конечно, не возникнет разных обстоятельств.

– Каких ещё обстоятельств?

– Форс-мажорных и пиковых, ясная табачная лавочка… Тьфу-тьфу-тьфу!

– Ещё одно.

– Слушаю.

– Я – отныне и надолго – являюсь боссом, – торжественно объявил Варвар. – Единственным и полноправным. Поэтому требую – от всех переселенцев и переселенок – беспрекословного подчинения. Всяким бунтовщикам и разгильдяям пощады не будет… Повторяю, требую – беспрекословного подчинения! Так всем и передай. И девочкам и мальчикам. От всех требую – безусловного и однозначного повиновения!

– Передам. Не вопрос…

Над «Чистилищем» повисла серая аура тревожного беспокойства. Повисла – это как? Трудно объяснить однозначно. Одни обитатели фильтрационного лагеря подобрались, став бесконечно-серьёзными. Другие, наоборот, погрузились в растерянную задумчивость.

Вот, и пожилой Ангел-преподаватель католических псалмов был сам на себя не похож.

«Строгий же такой дяденька. Стопроцентный фанатик, так его и растак. А туда же, – мысленно удивился Лёха. – Хан, путая слова и строфы, всё – напрочь – перевирает, а Ангелу хоть бы хны. Сидит себе и безучастно смотрит в окошко. Да, плохи дела. Если даже религиозные фанатики превращаются в равнодушных истуканов, значит – труба дело…»

Обнаглевший Хан – противным и равнодушным голосом – затянул свою любимую степную песенку:

Раздались приглушённые смешки.

– Что такое? – выходя из задумчивости, спросил Ангел. – Вы, переселенец, опять не выучили текста?

– Выучил, – передано тараща на преподавателя узкие чёрные глазёнки, заверил Хан. – Вот, пожалуйста… Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его. Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их. Живущий на небесах посмеётся, Господь поругается им[2]…

«Сегодня Хан в ударе, – одобрил Лёха. – Ну, оно и понятно. Дорвался, степной необузданный дикарь, до горячего женского тела. Теперь ему и сам чёрт – не брат…»

– Достаточно, переселенец, – печально вздохнул Ангел. – Сегодня вы меня порадовали. Воистину – восстают цари земные, и князья совещаются против него. Воистину…

Естественно, что посудомоечную машину – в преддверии предстоящего падения астероида – никто так и не удосужился отремонтировать.

– Попрошу вчерашних добровольцев – и сегодня – проявить мирскую сознательность, – по завершению обеда обратился к переселенцам старший Ангел. – Благие дела не должны быть одиночными. Постоянство, братья и сёстры мои во Христе, является высшей добродетелью…

Подойдя к знакомой металлической мойке, он открыл краны и обеспокоенно завертел головой по сторонам.

«Странно. Куда же подевалась Ванда? – засомневался Лёха. – Была же на обеде. Сидела на своём обычном месте, кушала с аппетитом, даже парочку воздушных поцелуев послала. Странно…»

– Что ты здесь делаешь? – удивился проходивший мимо Хан.

– А где – по-твоему – я должен быть?

– В заброшенном швейном цеху. Мне Графиня сказала, что пошла на свидание с тобой. Мол, только что получила записку… Эй, брат, ты куда?

Вскинув вверх руку, в ладони которой был зажат охранный светло-жёлтый жетон, он бежал по двору, а в голове навязчиво шелестел тревожный внутренний голос: – «Лишь бы успеть. Лишь бы… Стой, братец, стой! Не пори горячку! Они же, наверняка, у входа в мастерскую выставили часового. Типа – шестёрку на стрёме. Азбука всех записных негодяев…».

Лёха, резко свернув за угол барака, побежал вдоль обшарпанной стены. Выглянув из-за угла, он чуть слышно прошептал:

– Так и есть. Если побежал бы напрямик, то – сто процентов – нарвался бы. Как лох последний. То бишь, на парализующий луч лазера…

Рядом с распахнутой дверью маячила светло-серая высокая фигура с чёрным пистолетом в ладони правой руки.