Фантастика 1984 - Страница 43

В коридоре на журнальном столике белел конверт. Я машинально взял его, распечатал. Ко мне обращался известный биолог Абросимов с просьбой о встрече. До него дошли слухи о диковинном существе, выловленном в подмосковной речке и проживающем в одном из южных городов у некоего врача… Абросимов собирался приехать, как только я смогу его принять.

– Что тут без меня случилось? - спросил я Людмилу, когда она пришла с работы.

– И тебе непонятно? - засмеялась она.

ЮРИИ ЛИННИК СМОЛЕВКА

Цивилизацию мыслящих растений впервые описал Фламмарион. Впрочем, у него были предшественники. Разве травы и деревья в фольклоре не разговаривают с человеком? Когда Нарцисс превратился в цветок, то он не потерял самосознания.

Только оно как бы переключилось на другой уровень.

В современной фантастике люди часто встречаются с фитоморфными цивилизациями [Фитоморфный - буквально: подобный растению, растениеобразныи. Образовано по аналогии с выражением “антропоморфный”.]. Особенно блистательно эти контакты описаны у К. Саймака.

Идея фитоморфных цивилизаций интересна во многих аспектах. Прежде всего она свидетельствует о том, насколько далеко продвинулся человек в преодолении антропоцентризма! Это прекрасно. Ведь снятие шор и рамок расширяет сознание.

А узость антропоцентризма известна. Даже в пределах земной биосферы эта форма ограниченности привела к непоправимым ошибкам. Сколь же трагически неверной она может оказаться в масштабах космоса!

Материя неисчерпаема. И материя неизбежно приходит к разуму! Эти философские положения вдохновляют. Неисчерпаемая материя должна идти к разуму неисчислимыми путями.

Это логично, это естественно. Наше сознание должно адаптироваться к бесконечности мира. Эта бесконечность несводима к монотонной протяженности, к неограниченному повторению одного и того же. Тут предполагается и бесконечность в качественном разнообразии явлений. В мире много небывалого, непредсказуемого!

Цивилизация растений - это, конечно, фантастика. Но фантастика эвристичная! Она дает импульс для творческой мысли, для нетривиальных поисков. Строгость логики и воля воображения - вот два крыла, поднимающих мысль. Но не всегда они находятся в равновесии, иногда здесь нужен перепад, асимметрия. Крыло воображения дает резкий крен вверх - и мысль быстро набирает головокружительную высоту. Эти виражи нередко кончаются падением на трезвую почву фактов.

Науке нельзя без риска. Иначе ей суждено оставаться на плоскости, в замкнутом порочном кругу. Гипотеза фитоморфных цивилизаций тем и интересна, что ей присущ радикальный отрыв от привычного. Сейчас невозможно оценить степень вероятности этой гипотезы. Быть может, в космосе есть только антропоморфные цивилизации. Но вероятно, они встречаются редко, и преобладают фитоморфные или иные цивилизации. Все эти рассуждения пока очень и очень абстрактны. Конечно, проще всего смотреть на космос со своих позиций и считать, что закономерности земной биосферы являются универсальными. Этого ведь тоже нельзя исключить. Как нельзя исключить и того, что наша профессия - единственная в космосе. О эти неопределимые вероятья! Долго еще они будут искушать человеческий разум.

Материя устремлена к самопознанию, разуму. На земле этого рубежа достиг только человек. Есть ли шансы у других существ дойти до аналогичного уровня? Известна гипотеза о цивилизации дельфинов на.нашей планете. Независимо от своей состоятельности или. несостоятельности она принесла пользу, ибо тоже содействовала преодолению антропоцентризма. Иногда можно услышать рассуждения о коллективном разуме общественных насекомых. Это предположение кажется особенно фантастичным. Но его эвристическая ценность не вызывает сомнений.

Долгое время процессы мышления человек считал исключительно прерогативой своего мозга. Действительно, в нашей нервной системе материя обрела невероятную тонкость и сложность! Но все-таки мышление нельзя связывать с одним и только одним субстратом, хотя бы и таким высокосовершенным, как материя человеческого мозга. Мы уже построили мыслящие машины. Пусть их мышление не является таким гибким и творческим, как наше. Но это все же несомненно мышление!

Для его функционирования вовсе не нужна органическая нервная ткань. Она оказалась вполне заменимой техническими блоками. Между мозгом и машиной есть безусловный сущностный изоморфизм, однако и субстрат, и конструктивное построение здесь совершенно различные. Кибернетика тоже содействует преодолению антропоцентризма. Хотя в кибернетических устройствах моделируется человеческое мышление, но все-таки становится ясным, что это мышление может осуществляться на иной, не антропоморфной основе.

Могут ли быть какие-нибудь иные, не технические подобия наших нервных структур? Было бы странным услышать отрицательный ответ на этот вопрос. В принципе вполне мыслима биологическая кибернетика - технические узлы в ней будут заменены живыми системами. Представьте себе гигантский мозг, где вместо электронных ячеек используются особи растений или насекомых! Соединенные в одну сложнейшую схему, они станут работать как нечто целое. Мозг пчелы или завязь растения устроены сложнее любого диода. Поэтому их бионическое использование в будущих ЭВМ исключить нельзя. Конечно, до такой кибернетической бионики очень далеко. Но предсказывать ее некоторые узловые черты можно уже сегодня.

А теперь - фантастика. Представим себе, что растения гдето уже соединились в интегральную схему, и стали мыслить.

Как произошло соединение? Предположим, с помощью единой корневой системы. Или через биополевое взаимодействие.

Для нас это довольно частные детали. А главное - факт. Конечно же, факт фантастический, но предположим, что достоверный: в космосе родилась мыслящая фитосфера.

Как-то белой ночью я пришел на свои любимые скалы. Есть у меня там заветное место: валун на высоком плато, а возле него несколько цветущих смолевок. Это ночные травы. Благоухать они начинают после восхода солнца. В их белых ажурных лепестках сосредоточилось все волшебство белой ночи.

Я пристроился около смолевки, вынул блокнот для записей.

Но что-то меня насторожило в облике любимого растения.

Внимательно присмотревшись к нему, я понял, почему смолевка мне показалась необычной. Все ее венчики были обращены в одну сторону. И мне почудилось, что они медленно-медленно поворачиваются! Я был ошеломлен явной странностью в положении венчиков. Создавалось ощущение, будто они на что-то нацелены и стараются не упустить цели из виду. Но что могло привлечь их внимание?

Я направил бинокль на горизонт, как раз в том направлении, куда смотрели зачарованные смолевки. В поле моего зрения сразу же оказались Плеяды. Еле заметным серебряным ковшиком висели они в бледной синеве летней ночи.

Плеяды только-только взошли над горизонтом. Плавно они поднимались ввысь - по наклону своего вечного пути. И венчики смолевок словно повторяли эту наклонную траекторию!

Да, да, они явно следили за Плеядами. Каждый цветок был похож на телескопик с часовым механизмом. Узкая трубочка венчика-как тубус: надрезанные лепестки-какпротиворосник.

Но я понимал, что это чисто внешняя аналогия. Скорее даже метафорическое сближение. Если смолевка и впрямь наблюдает за Плеядами - а в этом было трудно усомниться! - то тут работают совсем не оптические каналы. Какие же тогда?

О, если бы хоть чуть-чуть приблизиться к ответу на этот вопрос! Венчики смолевок вели себя как телескопы. Уточним только: как радиотелескопы. В их действии была поразительная точность и синхронность. Будто кто-то управлял движением венчиков и делал это с безукоризненностью автомата.

Потрясенный своими наблюдениями, я лихорадочно пытался понять, что за явление представилось мне. В голову приходили самые разные соображения и гипотезы. Но в этом вихре догадок и предположений сразу означились две возможности.