Фантастика 1984 - Страница 42

Дроботов был так захвачен собственным рассказом, что долго не видел моей улыбки, а когда наконец заметил, спохватился и подозрительно замолчал.

– Ты чего? - сказал после некоторого молчания. - Впрочем, совсем забыл: тебе рассказывать о чудесах бесполезно - все равно не поверишь. Но вот перед тобой фото. Или думаешь, что этот великанский след я сам выдолбил в камне?

– Почему бы и нет? - поддел я его, и Дроботов готов уже был взорваться, когда я встал и пригласил его в комнату с аквариумом.

– Что, новое приобретение? - кисло спросил он на ходу, явно расстроенный тем, что даже сейчас, когда явился с таким грузом диковинных новостей, не нашел во мне должного отклика.

– Крепче держись за стул, - предупредил я и трижды постучал по стенке аквариума.

Как и следовало ожидать, Берегиня выплыла из гротика в облике лигуха, но и в таком виде очень удивила моего друга:

– Ну и уродинка! - воскликнул он. - Впервые вижу такого огромного головастика. Где ты его откопал?

– Уродинка, говоришь? - усмехнулся я.

– А то нет? Ни у одного аквариумиста я не видел ничего подобного.

– Это верно, - согласился я и торжественно стукнул по стеклу один раз, давая Берегине понять, что пора обрести свою красоту.

Каково же было мое недоумение, когда русалка ни на этот знак, ни на несколько последующих никак не отреагировала, продолжая оставаться в облике безобразного головастика. Вот так номер! Это была явная забастовка. Я виновато взглянул на друга и, не теряя надежды, еще раз щелкнул по стеклу. Лигуха скрылся в зарослях.

– Да, забавная живность, - скучновато сказал Дроботов.

Я хотел было рассказать, что за чудо на самом деле этот головастик, но потом раздумал: пусть лучше Берегиня, когда захочет, сама увидит моего друга.

Заметив мое огорчение, Дроботов хлопнул меня по плечу и великодушно сказал: - А вдруг это какая-нибудь жаба-мутанка?

– Приходи завтра, - сказал я, решив как можно быстрее узнать у Берегини, в чем тут дело. - Покажу тебе незто, чего не увидеть ни в Азии, ни в Африке.

Дроботов ушел заинтригованным, а я тут же бросился к аквариуму.

– Эй, - гневно сказал я, обхватывая стеклянные стенки. - Выходи, у меня есть о чем поговорить с тобой.

Берегиня тут же выплыла из гротика, показалась мне еще прекрасней. Правда, личико ее было хмуроватым.

– Что случилось? Я ведь стучал, как условились.

– Надоело.

– Что надоело? - опешил я.

– Когда тебя постоянно осматривают. Это неприятно и даже болезненно,я устала.

– Хорошо, отдохни, - согласился я, подумав о том, что мы и в самом деле замордовали это удивительное существо постоянными демонстрациями гостям, знакомым и незнакомым.

– Не обижайся, - сказала Берегиня, усевшись на обросшую мхом рапану. - Хочешь, расскажу о своей жизни в речке?

Я молча кивнул. Она явно чувствовала себя виноватой, и меня тронуло это.

– Крепче обними мою стеклянную клетку.

Я плотнее прижал ладони к стенке аквариума, и в тот же миг очутился в диковинном царстве, не сразу сообразив, где я и что со мной. Лишь значительно позже понял, что Берегиня на какое-то время дала мне свое видение прошлого и превратила В некое мелкое водоплавающее. Настолько мелкое, что придонные рыбы, важно лежащие на дне речки, казались огромными подводными лодками, а в цветке белой кувшинки можно было оборудовать себе дом. В этом великанском царстве Берегиня приобрела величину девочки, я посматривал на нее с некоторым страхом.

– Не бойся, - проговорила она, поймав меня в ладонь, и я на себе испытал, как неприятно, когда тебя разглядывают. - Вот здесь я жила, пока ты меня не выловил. Смотри, как тут красиво и просторно, не то что в твоем аквариуме. И вода чистая. А вон то клубящееся облачко - рачки дафнии. Не узнаешь? Да-да, те самые, трупиками которых ты кормишь своих рыб. Посмотри, какие они прекрасные на воле, живые. Хочешь, покатаю тебя на водяном ослике? Нет, давай лучше проведаем моего приятеля жука-водолюба. Он сорвет тебя водяной орех чилим, и ты будешь жить долго и счастливо. Поплыли. Осторожней, это вовсе не сухой лист, а морской скорпион. Если его не трогать, он безобиден, но коль заденешь, пеняй на себя. Впрочем, тебе ничего не угрожает - ведь все это лишь в нашем воображении.

Я и впрямь чувствовал себя в безопасности, будто находился в защитной камере. С любопытством, изумлением рассматривал мир речной заводи с островками лилий на воде, подводными травами и цветами. Надо мной вдруг завис огромный колокол из пузырьков воздуха.

– Его соорудил паук-серебрянка, - мимоходом объяснила Берегиня, и мы поплыли дальше. По дну речки расхаживала какая-то птица.

– Это моя подружка оляпка. Люди считают, что среды птиц и рыб - две несовместимости, а вот оляпка соединила их: она живет и в воде, и на суше, на деревьях. Но что-то я не вижу водолюба. Сейчас заход солнца, и он, должно быть, любуется им. Поплыли наверх!

Мы всплыли на поверхность заводи, и сердце мое восторженно заколотилось. Над водой бушевала снежная метель, подсвеченная розоватыми лучами заката. Зрелище было настолько романтическим, что я замер. Вышел из оцепенения, лишь когда ощутил, что кто-то теребит меня за плечо.

– А? Что?! - вскрикнул я.

Обхватив меня за плечи, рядом стояла Людмила, в слезах, и пыталась оттащить меня от аквариума.

Я стер со лба испарину, подошел к дивану и лег.

Людмила плакала.

– Ну чего ты? - стал я грубовато утешать ее. - Засмотрелся, задумался, а ты уже в панике.

– Витя. - Людмила всхлипнула. - Она изведет тебя. Почитай в энциклопедии… За русалками водятся такие особенности. И Благушина сказала мне…

– Глупости, - отмахнулся я, вспоминая только что виденное. - После работы хочется отдохнуть. И тебе рекомендую медитации у аквариума.

– Нет, Витя, ты как-то нехорошо наклонился над аквариумом. У тебя вид отрешенного, ты живешь в нереальности…

Теперь я стал осторожней. Выбирал время, когда Людмилы не было дома, и путешествовал в мир Берегини. С каждым разом это остановилось все необходимее. В конце концов я и впрямь научился отдыхать у аквариума, как на лоне природы.

Обычно я возвращался с работы домой в душном, битком набитом автобусе, и каким это было удовольствием - очутиться в лесу, на берегу речки или прямо в ее прохладной воде. До сих пор я представлял духовную жизнь как нечто состоящее из чтения, походов в театр, кино, дружеских бесед. И вот оказалось, что есть иные, до сих пор неведомые мне формы духовности. В мире Берегини не было книг, но была способность проникать в суть другого существа. Берегиня не знала, что такое телевизор, зато умела с помощью воображения так перемещаться в пространстве и времени, прихватив с собой и меня, что создавалась полная иллюзия истинного путешествия.

Я глубоко ошибался, полагая, что мир ее ограничен лишь заводью подмосковной речки. Была ли это память предков или что-то иное, но в каких только местах мы не побывали! Плавали в холодных пространствах Печоры и Юкона, в голубых водах Ориноко и Байкала, я узнал вкус воды горных озер и артезианских колодцев. Леса, прерии, долины и холмы - все бугры и выемки нашей планеты я почувствовал, пропустил сквозь себя. Встречались водоемы, где я задыхался, дергался в судорогах от удушья - настолько они были отравлены человеком.

А Берегиня, вероятно, не без умысла перемещала меня из прозрачных источников в испорченные, мутные лужицы, а оттуда вновь в кристально чистые воды.

Однажды я уехал в месячную командировку в Сибирь. Мне довелось побывать на Алтае, в горах. И там, в свободные часы, я вспоминал о Берегине.

Вернувшись в город, я поехал домой, и первым моим желанием было увидеть русалочку. Ключ плясал в моей руке, пока я в нетерпении открывал дверь. Было лето, и в этот жаркий полдень комната должна быть залита солнцем. Сбросив в передней туфли, я с ходу толкнулся в гостиную. Быстрым шагом направился к аквариуму и замер… На стеклянной стенке, перевесившись через нее так, что “туловище” согнулось пополам, висел огромный желтый лигух. Вода в аквариуме была мутной и зловонной. Я смотрел на лигуха, в котором ничто не напоминало Берегиню.