Фантастика 1984 - Страница 19

– Капитан, - начал один из патрульных, - академик Пташечкин в ответной речи на своем юбилее, продолжавшейся сорок пять минут, не только с видимым удовлетворением принял преувеличенные славословия в свой адрес, но и выразил явную готовность дополнить своих коллег. В частности, он сказал…

Капитан остановил его досадливым жестом и, со вздохом взглянув на отложенную газету, предложил задержанным сесть, раскрыл брошюру с текстом Закона и монотонно начал:

– Настоящий Закон принят Советом Мира и распространяется на все континенты и острова, на все города и поселения Земли, за исключением вновь осваиваемых, особо опасных планет…

ЭРНЕСТ МАРИНИН ПОСЛЕЗАВТРАШНИЕ ХЛОПОТЫ

В восемнадцать тридцать двери НИИФПа захлопнулись за Шустеровым. В ушах еще звучали оскорбительно-вежливые голоса лощеных профессоров и наглые реплики из зала. Он не помнил, как спустился по мраморным ступеням, как прошел вдоль стриженых кустов и пересек улицу. Перед глазами что-то блеснуло, он остановился и, прикрыв глаза, продолжал считать про себя - уже третью тысячу.

–Ну что, решитесь вы наконец? - прозвучало над ухом.

– Что, простите? - не понял он.

– Я говорю: решитесь вы наконец войти в это прибежище побежденных и смирившихся?

Шустеров растерянно огляделся и понял, что стоит перед витриной магазина. Рядом приветливо улыбался незнакомец - тощий, длинный, с ехидным хрящеватым носом и растянутым до ушей тонкогубым ртом. Шустеров подумал и кивнул.

– Ну и умница, - незнакомец уже сводил его по деревянным ступенькам в прохладу подвальчика. - Так, одному вам никак нельзя, надо только вдвоем. А сколько? Целую? Вы не подготовлены, и мне не хочется, третьего нам не дано, да и не нужен он вовсе, давайте рублевочку, вот, ласточка, нам маленькую, дай тебе бог хорошего мужа, вроде меня, спасибо… Ну пошли, -пошли, что вы стоите на дороге, люди торопятся, вот-вот закроют, да покрепче держите свой рулон, побежали, пока машин нет, теперь вот сюда, я сам за кустик лавочку уволок, а теперь сели, вот и славно…

Незнакомец откинулся на спинку садовой скамьи, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, оттянул небрежный узел потертого галстука. Сморщил нос под мягкими лучами вечернего солнца.

– Да не стесняйтесь, отколупывайте жестяночку, сумеете ведь, вас, кстати, как? Лев Иванович? Славно, люблю, когда имя осмысленное, сам я вот Александр, что означает “защитник мужей”, неплохо, верно? А по отчеству - Филиппович, но не Македонский, а просто так… Ну что вы сидите, пейте уж, не стесняйтесь, ну обделите меня, господи, вам же нужней… Вот и молодец!

Шустеров передал ему чекушку, выдохнул и обтер губы.

Александр Филиппович ловко выхватил из кармана пиджака сырок “Волна” и сунул Шустерову в руку.

– Жуйте, жуйте. Мне не надо, чтоб вы захмелели, мне с вами разговаривать хочется. Думаете, я зачем к вам пристал? Чтоб поговорить. Я человек одинокий, холостяк, а знакомые все женатики, обремененные, у них времени на дружескую беседу нет, а мне она единственная радость, я вас и подловил. - Он хлебнул из горлышка, смешно скривился, потянул носом воздух, отломил уголок сырка.

– И о чем мы будем говорить, Александр Филиппович?

– Говорить? А сначала я буду вас вычислять, это моя любимая игра. Ну-ка… Ага. Так-так. Ну, с вами все ясно. В общем, вы попали на черную полоску и пошли вдоль.

– Как это?

– Да что вы, в самом деле… Ну, жизнь - она ведь как зебра: белая полоска, черная, белая, черная…

– И верно тогда, - невесело усмехнулся Шустеров.

– Значит, так. Во-первых, от вас ушла жена - нe умерла, вы тогда не сняли бы кольцо, только на другой палец… а вы сняли, вон полоска незагорелая. Во-вторых, слава богу, что ушла, вам давно ее надо было выгнать, что это за жена, если мужик сам пуговицы пришивает? Не любила? Нет, раньше любила, вы б иначе не женились, не то лицо у вас… Разлюбила. А почему? Лицо незагорелое, под глазами круги - гуляете мало, значит, много сидите, значит, ей внимания не хватало… Над чем же сидите? Рулон… Вышли из института физических проблем, а рулон с собой. Значит, не тамошний, гость. Докладывали, значит, а они это… долбанули. А что ж вы докладывали? Диссертацию? Вряд ли, папка больно толста, у физиков таких толстых диссертаций не бывает… Погодите-жа… на среднем пальце правой руки вмятина, в кармане чешская цанга… э-э, брат, да вы вообще дикий - что, проектировщик?

– Конструктор, - признался Шустеров.

– Ну~ что-о вы, Лев Иванович, в самом деле, что вы туда полезли? Нынешняя физика - она не для любителей, там с образным мышлением делать нечего, а математику вы ведь так себе?…

Шустеров сцепил зубы. Сегодня ему это хорошо дали понять.

– А не расстраивайтесь, плюньте. Математика - это что? Это азбука для слепых. Нет у человека образного мышления, не может зажмуриться и увидеть, ну и начинает выписывать формулы, там-то видеть не надо, там ведь по правилам: возьми здесь, подставь сюда, перенеси в левую часть, преобразуй, теперь считай восемь лет, а потом уж можешь сесть, построить график и увидеть. Вся математика - чтоб описать значками, чего глазом не видишь. Не представляешь сил - сочиняй векторы, кривую нюхом не чуешь - бери производные, анализируй. И вообще все это подстроили шпионы кибернетических миров:, роботы пространственного воображения не имеют, им цифирь подавай, вот они исподволь и приспособили этот мир, чтоб на цифирьке держался, чтоб им легче вползти - а потом оккупировать и узурпировать… Вы ведь и сами небось считали, где-то бутылки совали, чтоб пустили на большую машину, фортран этот нелепый зубрили - было дело?

Шустеров оторопело кивнул. У него начинала кружиться голова - не то от водки, не то от необычного собеседника.

– Стоп, Лев Иваныч, вы меня уже насчет психопатии оЦeниваете?

Шустеров подумал и искренне удивился: - Слушайте, а ведь верно пора, а я еще и не подумал!

– И не надо, потому что я вовсе не псих, просто немножко не такой - но ведь это не значит ненормальный, а? Что такое норма? Так, как большинство? Или как немногие, но лучшие? Не усмехайтесь, скромность тут ни при чем, нужно просто хрезво оценивать ситуацию. К примеру, я не умею ходить по ступенькам - ненормальный, да? А может, я летать умею - так зачем мне ходить по ступенькам? Вы не умеете орудовать математикой - ненормальный? А зачем вам, если вы просто видите? Кстати, а что вы там такое увидели?

– Как мне объяснили - привидение, - вздохнул Шустеров.

– Чудесно! Восьмой год мечтаю увидеть привидение, и не выходит. Ну а конкретнее?

– Непротиворечивую модель стационарной Вселенной.

Александр Филиппович задрал брови и приоткрыл рот. Потом вздохнул и сказал:

– Ладно, гордыня так же нелепа, как и скромность. Кто-то умный сказал, что порядочный ученый должен уметь объяснить свою теорию пятилетнему ребенку. Допустим, я ребенок - объясняйте.

Шустеров потянулся было к рулону, за плакатами, но Александр Филиппович скривился: - Да ну их, лучше так, на пальцах. Мне надо, чтоб картинка на глазах прорисовывалась.

– Ладно, - согласился Шустеров и полез в карман за сигаретой. Затянулся. - Есть на свете три гадких явления: парадокс Ольберса, красное смещение и реликтовый фон.

Александр Филиппович кивнул и сказал: - А мне очень не нравится хабеас корпус и трирарка в синто.

– Это еще что? - захлопал глазами Шустеров.

– Понятия не имею, - признался Александр Филиппович. - Потому и раздражает. Ладно, так что там с вашими гадостями?

– По порядку. Парадокс Ольберса: почему ночью небо черное? Само собой, потому что темно. А почему темно? Ведь если Вселенная бесконечна в пространстве, звезд в ней пример-но поровну во все стороны, и хоть они далеко и каждая дает мало света, но их много - и потому все небо должно светиться как Солнце. А оно не светится. Вы скажете: а космическая пыль?

– Скажу, - согласился Александр Филиппович. - Это очень в моем характере - сказать о космической пыли.