Фантастика 1981 - Страница 88
Совсем, казалось бы, другой сюжет, к примеру, в рассказе Джона Кэмпбелла “Кто ты?”. 20 миллионов лет назад из космоса прилетел корабль, управляемый космическими силами.
Что-то произошло,, и корабль совершил вынужденную посадку на начавшей замерзать Антарктиде, врезался в скалу. Один из членов экипажа вышел из корабля и заблудился в пурге. Он сразу замерз. И вот теперь на него случайно натолкнулись работники американской антарктической экспедиции. Дальнейшие события - борьба суперменов, которыми, к счастью, оказались члены экспедиции, с замерзшими останками пришельца, пролежавшими во льдах 20 миллионов лет и тем не менее обладавшими способностью мгновенно превращаться в любое животное или человека Земли и грозящими, если их не уничтожить, стереть человечество с лица планеты, оставшись в человеческом обличье. “Дело лишь в том, - поясняет Д. Кэмпбелл, - что В протоплазме встреченного нами существа ядра управляют клетками произвольно. Существо переварило Чернека (собаку. - Г. X.) и, переваривая, изучило все клетки его тканей, чтобы перестроить свои клетки по их образцу… Это не собака.
Имитация. Но со временем даже под микроскопом нельзя будет отличить перестроенную клетку от настоящей”.
Два различных сюжета. И тем не менее их объединяет общая мысль об угрозе человечеству как виду, о возможности его исчезновения то ли в силу катастрофы, то ли в результате поглощения другой жизнью из космоса, а то и по мере длительной естественной эволюции.
Как правило, причиной грядущей гибели человека объявляются наука и техника, вышедшие из-под контроля людей. Следствием развития нынешних тенденций научно-технического прогресса сплошь и рядом провозглашается не всеобщее счастье, а ужас механизации. Эта линия носит по преимуществу антикоммунистический характер. Проповедники катастроф в ужасе остановились перед растущей бездной противоречий, в которую толкает человечество мир капитала. В их работах немало метких критических замечаний в адрес современного капитализма, не способного поставить достижения науки и техники на службу человеку. Но эта неспособность ими абсолютизируется объявляется всеобщей. Мир же организованного, планомерно управляемого общественного производства, создаваемый социализмом, преподносится как наихудшее воплощение всех отрицательных тенденций современных науки и техники, так как этот мир создает якобы возможность захвата монополии над техникой узкой группой бюрократов или даже компьютеров.
Любая постановка вопроса о будущем, будь то исследование ученого или произведение фантаста, свидетельствует об их прямой или косвенной связи с суммой идей, выработанных общественной наукой.
В мире противоположных социальных систем не может быть единого обществоведения. Его идеи всегда отражают социальные позиции тех или иных классов общества. И эти позиции накладывают главный отпечаток на представления об идеальных системах, путях их возникновения и развития, характере будущей жизни на Земле. В советской фантастике все лучшие ее достижения неразрывно связаны с гуманистической научной идеологией марксизма-ленинизма. Не случайно В. И. Ленин объяснял необходимость исторического подхода к любому явлению не только правильным объяснением прошлого, но и безбоязненным “предвидением будущего”, “смелой практической деятельности, направленной к его осуществлению” [Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 75.].
В попытках приоткрыть завесу будущего строя социальных отношений и развертывается столкновение двух основных мировоззрений, общественных идеалов различных слоев и классов общества. Какими бы различными по форме ни были эти идеалы, все их безбрежное море как четкий водораздел рассекает идея: капитализм или социализм, будущее как та или иная форма видоизмененного капиталистического общества или как реализация научного коммунистического идеала.
Огромная социальная и фантастическая литература Запада дает изображение массы вариантов будущего.
В недавнем прошлом господствующим идеалом был мир всевластия техники, спокойного разрешения всех социальных противоречий сегодняшнего дня с помощью машин и компьютеров.
Идея об автоматической смене мотивов поведения человека под влиянием новой техники и технологии прочно вошла в арсенал буржуазного обществоведения и фантастической литературы.
Видным пропагандистом этой идеи был французский специалист в области социального прогнозирования Ш. Фурастье. Его книги “Великая надежда XX века”, “История завтра” и другие легли в основу технических вариантов мечты о завтрашнем дне.
Но какой идеал проповедовали они, к какой мечте звали человека? Фетиш технического прогресса, который якобы сам по себе решает все экономические и социальные проблемы и устраняет необходимость революционного свержения капиталистического строя, - вот что навязывалось человечеству. По Фурастье, технический прогресс становится единственным двигателем общественного развития, ведет к общему росту благосостояния и стиранию полюсов бедности и богатства.
Правда, даже те, кто безгранично верит в чудодейственное влияние техники на общество, подчас не скрывают тревог, связанных с ее нынешним использованием. Истекшие 20 лет, когда начались космические полеты, была установлена армия электронных вычислительных роботов стоимостью во многие миллиарды долларов и оказался разгаданным механизм человеческой наследственности, не были “золотым веком”. И сегодня взоры, как зачарованные, обращаются в грядущие 20 лет нашего тысячелетия. Фетишистское отношение к возможностям технических чудес уже сейчас порождает подспудную неуверенность и туманное чувство тревоги в связи с тем, что грядуща не явится простой интермедией между принципиально одинаковыми 70-ми и 80-ми годами. В последнее время вместе с потоком фантастической я футурологической литературы наблюдается подлинная инфляция прогнозов на будущее.
Между 17 и 19 часами в Париже средняя скорость движения автомашин достигает максимум 6,5 километра в час. Восемьдесят лет тому назад на лошади, запряженной в пролетку, можно было двигаться со скоростью 9 километров в час. В Рурской области, двенадцатом по плотности населения районе мира, ежегодно погибают под колесами автомашин больше полутора тысяч человек и еще двенадцать тысяч остаются калеками.
На международных симпозиумах ученых, обсуждающих перспективы буйно развивающихся отраслей современных науки и техники, все чаще предпринимаются попытки довести до широких слоев населения проблемы будущего общедоступным языком. Но, спускаясь с высоты своих кабинетов на землю, ученые демонстрируют пораженной и содрогающейся от ужаса публике чудеса техники завтрашнего дня: вычислительные машины с памятью в тысячи раз обширнее, чем регистрирующая способность применяемых сейчас электронных машин; самолеты, способные брать на борт во много раз больше пассажиров, чем крупнейшие современные реактивные гиганты; города и поселки, которые, словно буровые вышки, возвышаются на столбах над поверхностью океанов; автомобили на воздушных подушках или с дистанционным управлением и массовые средства транспорта, которые, словно гильзы пневматической почты, несутся по системе каналов; обучающие машины, искусственные продукты питания, синтетическое сырье и чудовищные порождения опытов по генной инженерии. Буржуазные ученые утверждают, что тот, кто едет верхом на тигре, уже не может сойти с него, но выражают надежду обеспечить не только управление взбесившимся зверем-техникой, но и поставить ее, минуя классовую борьбу, на службу решения общечеловеческих проблем.
Тот же Фурастье утверждал, что технический прогресс, разрешая проблему благосостояния, обеспечивает одновременно и “антропологическую революцию”, то есть переход от эффективного, апеллирующего к социально-политическим преобразованиям типа человека к “взвешивающему” типу, который будет рассматривать все явления исключительно в технико-экономическом аспекте. Создание нового человека, по мнению ряда буржуазных теоретиков и писателей, требует устранения “социально-политического экрана”, чтобы выявить в чистом виде техническую эволюцию.