Фантастика 1977 - Страница 25
И тогда я встал, оглядел еще раз и сказал: “Ну что ж, живите…” Я шел напрямик, куда глядели глаза, внушая себе, что оглядываться нельзя. Но не вытерпел и оглянулся. Они стояли у кромки воды, и отсюда я уже не мог слышать, говорят они или молчат, да это мне и не нужно было знать.
Сумерки упали на лес, а я все шел, и идти было легко и хотелось идти. И молчание было вокруг меня.
На другой день я был у Острового.
– Ну что у тебя? - спросил он. - Что-нибудь получилось?
– Получилось, - сказал я. - Вот что… Я больше не скульптор, я больше не мыследел. Я разрешил им… жить.
– Ты с ума сошел! Ты нарушил клятву! Что теперь с тобой будет?
– То же, что и с другими скульпторами-мыследелами, которые нарушили клятву, - сказал я. - Прощайте…
ВЛАДИМИР МЕЛЕНТЬЕВ ИНДИЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ
Звери ревели требовательно и тревожно.
Звуки с трудом пронизывали хрусткий морозный воздух, и он, кажется, звенел.
Впрочем, звенел не воздух. Тихонько и надсадно ныл традевал - в нем, вероятно, отпаялся какой-то контакт. Андрею Сырцову не хотелось трогать поющий контакт. Его прерывистое звенящее нытье - тонкое, как комариный писк, - напоминало, что мир его не вымерз, что, кроме снега и потрескивающих деревьев, есть еще и другой мир - жаркий, влажный, ласковый.
И есть Индия.
Андрей давно собирался заказать комнатного сверчка. Пусть бы сидел в телевиде и пел свои нехитрые песенки. Приятно знать, что в комнатах есть живое существо.
Однако прибытие сверчка затруднялось тем, что сейчас они в моде. Человечество потянуло на бревенчатые избы, но почемуто не со старыми, добрыми русскими печами, а с модернизированной литовской печью, с камином-лежанкой.
Можно было бы плюнуть на моду и заказать каких-нибудь певчих птиц. Но постоянная дежурная обслуживания третьего участка зоны Белого Одиночества слишком уж внимательна к Андрею. Она смотрит на него такими требовательными и, пожалуй, красивыми голубыми глазами, словно умоляет: “Ну, пожалуйста, разрешите соорудить вам что-нибудь приятное. Сделайте мне одолжение, дайте такое поручение, чтобы я наконец могла проявить настойчивость, изобретательность, словом, почувствовать себя нужным для вас человеком”.
Певчие птицы или сверчок, пожалуй, были бы в самый раз, но они принесли бы с собой новые заботы и новые включения дежурной из третьего участка. А ему сейчас не нужен никто.
Поэтому приходится жить в обыкновенном балке из прессованных древесных плит со стандартными удобствами и стараться не думать об Индии.
Над балком опять прокатился древний звериный рев. Ему немедленно ответил второй, а потом и третий. В тайге творилось и в самом деле нечто необычное.
Весна…
Может быть, пожаловала стая тундровых волков, а может, поднялcя из берлоги косолапый. На участке Андрея шесть берлог. И каждая из них может ожить ряньшe времени.
Не зажигая света. Андрей включил внутреннюю систему телевплов. На экране высветились хмурые ели, бревенчатая первая ферма, переделанная из барака строителей ЛЭП, и первое стадо лосей. Несколько самцов, шесть лосих и девять годовичков. Стадо стояло перед дверями фермы… Самцы тяжело дышали - пар густо валил из их горбоносых морд. Они ворочали сизыми, почти черными глазами, и иногда в них вспыхивали недобрые, злые огоньки - отражения ярких и холодных звезд.
У второй, стандартной, из плит, фермы собрались оба стада - третье и семнадцатое. Они стояли каждое у своих ворот, самцы впереди и отдельно лосихи. Эти сбились в кучу, чтобы прикрыть собой годовичков.
Так было и на остальных фермах. Стада стояли перед запертыми дверями и ждали. Время от времени лоси поднимали вверх свои горбатые добродушно-страшные морды и ревели тревожно и требовательно.
“Что с ними?” - озабоченно подумал Андрей и стал рассматривать снег на подступах к фермам. Он был чист и нетронут - ни волков, ни медведей, ни их следов. Обыкновенные мартовские снега обыкновенной тайги. А лоси ревели и просились на фермы.
Андрей минуту подумал, потом включил прогнозатор погоды.
На экране прошли последние, переданные с метеоспутников кадры и показания приборов.
Температура падала. Падало и давление.
Нажав на клавиши и задав прогнозатору задачу, Андрей не стал ждать ее решения. Он и так понял, что накатывается предвесенняя волна арктического холода. Лоси почувствовали это и пришли к фермам. Они не желают мерзнуть попусту, не хотят бороться с пургой. Они хотят тепла, витаминного корма и соли.
Перед весной они хотят покоя и питания.
– Черти горбоносые! - весело выругался Андрей. - Каким же вы образом узнаете будущую погоду? Тысячи ученых колдуют, колдуют, а вы на все на свете поплевываете. Живете себе и задаете загадки. Молодцы звери! Вам так и нужно - пусть ломают головы, кому это требуется. А вы просто живите, не мудрствуя лукаво и не слишком заботясь о далеком будущем.
Андрей подошел к пульту управления фермами и прежде всего включил общий подогрев воды. В помещении стадам потребуется много воды. Потом проверил, как работают кррмотранспортеры и смесители. А уж после этого, нажимая на кнопки, стал открывать двери ферм, наблюдая, как степенно, словно они делают одолжение, звери заходят в помещение.
Первыми, конечно, выступали быки, за ними годовички, а уж потом коровы. Бока у них раздуты, и глаза смотрят тревожно и печально: пора отелов приближается.
Счетчики отметили, сколько голов прошло c фермы, к Андрей довольно улыбнулся: отходов нет. Волки не появляются, медведи спят добросовестно…
Налюбовавшись окутанными паром стадами, Андрей прикинул, что в этом году он сдаст, по крайней мере, сотню тонн мяса. Будут выбракованы лоси и три старых медведя. Можно будет пустить на заготовку и сотни две, а то и три коз. По всему видно, что отелы пройдут успешно. Лосихи, как правило, несут по два, а некоторые даже и по три теленка. Так что в целом пoголовье увеличится.
И оттого что в его хозяйстве все идет хорошо, Андрею стало приятно. Он усмехнулся. Если бы в прошлом году ему сказали, что он оставит институт, кафедру, свои лаборатории, он ответил бы, что это бред. Однако он покинул все это и вот уже почти год живет в самой глуши зоны Белого Одиночества и честно, с удовольствием занимается откормом лосей и коз, выращиванием травы на сено, капусты и ячменя. Кроме того, он заготавливал лес, собирал грибы и ягоды.
Когда он читал и слышал о комплексном использовании леса и притундровой тайги, он посмеивался над энтузиастами. Он считал, что они мельчат. В расцвете атомного века человечеству под силу решение более сложных задач. Таких, которыми занимался Андрей. А эти чудаки доказывали, что заболоченный лес может давать столько же продукции, сколько и южные степи.
Нужно только поставить его эксплуатацию на научную основу.
Не вмешиваться в его жизнь, а помогать ей. Вот так появились лосиные фермы с их автоматикой и такие чудаки лесовики, как Андрей.
Нет, честное слово, побеждают всегда энтузиасты и романтики. Здесь, в тайге, под лентами и сполохами северного сияния, он дает больше мяса и растительных белков, чем целый совхоз. И каких белков! Великолепного лосиного мяса, отличных грибов и, главное, ячменя. А из северного ячменя получается лучшее пиво.
* * *
Лосиные стада устраивались на фермах. Андрей прикинул, что, поскольку понижение температуры неизбежно, как неизбежна последующая пурга, нужно именно в эти дни приналечь на лесозаготовку. Он уже наметил деревья на выбраковку, и теперь все будет зависеть от соседа-летчика. Он, как и Андрей, приехал в зону Белого Одиночества около года назад, но с молодой женой - не то датчанкой, не то финкой - нежно-белой, полной и красивой. Честное слово, летчик был прав, когда влюблялся в нее. Она того стоила.