Фантастика 1965. Выпуск 1 - Страница 57

Он весь преобразился. Голова гордо откинулась назад, спина выпрямилась.

— Не буду рассказывать вам подробности. Вдруг вам взбредет в голову, что интересы коллектива выше честного слова, этого величайшего сокровища человека в прошлые века, и вы предадите меня. Скажу только, что по расчету моя машина дает = 8750. За час пребывания в ней на Земле проходит год. Сегодня я ставлю решающий опыт. Я пробуду в ней этот час, равный году. А потом выйду, опубликую результаты моей работы и снова удалюсь в этот скит, совершеннейший из монастырей, удалюсь на пятьдесят часов. У вас на Земле за это время пройдут те пятьдесят лет, за которые созреет моя слава и мир признает меня.

Внезапно его голос снова потускнел, на лице появилось просящее и даже, пожалуй, виноватое выражение.

— Вы знаете, Тихонький, есть две мелочи, которых я еще не решил. Изнутри мою машину нельзя ни включить, ни выключить. Поэтому мне нужна ваша помощь. Сейчас я войду в центрифугу, и вы включите вон тот рубильник. Потом выйдете и запрете дверь, вот ключ. А ровно через год вы придете сюда и выключите рубильник. Только держитесь подальше от машины, когда она будет включена. И лучше спустить занавес, — он показал на прозрачную занавеску из бисмолюсита, укрепленную под потолком. — При разгоне может возникнуть жесткое излучение.

Он повернулся, быстрыми шагами подошел к машине и неуклюже втиснулся в люк, который тотчас захлопнулся. У меня гудело в голове, и я уже не вполне понимал, действительность, это или бред. Машинально я опустил занавеску, на мгновение заколебался, но потом решительно рванул на себя рукоять рубильника. Машина загудела мощным басовым звуком, который перешел в оглушительный вой, затем в жуткий свист и исчез где-то в ультразвуке. Контуры машины расплылись, потом по ней пробежали переливы необыкновенно ярких красок (позже мне объяснили, что это была игра эффекта Доплера — Физo), и, наконец, все исчезло. Никакой машины не было видно. Только ветер свпстал по углам пещеры, поднимая тучи пыли. Я вышел, запер двери, сел в вибролет — и через полтора часа был уже в Кабуле, в гостях у друзей.

Ровно через год я приземлился в той же долине. Щелкнул ключ, и я снова оказался в том же зале, где по-прежнему ничего не было видно за занавеской и где свистал тот же ветер.

Волнение на миг перехватило мне горло, но я совладал с собой и решительно выключил рубильник. Минут пятнадцать не было видно ничего. Потом пробежали те же яркие переливы, вырисовался смутный контур, возник и достиг невыносимой силы визг, а потом сполз в басы и умолк. Еще час бесшумно вращался ротор, наконец он остановился. Изнутри не доносилось ни звука. Подождав немного, я подошел. На корпусе возле люка виднелась кнопка. Я нажал ее, крышка плавно сползла по направляющим. И я застыл в ужасе.

Он рассчитал прочность машины. И забыл о прочности своего тела. Ужасная мощь центростремительных сил превратила его вместе со всеми его часами в студень.

Но Ньютонцев был гений! Потому он добился своего.

Студень был совсем свежий: ему было не больше часа.

Рука с бланком радиограммы просунулась в пассажирский отсек. Человек в легкой рубашке и шортах, сидевший у иллюминатора, прочел “Йтадзуэ, 10–00. Видимость нуль шторм двенадцать баллов посадка невозможна тчк срочно доставьте наземным транспортом 116/8 Клифтон”.

Он со злостью скомкал бланк. Тайфун “Глория”, атаковавший побережье в двухстах милях южнее, вмешался и в дела “Дженерал Атомик”.

— Садимся в Иокогаме, — сказал он пилоту и, выглянув в иллюминатор, зажмурился от ливня света, хлынувшего в глаза. Внизу лежал Тихий океан. В его волнистой синеве ослепительно сверкал шарик отраженного солнца и мчалась хвостатая и рогатая тень вертолета.

Вертолет заложил крутой вираж — синева внизу накренилась, подставив взгляду темную полосу берега. На уровне глаз мелькнула вершина высоченного уступчатого здания. Тонкий шпиль венчала фигура журавля, вытянувшегося в стремительном полете. Машина на минуту повисла, потом пошла вниз и с сердитым стрекотом коснулась земли. Человек распахнул дверь, спрыгнул на раскаленный бетон и, заслонив глаза ладонью, стал всматриваться в приближавшийся темнозеленый “джип”.

— Добро пожаловать, сэр, — солнечные зайчики сияли в зеркальных стеклах темных очков. — Кавасами, из Дзидося Умпан к вашим услугам.

— Выгружайте, Билл, — сказал приезжий. — Здравствуйте, мистер Кавасами.

— Одну минуту, сэр, — на лице агента автотранспортной конторы отразилось вежливое сожаление, — куда нужно доставить груз?

— В Йтадзуэ, и как можно скорее, — в тоне приезжего звучало нетерпение.

— Но это обойдется вам недешево, сэр… Автостраду в Йтадзуэ держат под контролем гэнкаевцы, и не всякий водитель согласится ехать… Нужна вооруженная охрана.

Приезжий поморщился. Об этом он слыхал. Общество Воинов Атомного Пепла… — эти парни пытались партизанскими методами помешать снабжению базы. “Хиросиму все не могут забыть, а ведь уж тридцать с лишком лет прошло”, - подумал он, инстинктивно потрогав белесый шрам, след японской пули, оставшийся с той поры, со времен Хиросимы.

— Сколько? — спросил он.

— Сто долларов за каждую милю, сэр: возможно, придется совершать трудные объезды. И, кроме того, сэр, — агент улыбнулся, — пожизненная пенсия будущей вдове водителя…

— Двадцать две тысячи долларов, да еще и пенсия… А можно застраховать груз? — подумав, спросил приезжий.

— Исключено, сэр, — сказал Кавасами. — Но… Но вот они, — агент указал на многоэтажную махину, увенчанную журавлем, — возможно, пойдут на риск страховки. Цуру-Кюку-Умпан, сэр, — ускоренные железнодорожные перевозки.

— Билл, подождите меня, — сказал приезжий. — Надеюсь, вы меня подвезете, мистер Кавасами?

Покачиваясь на мягком сиденье, приезжий развернул свежий номер “Ниппон таймc”. В глаза бросилась подпись “Дорис Хант”. А, старая знакомая! Статья называлась “Электронный Хозяин водит поезда”. “Должно быть, электронный робот на транзисторах, — подумал он. — Однако раз Дорис здесь, значит не зря: у нее первостатейный нюх, и какую-то сенсацию она наверняка раскопала. Надо будет ее повидать”.

Стеклянная вертящаяся дверь блеснула на солнце многоцветной радугой, и старый швейцар, низко склонившись, со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы: гость явно заслуживал почета.

На площадке четырнадцатого этажа гостя встретил плечистый молодой японец и молча проводил к двери. Кабинет был ограничен, казалось, лишь двумя плоскостями: окном во всю стену и громадной картой Хоккайдо. Из-за небольшого полированного стола навстречу поднялся человек.

— Цуру-Кюку-Умпан рада служить вам, сэр, — его английский язык был безукоризненным. — Я представляю службу движения, мое имя Мицукава, — в его голосе чувствовалось уверенное спокойствие.

— Очень рад, мистер Мицукава. Я Кит Уэйнрайт из “Дженерал Атомик”… Мне нужно срочно доставить груз на нашу базу в Итадзуэ.

— Да, да, я знаю, четыре ящика, шестьсот фунтов. — Мицукава вежливо улыбнулся.

“Любопытно, откуда это он знает, какой у меня груз!” — Мицукава подошел к карте. У кружка с надписью “Итадзуэ” загорелся огонек.

— Двести двадцать миль, час тридцать пять минут — семь тысяч долларов, мистер Уэйнрайт… При нынешней ситуации, — Мицукава ухмыльнулся, — это намного дешевле автотранспорта…

— Вы имеете в виду…

— То же, что и вы, мистер Уэйнрайт, — поспешно ответил Мицукава.

— Но это долго, — сказал Уэйнрайт.

— Если вам это кажется долго… Дзаэмон-сан!

Молодой японец неслышно появился в комнате.

— Запросите Дэнси-Дайме, сколько времени займет доставка груза отсюда в Итадзуэ по оптимальному маршруту. Дадим ему Камиданоми.

— Дэнси-Дайме… Значит, Электронный Хозяин работает у вас? — спросил гость.

— Электронный Князь, — поправил Мицукава. — Это искусственное существо, точнее — нейроид. Он управляет у нас службой движения и никогда не ошибается… Дзаэмон-сан?