Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света» (СИ) - Страница 8

Третий ангел воззвал:

— Господи, моя чаша для источников вод…

И четвертый:

— Господи, позволь мне вылить мою.

И вылил он чашу свою на солнце, и жег землю зной великий. Вернулся ангел, но ничто не нарушало тишины. Ни одна птица не пролетала под сводом небес, ни одно живое существо не проползало по лику земли, и не было на ее поверхности ни дерева, ни травинки.

Тогда молвил голос:

— Ладно, оставьте… Этот день предначертанный. Сойдем же на землю.

И снова, как некогда в старину, сошел господь бог на землю. Был он подобен движущемуся столбу дыма, а за ним, переговариваясь, следовали семь ангелов, облеченных в белое. Они были одни под свинцово-желтым небом.

— Мертвые избегли гнева моего, — произнес господь бог Иегова. — Но суда моего им не избежать.

Выжженная пустыня была некогда садом Эдемским, где первые люди вкусили от древа познания добра и зла. Восточнее располагался проход, через который были изгнаны они из сада, немного дальше виднелась остроконечная вершина Арарата, куда причалил ковчег после очищающего потопа…

И вскричал господь:

— Да откроется книга жизни, и восстанут мертвые из могил своих и из глубин моря!

Эхом разнеслись слова его под мрачным небом, снова вздыбились сухие скалы и рухнули; но мертвые не восстали. Лишь клубилась пыль, как будто и следа не осталось от бесчисленного множества людей, живших и умерших на земле…

Первый ангел держал в руках огромную раскрытую книгу. Когда тишина стала невыносимой, он закрыл книгу, и ужас обуял его; и исчезла книга из рук его. Зашептались ангелы, и сказал один:

— Господи, ужасно это молчание, когда слух наш должен был наполниться стенаниями.

На что бог отвечал:

— Этот день предначертанный. Но один день на небесах может равняться тысяче лет на земле. Скажи мне, Гавриил, сколько дней прошло с Судного дня по летосчислению людей?

Первый ангел раскрыл книгу, снова появившуюся у него в руках, и сказал:

— Один день минул, господи.

Ропот прошел среди ангелов.

— Один день, — отвернувшись, задумчиво повторил господь. — Один миг… а мертвые не восстали.

Пятый ангел облизнул пересохшие губы и прошептал:

— Господи, но разве ты не бог? Разве может что-то быть сокрыто от твоего взора?

— Молчите! — взорвался Иегова, и небо озарилось вспышками молний. — Придет время, и камни заговорят. Я заставляю их рассказать все. А сейчас идем дальше.

…Они шли по выжженным горам и высохшим впадинам морей.

И снова спросил господь:

— Михаил, я послал тебя наблюдать за людьми. Чем были заняты их последние дни?

Они остановились неподалеку от треснувшего конуса Везувия.

— Господи, когда я видел людей в последний раз, — ответствовал второй ангел, — они вели подготовку к большой войне.

— Нечестивость их переполнила чашу моего терпения, — произнес Иегова.

— А что за страны собирались воевать меж собой?

— Разные, господи. Одна из них — Англия, другие…

— Тогда для начала — в Англию.

Сухая аллея, бывшая некогда Ла-Маншем, вела к острову — безлюдному плато из крошащегося камня.

В гневе приказал бог:

— Пусть камни заговорят.

Рассыпались серые скалы в пыль, открыв потаенные пещеры и тоннели, подобные переходам муравейника. В пыли здесь и там поблескивали капли расплавленного металла.

Вопль ужаса исторгли из груди своей ангелы, господь же вскричал сильнее прежнего:

— Я сказал: пусть камни говорят!

Тогда обнажилась пещера, находившаяся глубже других. В молчании стали господь бог с ангелами у краев ее и, нагнувшись, попытались рассмотреть блестевшие внизу гигантские буквы. Их кто-то высек в стенах пещеры еще до того, как находившиеся в ней машины расплавились и металл залил углубление в камне. Сейчас они ослепительно сверкали серебром во тьме.

И прочел господь бог слова:

"МЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ. ГДЕ ЖЕ БЫЛ ТЫ?"

Пер. Андрей Новиков

В начале всех начал Нгаи пребывал в одиночестве на вершине горы под названием Кириньяга. Когда настало время, он сотворил трех сыновей, ставших отцами масаев, камба и кикуйю; каждому из них он предложил копье, лук и палку-копалку. Масаи выбрали копье, и им было велено пасти стада в бескрайней саванне. Камба выбрали лук, и теперь охотятся в густых лесах. Но Гикуйю, первый из кикуйю, знал, что Нгаи любит землю и смену времен года, и потому выбрал копалку. В награду за это Нгаи не только научил его секретам земледелия, но и подарил ему Кириньягу с ее святой смоковницей и богатыми землями.

Сыновья и дочери Гикуйю оставались на Кириньяге до тех пор, пока не пришли белые люди и не отняли у них землю, а когда белых людей изгнали, они не вернулись к Кириньяге, а остались в городах, решив носить одежду белых людей, ездить на их машинах и жить их жизнью. Даже я, мундумугу — то есть шаман, — родился в городе. Я никогда не видел льва, слона или носорога, потому что они вымерли задолго до моего рождения, не видел я и Кириньягу такой, какой ее завещал нам Нгаи, потому что ныне ее склоны покрывает бурлящий перенаселенный город с тремя миллионами жителей, год за годом все ближе подбирающийся к трону Нгаи на вершине. Даже кикуйю позабыли ее истинное имя, и теперь называют ее гора Кения.

Ужасно быть изгнанным из рая, как то случилось с христианскими Адамом и Евой, но бесконечно хуже жить рядом с раем, будучи оскверненным. Я часто думаю о потомках Гикуйю, позабывших свое происхождение и традиции и ставших просто кенийцами, и гадаю, почему так мало их присоединилось к нам, когда мы создали на планете Утопия мир Кириньяги.

Это правда, что жизнь здесь сурова, потому что Нгаи не обещал нам легкой жизни, но она приносит удовлетворение. Мы живем в гармонии со всем, что нас окружает, мы приносим жертвы, и тогда сочувственные слезы Нгаи проливаются на наши поля, не давая погибнуть растениям, а когда собран урожай, благодарим Нгаи и режем для него козла.

Удовольствия наши просты: тыква с помбе, чтобы утолить жажду, очаг в бома, согревающий после заката, крик новорожденного сына или дочери, состязания бегунов и метателей копий, пение и танцы по вечерам.

Люди из Обслуживания наблюдают за Кириньягой, но в наши дела не вмешиваются, лишь время от времени слегка корректируют орбиту, чтобы тропический климат оставался неизменным. Иногда они предлагают нам воспользоваться их медицинскими познаниями или отправить наших детей учиться в их школы, но всякий раз мы вежливо отказываемся, и они не настаивают. Они никогда не вмешивались в наши дела.

Так было до тех пор, пока я не задушил младенца.

Не прошло и часа, как меня отыскал верховный вождь Коиннаге.

— Ты совершил глупость, Кориба, — мрачно заявил он.

— У меня не было выбора. И ты это знаешь.

— Разумеется, у тебя был выбор, — вскипел он. — Ты мог сохранить ребенку жизнь. — Он смолк, пытаясь обуздать свои эмоции и страх. — До сих пор никто из Обслуживания не ступал ногой на землю Кириньяги, но теперь они это сделают.

— Пусть приходят, — пожал я плечами. — Мы не нарушили закон.

— Мы убили ребенка. И они отменят нашу хартию.

Я покачал головой.

— Никто не отменит нашу хартию.

— Не будь таким самоуверенным, Кориба, — предупредил он. — Когда ты закапываешь живьем козла, они лишь презрительно покачивают головами. Когда мы уводим старых и дряхлых из поселка чтобы их съели гиены, они смотрят на нас с отвращением. Но убийство новорожденного младенца — совсем другое. Этого они не простят. И придут сюда.

— Если они придут, я объясню, почему убил его.

— Они не поймут.

У них не останется выбора, кроме как принять мой ответ. Здесь Кириньяга, и им не дозволено вмешиваться.