Фантастические рассказы и повести - Страница 4

Тогда моя воля прояснилась. Я увидел вход в подвал, наконец-то. Он был все время рядом, просто он изменился внешне. Он стал современнее и шире. Он напоминал вход в станцию метро. После того, как я спускался по бледным мраморным ступеням, у меня перед лицом оказывалась бетонная балка (от чего-то горячая), под которую я мог пролезть только на четвереньах или по-пластунски. За нею была спасительна темнота и все та же узкая лестница вниз. Так я ушел от них.

Теперь им никогда не достать меня. Возвращаться я не собираюсь. А даже если бы и собрался, то не смог бы. Когда я в первый раз поднялся наверх, чтобы принять пищу, я заметил, что балка опустилась и теперь я уже не могу пролезть под ней. Я сел на ступеньках и обдумал создавшееся положение. Мне не хотелось весь остаток жизни просидеть в темноте. Я люблю солце, люблю перебирать в пальцах пластинки травы, люблю сбегать вниз с холмов и при этом кричать. Я люблю море и облака. Люблю спать в лесу и давить комаров. Я люблю все, кроме людей - к сожалению, их развелось слишком много в верхнем мире и от них просто нет жизни. Я подумал - с каждым годом люди становились все хуже - это я определил по тому, как они относились ко мне - так стоит ли цепляться за жизнь с ними? И, с другой стороны, нижний мир так же бесконечен, как и верхний, нужно только исследовать его.

Но это не убеждало.

Я ушел в воспоминания. Я снова стал ребенком и завалился на сеновал, потом стал старше и целовал некрасивую девчонку, которой после выпускного вечера дал свой пиджак (было холодно), от чего-то вспомнил табачный ларек у моих окон. Я не хотел терять свои воспоминания. Расстаться навсегда трудно даже с гадостями, а с детством или юностью?

Я вернулся вниз и принес с собой инструмент для копания. Я стал царапать плиту, но в этот раз она висела ещё ниже. На ней не осталось даже маленьких царапин. Тогда я все же попробовал протиснуться, но застрял и содрал себе кожу на спине. Плита была горячей, почти как сковородка, я едва терпел. Я почти высунул голову и слышал голоса. Видеть я не мог ничего, кроме ступеней, а свет был таким текучим, что все мутилось. Но голоса я слышал явно - они говорили, что я сумасшедший. Шизофреник. Это меня вначале растроило, а затем рассмешило. Если уже я сумасшедший, - то кто такие они? Задайте мне любой вопрос и я отвечу. Спросите, когда родился Наполеон - я знаю. Спросите, почему дует ветер - и я тоже знаю. Я абсолютно здоров, я помню все, что со мной случалось, я могу обьяснить причины всех своих поступков, у меня не бывает галлюцинаций, вещи вокруг меня тверды и устойчивы. Я даже не верю в духов и чертей. Я умею писать, читать и считать.

Пока я раздумывал об этом, мне в щель просунули тарелку супа. Я начал пить его губами. Ничего, вкусно. Суп меня успокоил, видно подмешали что-то. Они постоянно меня обманывают. Они ведут себя так, будто я не человек, который имеет право на собственное мнение. Я не хочу чтобы меня успокаивали из-под тишка. Сьев суп, я окончательно решил, что больше не вернусь к ним.

Они думают, что их жизнь реальна, а моя выдумана. Но разве можно выдумать вот это? Вот я переворачиваю старый кирпич и вижу, что под ним образовалась ямка - что, эту ямку я тоже выдумал? Я провожу рукой по стене - и ощущаю влажную шершавость, это все реально. А вот свежий скол на уголке, вот капля, которая скоро упадет с потолка, а другие капли уже продолбили мокрую ямку. Разве бывают такие галлюцинации? Эта свеча фантазия? - но у стены лежит консервная банка и приглядевшись, я могу видеть, как отраженный от неё свет подсвечивает стену. Когда я пью воду из пластмассовой кружки с тонким дном, я вижу, как просвечивается дно. Я могу подсчитать количество кирпичей в стене и их всегда будет одинаковое количество. Я могу ударить в стену и разбить руку - я что ли сам выдумал эти ссадины? Вот обрывок бумаги под ногами, а вот моя распатланная тень на стене. Они не верят, что это настоящее. Но нет способа доказать, что они правы. Или что неправы. Просто я живу в других измерениях, в которые никто из них не может проникнуть. Я может быть, войду в одну из комнат и выйду где-нибудь в созвездии Ориона.

Просто здесь это правильно и реально. Вот краска на столе облезла от сырости - это уж я точно не выдумывал и даже не хотел. Здесь живут такие же люди, как и там. Например, печальная женщина. Но как как обьяснить им эту реальность, если я даже не могу поговорить с ними. Да и не важно для меня их мнение.

У меня есть работа здесь. Я буду Колумбом - я открою новые пространства. Может быть, я познакомлюсь с печальной женщиной или ещё с кем-нибудь и мы заведем с нею детей. Много детей. И - берегитесь. По вашим часам пройдут считанные дни, а здесь, внизу, уже разрастутся мощные толпы моих потомков, сильных, умных и злых. Мы прокопаем ходы в другие подвалы. Ведь не один же я такой, в конце концов. И вы сами признаете, что психов становится больше. Все больше ваших уходят в подвалы. И наступит день, когда наши люди взломают преграды, и вырвутся, и снесут все, что вы там понастроили. Берегитесь. Мы установим власть подвала. Вам осталось недолго. Совсем недолго. Тогда вы поверите в нашу реальность. МУРАВЕЙНИК

Они искали место для отдыха. Их было четверо; сейчас они оказались довольно далеко за городом, километрах в четырех от того места, кончалась автобусная линия. Дальше шел густой лес, кончавшийся неизвестно где заказник. Они свернули влево у широкого старого дуба, там, где виднелась табличка: "Памятник природы. Охраняется законом. Высота - "На этом же дубе, но чуть повыше таблички, красовалось самодельное изображение купидона со стрелой в пухлой ручке. Купидон был нарисован на куске фанеры.

- Интересно, - сказал Жорж, - это акварельная краска. Значит, вешали вчера или сегодня, иначе бы краску смыло дождем. А кажется, что место глухое, дальше некуда.

Они свернули на дорожку, которая вскоре растеряла остатки асфальта и стала просто широкой лесной тропой. Где-то рядом должно быть озеро, судя по карте.

- Что вы скажете об этих деревьях? - спросила Нана. - По вашему, это сосны?

- Сосны, а что же еще?

- Разве сосны такие бывают?

Все чаще среди деревьев попадались странные сосны с обломанными верхушками. В них была накая-то невнятная прочность и плотность. Явная неправильность, трудновыразимая словами. Рыжие, чешуйчатые, со смоляным запахом, но все равно не сосны. И они были чересчур прямыми и высокими. Несколько ветвей наверху - и обломанная вершина. Не спиленная, а именно сломанная.