Фантастические рассказы - Страница 16
На мгновенье его охватило острое сочувствие к пространству пространству, с которым он боролся всю жизнь. Ведь, уничтожив пространство, "телепорт" отменит и Дубаха, координатора Транспортного Совета Ксении.
В это время раздался сигнал вызова.
- Слушаю, - сказал Дубах.
- Говорит Свердлуф. Болл сообщил, что авария ликвидирована и "Дайна" идет своим ходом. Я возвращаю аварийник координатор, - последнее было сказано тоном полувопросительным-полуутвердительным.
- Да, - сказал Дубах, чувствуя, как отходит куда-то его ненужная тоска. - Правильно Гаральд. Спасибо.
"Все-таки молодец этот Болл! С таким пилотом расставаться жаль. Но у Пионеров ему будет только лучше. А на линейных трассах нужны пилоты, не выходящие из графика ни при каких обстоятельствах. Потому что... Зачем объясняю все это себе, - подумал Дубах. - Оправдываюсь? В чем? Разве что-нибудь неясно? Разве я сомневаюсь? Нет. Все правильно. Все идет так. Как должно быть".
Внизу, под энтокаром, стремительно скользила назад травянистая равнина с одинокими купами деревьев, отталкивающихся от своих вытянутых теней. Пространство ее казалось безграничным - от горизонта до горизонта. И столь же безграничное воздушное пространство охватывало точку машины со всех сторон. Но Дубах явно ощущал всю эфемерность, обреченность пространства. Ибо каким бы ни казалось оно могучим, уже существовал маленький белый мышонок, спокойно охорашивающийся в своей клетке. И сейчас Дубах думал об этом с отстраненным спокойствием триумфатора, одержавшего сокрушительную победу.
Андрей Балабуха. Усть-Уртское диво
Чем больше времени проходит со дня, когда явилось нам "усть-уртское диво", тем чаще я вспоминаю и думаю о нем. Интересно, происходит ли то же с остальными? Как-нибудь, когда все мы соберемся вместе, я спрошу об этом. Впрочем, все мы не соберемся никогда. Потому что... Мне кажется, что это должен был пойти туда, но тогда у меня просто не хватило смелости. Да и сейчас - хватило бы? Не знаю. К тому же это неразумно, нерационально, наконец, просто глупо - в чем я был уверен еще тогда, остаюсь убежден и сейчас. И все же...
"Усть-уртское диво..." О нем говорили и писали не много. Была статья в "Технике-молодежи", в разделе "Антология таинственных случаев", с более чем скептическим послесловием; небольшую заметку поместил "Вокруг света"; "Вечерний Усть-Урт" опубликовал взятое у нас интервью, которое с разнообразными комментариями перепечатали несколько молодежных газет... Вот и я хочу об этом написать.
Зачем? Может быть, в надежде, что, описанное, оно отстранится от меня, отделится, уйдет, и не будет больше смутного и тоскливого предутреннего беспокойства. Может быть, чтобы еще раз вспомнить - обо всем, во всех деталях и подробностях, потому что, вспомнив, я, наверное, что-то пойму, найду не замеченный раньше ключ. Может быть, ради оправдания, ибо порой мне кажется, что все мы так и остались на подозрении. Впрочем, не это важно. Я хочу, я должен написать...
Как всегда, разбудил нас в то утро Володька. Хотя "всегда" - это слишком громко сказано. Просто за пять дней похода мы привыкли уже, что он первым вылезает из палатки - этакий полуобнаженный юнги бог - и, звучно шлепая по тугим крышам наших надувных микродомов, орет во всю мочь:
- Вставайте, дьяволы! День пламенеет!
И мы, ворча, что вот не спится ему - и без того, мол, вечно не высыпаешься, так нет же, и в отпуске не дают, находятся тут всякие джеклондоновские сверхчеловека! - выбирались в колючую прохладу рассвета.
Но на этот раз вашему возмущению не было предела. Потому что день еще и не собирался пламенеть, и деревья черными тенями падали в звездную глубину неба.
- Ты что, совсем ополоумел? - не слишком вежливо осведомился Лешка и согнулся, чтобы залезть обратно в палатку.
Я промолчал: не то чтобы мне нечего было сказать - просто я еще не проснулся до конца, что вполне понятно после вчерашней болтовни у костра, затянувшейся часов до трех. Промолчали и Толя с Наташей - думаю, по той же причине. Все-таки будить через два часа - это садизм.
- Сам сейчас ополоумеешь, - нагло пообещал Володька. - А ну-ка пошли, ребята!
Хотя Володька был самым младшим из нас, двадцатилетний студент, мальчишка супротив солидных двадцатисемилетних дядей и тетей, но командовать од умел здорово. Было в его голосе что-то, заставившее нас пойти за ним без особого сопротивления. К счастью, идти пришлось недалеко - каких-нибудь метров сто.
- Это что за фокусы? - холодно поинтересовался Лешка и пообещал: - Ох и заработаешь ты у меня когда-нибудь, супермен, сердцем чую...
- А хороший проектор! - причмокнул Толя. - Где ты его раздобыл?
Действительно, первое, что пришло нам в голову, - это мысль о проекторе. И естественно. Между двумя соснами был натянут экран, а на нем замер фантастический пейзаж в стиле Андрея Соколова. Четкость в глубина изображения вызывали восхищение. Казалось, между соснами-косяками открылась волшебная дверь, ведущая в чужой мир. Багровое солнце заливало густым, словно сжиженным светом темный лесок, волнами уходивший вдаль туда, где вычертились в изумрудно-зеленом небе горы, внизу неопределенно темные, не то исчерна-синие, не то иссиня-зеленые, увенчанные алыми снежными шапками. Справа высилась густо-фиолетовая скала, отбрасывавша ломаную, какую-то даже изорванную тень. Формой она походила на морского конька, стилизованного под новомодные детские игрушки, изображающие зверей, и в этой тени едва ощутимо чувствовалось что-то - не то куст, не то щупальца какого-то животного.
- Замечательно красиво! - Наташа передернула плечами. - Молодец, Володька, днем не рассмотреть было бы!
- Да при чем здесь я! - обиделся Володька. - Я из палатки вылез, отошел сюда, увидел - и побежал вас, чертей, будить!
- А проектор сюда господь бог принес? - невинно полюбопытствовал Лешка.
- В самом деле, Володька, хватит, - поддержал я. - Поиграли - и будет. Мы не в обиде, картинка великолепная...
- Дался вам проектор! Да где он? Где? И где его луч?
Луча и впрямь не было - сразу это как-то не дошло.
Мы переглянулись.
- Может, голограмма? - неуверенно спросила Наташа.