Фантаст Джакомо Леопарди - Страница 1

Ровно пять минут в дезинфекционной, пред­писанный правилами фиолетовый халат с золотой каймой и европейским гербом на нагрудном кармане, над которым красуется большая позолоченная буква Н, и, наконец, коллек­тивная зарядка под просторным искусственным куполом, где кондиционированный воздух остается теплым и прозрачным. Эроальдо Банкони спортивной походкой пересек двор и на­правился к коллегам.

Внезапно он остановился. Голубые цветы на клумбе совсем поблекли: нужно сказать техническому директору, чтобы он срочно сменил поставщиков пластифлоры — уже не впервые фиалки и незабудки блекнут, не простояв и месяца.

Он придирчиво осмотрел пальмы и пинии, которые ничем не отличались от настоящих деревьев. Впрочем, ему редко приходилось видеть живые деревья. Летом он неизменно уча­ствовал в методических конференциях: щедрые суточные по­зволяли почти месяц держать жену и сына на даче под целеб­ным куполом Пайдеи, где обычно проводились общеевропей­ские конференции, но потом вся семья неизменно возвраща­лась в Милан. А в городе отдыхать можно было только в двух комнатушках, куда все же поступал очищенный воздух, или в пластифлорном парке, настолько переполненном, что там трудно было дышать.

Ученики входили в классы под наблюдением преподавате­лей-пенсионеров. Эроальдо направился в учительскую. Он по­дошел к своему столику, повернул ручку, и на экране появи­лось расписание: урок в третьем классе, два урока во втором, «окно» и урок в первом. Превосходно. Теперь взглянем на развешанные по стенам ежедневные методические разработки, одинаковые для всех параллельных классов. Он нажал кнопку класса «Дзета»; на экране зажглись названия уроков. Первый урок: Кг-совр 71; второй урок: Кн-карточка 49; третий урок: Д-ДА; пятый урок: Кгэ-фильм 85.

Вынув из шкафов учебные материалы, он уложил их на те­лежку. Затем присоединился к коллегам, выстроившимся в коридоре в ожидании первого звонка, который неизменно раздавался ровно без десяти девять.

— Идет, идет!

Староста третьего класса «Дзета» следил, когда он появит­ся, выглядывая из-за двери; заметив преподавателя, он спря­тался, снова высунул голову, вежливо поздоровался, выхва­тил тележку, подал Эроальдо красную карточку с фамилиями отсутствующих и попросил подписать ее. После этого он приготовился выслушать приказания учителя, радуясь, что остальные ученики отчаянно ему завидуют.

— Сегодня у нас Кг-совр 71. Думаю, вы и сами знаете, что это означает — урок культуры, грамматическая часть. А потом мы просмотрим пояснительный фильм, — сказал Эроальдо.

Староста поставил на магнитофон кассету с уроком 71, сел на место и, пока преподаватель заполнял рабочую карточку, вместе с другими учениками прослушал запись лекции. Затем ученики повернулись на своих стульчиках и просмотрели фильм.

— Все ясно? — спросил Эроальдо. — Если кто-то чего-нибудь не понял, он может днем еще раз посмотреть и прослушать этот урок на семинаре культуры.

Класс недовольно зашумел. Эроальдо прекрасно понимал, что ни один мальчишка не захочет пойти на дневные уро­ки— ведь это необязательно. Такое отношение к занятиям раз­дражало заведующую учебным сектором, но ничего не поде­лаешь; возможно, в ее времена мальчишки занимались боль­ше и серьезнее.

Когда Эроальдо вошел во второй класс, ему бросилось в глаза, что ученики сильно возбуждены: они со дня на день ждали контрольную работу.

Улыбаясь, он успокоил их — это же очень просто: Кн-карточка 49, даже элементарно! — и велел раздать карандаши и бланки, а сам стал заполнять карточку-образец для вычис­лительной машины.

— Все готовы? — Эроальдо посмотрел на электрические на­стенные часы, выждал, пока стрелка встанет точно против де­ления, и подал сигнал. Ученики принялись за работу. Онвзглянул на карточку-образец. Ничего страшного: то же, что и месяц назад. На этот раз все должно пройти благополучно, даже заведующая учебным сектором не придерется.

В соответствии со строго научным методом ежедневную программу, одинаковую для всех параллельных классов, со­ставляли в начале учебного года — плохие результаты контрольных работ вынуждали преподавателей повторять проверку. Если же был неудачен общий итог, то созывался педагоги­ческий совет, который принимал решение изменить план лек­ций. Только совету было предоставлено это право.

Карточка предлагала ученикам три вопросника, по десять пунктов в каждом, на основе учебных фильмов по истории средних веков, просмотренных в течение триместра. В первом из них были такие вопросы: применялись ли в средние века металлы (да или нет)? Где применялись: в домашнем хозяйст­ве, для украшения храмов, в военном деле (нужное подчерк­нуть)? Для второго необходимо было помнить кое-что из пройденного: кто такой Барбаросса — папа, император, кондо­тьер (нужное подчеркнуть)? Наиболее трудным был третий вопросник— настоящее испытание способностей: ученику да­валось пятьдесят баллов для оценки средневековой цивилиза­ции:

наука (оценить по 50-балльной системе)…………………….

религия (оценить по 50-балльной системе) ……………..

питание, гигиена, литература…………………………………….

Эроальдо Банкони тоскливо вздохнул и вспомнил, что обя­зан следить, чтобы ученики не списывали друг у друга: непо­нятно, почему в Италии не пользуются методом профессора Гольденкаца? Как всегда, несмотря на научную постановку де­ла, итальянская школа оставалась в плену ложного гуманиз­ма. Мысль о применении роботов в учебном процессе роди­лась еще в двадцатом веке, но реформаторам пришлось вы­держать упорную борьбу с косностью педологов, считавших вполне логичным и закономерным, что жалкий преподаватель всегда бывает погребен под лавиной тетрадей. Однако в конце концов наука восторжествовала: исчезли устаревшие письмен­ные работы — их заменили ласкающие взор зеленоватые кар­точки, специальные комиссии аккуратно подготавливали те­мы для вопросников, а успехи учеников стали оценивать вы­числительные машины. Прошло целых три столетия, прежде чем школа полностью избавилась от нелепых анахронизмов. Но разве можно успокаиваться на достигнутом, когда в дру­гих областях науки наблюдается такой прогресс? В Германии профессор Гольденкац открыл образцовую школу. А у нас только небольшая часть молодежи — например, приверженцы партии свободомыслящих — высказывается за полную автома­тизацию, с горечью думал Эроальдо.

Гольденкац наладил преподавание латыни и греческого языка в средней школе с помощью роботов. В центре класса монтировалось особое устройство, связанное с центральным электронным мозгом, а вокруг располагались намагниченные скамейки, которые не давали ученикам поворачиваться без разрешения машин. Само собой разумеется, во время конт­рольной работы ученики обязаны были надевать на голову почти невесомую каску, а она позволяла пресечь любую по­пытку списывания: два хороших шлепка — и плуты немедлен­но унимались.

Электронное устройство само принимало меры против на­рушителей дисциплины, заставляя их (каким образом, никто точно не знал) являться с повинной в кабинет директора. Как пригодилось бы такое устройство во время активных обсу­ждений, особенно для ученика Моранини — этого возмутителя спокойствия!

Прошло полчаса; несколько учеников уже заканчивали ра­боту. Наконец один из них встал, подошел к часам, отметил на карте время и сдал контрольную. Когда все справились с заданием, Эроальдо позвонил. Появился служитель в зеле­ном комбинезоне с эмблемой школы на нагрудном кармане.

— Отнесите, пожалуйста, работы на проверку.

— Слушаюсь, синьор учитель.

Служитель спрятал карточки в конверт, отметил время и вышел.

Эроальдо улыбнулся ученикам.

— Отдохнем минутку,— сказал он. — Послушаем музыку.

Минута, конечно, превратилась в пять — должны же они были дослушать последнюю популярную пластинку до кон­ца. Ученики откинули спинки сидений и устроились поудоб­нее, чтобы без помех насладиться музыкой. Эроальдо нервно пощипывал бородку, которую начал отпускать в преддверии конкурса на замещение вакансий в средней школе. Тем време­нем техник вводил перфокарты в вычислительную машину. «Каковы-то будут результаты контрольной?» Не хватало только педагогических советов накануне конкурса.