Факелы на зиккуратах (СИ) - Страница 142

– Снова рвешься покорять вершины? – бурчал Абель, следя за ним из-за прищуренных век, напоминавших Фабиану амбразуры дотов, не меньше.

– Снова зачищаю плацдармы, – мягко отзывался Фабиан.

Его желания играли с ним дурную шутку, и рука непроизвольно тянулась к экрану интервизора, ко лбу Абеля, чтобы убрать прядь, к его щеке, чтобы погладить. Абель прикрывал глаза – тоже рефлекторный, не осознаваемый жест, и они улыбались друг другу – растерянно, тоскливо, обнадеживающе.

Фабиан томился, жаждал выбросить все дела, свернуть их и зашвырнуть в угол подальше, снова вырваться на выходные куда-то далеко, а приходилось отдергивать руки от мечты, смиряться перед неумолимым настоящим, убеждать себя, что вот-вот, совсем скоро, и тогда…

Абель удивился, когда Фабиан связался с ним. Мягко, обольщающе улыбнулся, отпустил пару глупых и таких умилительных шуток, и затем как бы мимоходом предложил ему провести выходные с ним.

– Я едва ли смогу вырваться из этого вертепа раньше, чем через две недели. Вообще раньше, чем через два десятилетия, но не будем о грустном, – оскалился он. – Так что либо мы и дальше играем в виртуальный роман, либо ты снисходишь до моей конуры.

Фабиан старался звучать непринужденно, не следить за Абелем подобно коршуну, не препарировать его и не исследовать каждую морщинку на его лице – это ничего общего не имеет с играми на жизнь и смерть, которыми он развлекает себя в последнее время – консулы там, сенаторы, магистрат, черт бы его подрал. Это – Абель. Это – важнее, неожиданно признавался он. У Абеля округлились глаза.

– Я не стесню тебя? – глупо выпалил Абель.

– Как может партнер стеснить партнера? – неодобрительно нахмурился Фабиан.

Абель невразумительно промычал что-то.

– И я о чем, – ухмыльнулся Фабиан.

– Это идиотская затея! – воскликнул Абель.

– Поправь меня, если ошибаюсь, – невозмутимо произнес Фабиан, ликуя: Абель был растерян, смущен, перепуган, возбужден, нетерпелив, снова пытался играть в благородство. Его невероятный мальчишка. – Сам этот ярлык, который я выбрал для нас, он тебя не смущает? Его ты принял? По крайней мере, до сего момента я не слышал ни одной возмущенной тирады на тему: что за чушь, мы никакие не партнеры.

Абель насупился и отвел взгляд.

– Абель, – ласково позвал его Фабиан. – Милый, я здесь. Твой Лисистрат отвратительно умен, но камера летать вокруг твоей головы еще не может. Так что не отворачивайся, смотри на меня.

Абель надулся, но посмотрел на него.

– Змей, – буркнул он. – Искуситель.

– Увы, – самодовольно пожал плечами Фабиан. – Так не кажется ли тебе, мой милый партнер, что эти отношения не только наделяют нас правами в отношении друг друга, но и обременяют обязанностями? Ты должен знать, как это бывает. Нанимаешь на работу лаборанта – и берешь обязательства. Заводишь себе Лисистрата – и заботишься о нем. Так?

– Ты много думал об этом, когда флиртовал с этой дурой Вейсс, и все о твоем «партнё-о-о-оре», «партнё-о-о-оре», – недовольно протянул Абель, обличающе глядя на него.

– Позволь не согласиться, была бы она дурой, не держалась бы в топе ведущих ток-шоу так долго, – снисходительно усмехнулся Фабиан, наслаждаясь даже этим сволочным замечанием. – Так я готовлю твою транспортировку?

– Ты? – уточнил Абель, высокомерно задрав нос.

Фабиан засмеялся.

– У тебя есть какие-то пожелания? Ты хочешь что-то посетить? Мы могли бы выбраться куда-нибудь, – предложил он.

Абель вздохнул. Поколебался. Наконец сказал:

– Хочу на балет.

И только сказав это, поднял на Фабиана глаза.

– Конечно, – тихо ответил Фабиан, ощутив, как что-то невыразимое сдавило горло.

Альберт сообщил Фабиану имена медработников в каждой смене, которые могли бы вполне квалифицированно заботиться об Абеле. Руминидис доложил, что готов к транспортировке. Томазин осторожно сказал, что если дать знать коллегам, то на спектакль объявятся и они – все равно вынуждены играть на стороне Фабиана.

– Можно было бы намекнуть кое-кому из прессы, – продолжил он, поглядев на Альберта. Тот – смортел в стену над плечом Фабиана.

– Намекнуть с целью привлечь внимание? Или намекнуть с целью позволить им упомянуть на следующий день о том, что на спектакле присутствовали консул Фальк ваан Равенсбург и доктор Аддинк? – флегматично уточнил Альберт.

– Второе, – коротко ответил Фабиан.

Альберт кивнул.

Томазин поколебался.

– Я был бы рад познакомиться с доктором Аддинком, – наконец сказал он.

Фабиан молчал и обдумывал его предложение.

– Не сразу, Михаил, – наконец сказал он. – Дай нам обоим вжиться в наши новые роли.

Он посмотрел на Альберта.

– И ты тоже, – добавил он.

– Почту за честь, – несколько раз моргнув, отозвался Альберт.

Эберхард Кронелис и его спутница были подготовлены – они встретили Фабиана и Абеля с радушными улыбками. Словно так и нужно было: Фабиан в смокинге, его рука на плече Абеля, тоже одетого в смокинг, сидящего в инвалидном кресле – совершенно счастливого, разглядывающего все в зале с детским любопытством, словно он никогда не был в театре. Спутница Кронелиса рассказала Абелю о спектакле, о ведущих танцорах, поделилась сплетнями кое о ком; Абель развернул кресло, чтобы посмотреть на Фабиана.

– Какое странное чувство – видеть, что вы, политики, все-таки живые, а не виртуальные персонажи, – ехидно сказал он.

– Не дождешься, – подмигнул Фабиан.

Кронелис молчал, избегал смотреть на Фабиана, на Абеля, но был вежлив, если к нему обращались.

Фабиан, улучив полминуты вдали от чужих ушей, угрожающе уставился на него.

Кронелис отвел глаза. Долго подбирал слова, моргал, то открывал, то закрывал рот.

– Удачи вам, – сипло сказал он наконец.

Фабиан кивнул.

Утром Абель внимательно смотрел одну новостную передачу за другой.

– То ли ты их так здорово выдрессировал, то ли они так упиваются собственным благородством, – зябко поеживаясь, говорил он. – Все такие благочинные, такие благообразные. – Фабиан равнодушно пожимал плечами, предпочитая знакомиться с иными сводками. – Кстати, я выгляжу почти нормальным. Мне, правда, страшно совать нос на все эти обсуждальческие борды. Сильно меня хают?

Фабиан удивленно посмотрел на него.

– Вполне закономерный вопрос, – обиженно буркнул Абель. – Никто меня там не проклинает?

Фабиан потянулся и чмокнул его в щеку.

– Это будет ясно в понедельник-вторник. Пока до нас мало кому есть дело, – успокаивающе сказа он.

Абель отвел глаза. Фабиан взял его руку в свою.

– Ты не жалеешь? – тихо спросил Абель.

– Напротив, – тихо отозвался Фабиан, поцеловав его руку. – Я счастлив.

Сенат принял решение о реструктуризации консулата. На это понадобилось жалких пять недель. Государственный канцлер подтвердил законность решения в течение двадцати минут. Фабиан Фальк ваан Равенсбург стал главным консулом республики. Кронелис, словно в насмешку, – первым, Севастиану – вторым.

И Абель заболел.

========== Часть 41 ==========

Комментарий к

Огромное спасибо Зуб@стик за консультации к этой главе!

Это все казалось поначалу невинной простудой.

В помещении было жарко, на улице – прохладно, да еще чай со льдом, который предложили Абелю его друзья. Перелет, переезд, присутствие на открытии чего-то колоссального, и все – под изморосью. Да еще времени остановиться и прислушаться к себе было не очень много: очередная государственная программа, на основании которой разрабатывается не один проект, и Абелю выпадает руководить кое-чем, очередное выступление по этому поводу, очередная реконструкция лаборатории; встреча с Михаилом Томазиным, который осторожно, но очень непреклонно сообщил Абелю, что отныне у него есть кое-какие обязательства не только перед научным центром, но и перед Фабианом, а как следствие – консулатом и республикой. И если все эти организационные моменты берут на себя Томазин и Альберт, а Абелю оставляют чисто формальные вещи вроде появления там и там, то от последнего отвертеться не получится. Абель грустно смотрел на Томазина, на лист с мероприятиями на ближайшие три месяца, снова на Томазина и тяжело вздыхал. Встреча с Руминидисом, который представил ему людей, которые будут сопровождать его всегда и везде, потому что новый статус накладывает и новые требования к безопасности; проверка коммуникатора и квартирки Абеля, и снова минимум времени на то, чтобы перевести дыхание.