Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - Страница 7

– Да тебе ничем не угодишь! – рассердился Психолог. – В конце концов, у тебя же собственные глаза есть. И ты видишь фотографии! Не понимаю, почему ты задался целью доказать, что она была нехороша собой!

– Вот что, друг, – Бес стал серьезным. – Кто-то должен тебе это сказать, так пусть уж лучше это буду я. Ты ведешь себя крайне непрофессионально. Что ты мечешься, будто заяц, пойманный в свет фар на дороге? Рассматриваешь эти фотографии… – Бес схватил фотографическую колоду, щелкнул верхним снимком, дунул – и фотографии исчезли бесследно. – Вот ты рассуждаешь о красоте. Ломаешь голову – действительно ли твоя пациентка была некрасива. Ищешь доказательства того, что она была хороша собой. Но ведь отлично знаешь, что это неважно. Красива она была или нет – неважно, важно лишь то, во что она сама искренне верила. А верила она в свое уродство. Причем как внешнее, так и внутреннее. Так что выбрось из головы своих одноклассниц, эти примеры тут не сработают.

– Да я просто пытаюсь понять, что было на самом деле, а что является плодом ее воображения, – смущенно сказал Психолог.

– Что было? Давай я тебе покажу…

Бес негромко хлопнул в ладоши, и яичные шторы на окне приподнялись, открывая невесть откуда взявшийся экран. Резво замелькали титры на неведомом языке, откуда-то послышался негромкий зуд киноаппарата.

…В просторной светлой комнате поднимались шторки будочки кукольного театра. В креслах удобно устроились мужчина с орлиным носом и женщина романтической наружности. Рядом с ними чинно сидели дети – мальчик и девочка. Позади явно хозяйского семейства стояла прислуга: горничные в белоснежных наколках и кружевных передничках, бонна в цветастой шляпке, пожилая женщина, в мягкости черт которой сразу угадывалась няня…

На кукольную сцену выскочил Петрушка и заговорил тонким пронзительным голоском с явственным заиканием. Театральное действие началось.

Зрители не сводили глаз со сцены. В нужных местах раздавался искренний смех, аплодисменты. Когда пьеска закончилась, устроили овацию. При этом из-за театральной будочки вышла черноволосая девочка в белом кружевном платьице с бантиками в непокорно торчащих косичках. Она вспотела от возбуждения, глаза ее блестели. Девочка чуть не плакала от счастья. Зрители продолжали восторженно аплодировать. Девочка неловко раскланялась и убежала обратно за будочку. Аплодисменты не утихали, а глава семейства даже поднялся и аплодировал стоя…

По киноэкрану вновь побежали невнятные титры, Психолог уловил запах перегревшейся пленки. Яичные шторы опустились, и Психолог знал, что если он сейчас вновь их поднимет, то не будет никакого экрана, а только обычное окно, выходящее на стену соседнего дома.

– Ну что, похоже это на нелюбимую дочку? – поинтересовался Бес.

– Ты прав, не особенно, – неохотно признал Психолог.

– А ты заметил, как отец гордился ею? Он же прямо в восторге был от этого представления! А ведь прямо скажем, ничего особенного не было. Нормальное детское творчество. Нормального, хорошо развитого ребенка. Не гения. Подобные представления устраивают дети во все времена в этом возрасте. Правда, не каждому ребенку достается в личную собственность настоящий кукольный театр, но суть-то от этого не меняется, – в когтистых пальцах Беса материализовалась пухлая сигара, и по кабинету поплыл тяжелый дым. Бес с удовольствием затянулся, да так, что сразу половина сигары стала серым пеплом, который, впрочем, немедленно исчез в неведомом направлении. – А этот ребенок еще и заикался. И потом, еще нюанс… Она сама ссылается на описание отца: «Фанечка у нас не красавица, да еще и заикается. Бедная девочка!» – и это выставляет подтверждением нелюбви. А как по-моему, так как раз любовь. Если судить по этой фразе, то отец ее любил и жалел. И, возможно, даже больше, чем старшую дочь-красавицу.

– Ну, в общем-то да… – промямлил Психолог. – Ты бы это… не кури тут особенно. Пациенты запах дыма не любят, даже те, которые сами курят. Они считают, что уж кто-кто, а психолог должен быть свободен от вредных привычек.

– Да не вопрос! – Бес взмахнул рукой, прищелкнул пальцами, при этом между когтями проскользнула вездесущая фиолетовая молния. – Был дым – и нет дыма!

Воздух в кабинете действительно очистился, даже потянуло лесными пряными ароматами, острым и нежным запахом хвои, к которому невесть как примешивались запахи фиалок и полыни.

– Отличная у тебя техника, – похвалил Психолог. – Быстро и качественно.

– Да, – согласился Бес. – Но это не избавляет нас от проблемы.

– Это от какой же? – Психолог демонстративно приподнял брови и переложил бумажку на столе слева направо.

– От твоего непрофессионального отношения к пациентке, – вздохнул Бес. – Мало того, что в твоих действиях полностью отсутствует профессионализм, так ты еще становишься в самую невыгодную в данном случае позицию – Восторженного Поклонника.

– Да нет, ну какой из меня поклонник, – смутился Психолог. – Просто я вырос на ее фильмах. Знаешь, еще в детстве смотрел и восхищался. Какой талант! И какая несчастливая личная жизнь…

– И тебе ее жалко, да? Хочется спасти, защитить от всех бед и невзгод… Так?

– Ну, насчет защитить от всех бед тут я как бы немного опоздал. Но да, жалко! И что с того? Думаешь, если мне ее жалко, так я уже и не профессионал?

– Когда-то ты мне рассказывал про такую интересную штуку, как Треугольник судьбы. Помнишь? Есть три вершины треугольника: Спасатель, Жертва, Преследователь. И стоит только стать в одну позицию, как неизбежно начнешь перемещаться. От Спасателя – к Жертве, от Жертвы – к Преследователю, и так до бесконечности. Если, конечно, не хватит сил переместиться в точку равновесия, которая находится как раз в центре. Кстати, твоя протеже – классический пример человека, бегающего от вершины к вершине такого треугольника. Сначала она – Жертва, ее не любят родители, не понимают окружающие. Затем она – Спасатель. Ну, об этом она тебе еще расскажет… И наконец, Преследователь. Об этом тоже еще расскажет. При всех ее недостатках она – человек честный. Кстати, она тебя с самого начала пыталась поставить в позицию Жертвы, пробуя роль Преследователя. Помнишь ее первую фразу? Вместо «здрасте!». Пока ты видишь в ней только Жертву и жаждешь стать Спасателем. Не станешь ли ты потом Преследователем? И ладно, если твоей Жертвой станет кто-то другой. А вдруг даже и она сама?

– Полная чушь, – смущенно сказал Психолог. – Я не Спасатель. Я вообще не лезу в ситуацию. Наблюдаю, делаю выводы.

– Да какие выводы ты можешь сделать? – Бес ехидно засмеялся. – Ты ж на нее смотришь, как фанатик на Солнце. Причем в совершеннейшем убеждении, что на Солнце нет и не может быть пятен. Вообще. В принципе. А если и видишь какое пятно, то немедленно находишь виновных, которые испачкали Солнце. В твоих глазах убеждение, что пятна – это не результат активности Солнца, а продукт чьей-то недобросовестности и неаккуратности.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – огрызнулся Психолог. – То тычешь в нос Треугольником Судьбы, то рассуждаешь о пятнах на Солнце. Ты что, астрономией начал увлекаться?

– Злишься, – удовлетворенно констатировал Бес. – Значит, не все потеряно. Чувствуешь, что я прав. Тебе это не нравится, но ты знаешь, что это так.

– Ладно, ладно! – Психолог поднял руки, изображая полную капитуляцию. – С тобой спорить бесполезно. Ты же душу вытащишь, но докажешь свою правоту.

– Души – специализация нашей фирмы, – сообщил Бес. – Но я рад, что ты начинаешь говорить, как вменяемый человек.

– Только не бросай в меня больше тухлые помидоры, – попросил Психолог. – Я готов выслушать твои предложения и даже советы.

– Если и брошу, то только свежие, – рассмеялся Бес. – По крайней мере, сгодятся на салат. Говорят, для здоровья полезно. А вот насчет предложений и советов… Послушай, друг мой, отбрось свою восторженность, забудь о том, как поклонялся с детских лет любимой актрисе. Здесь не может быть ни любимой актрисы, ни ее поклонника. Здесь – психолог и человек, нуждающийся в помощи. Поэтому отнесись к ней соответственно. Посмотри на Солнце не так, как смотрят солнцепоклонники, а как ученый, как астроном. Пересчитай все пятна и пойми природу их возникновения. Узнай, как они влияют на функционирование Солнца… В общем, начинай делать свою работу, наконец!