Европа между Рузвельтом и Сталиным. 1941–1945 гг. - Страница 21

Сведения, представленные американскому дипломату Деканозовым, оказались весьма точными. Со дня получения этой телеграммы в Вашингтоне и до начала контрнаступления Красной армии под Москвой прошло меньше месяца. События у стен советской столицы, произошедшие зимой 1941/42 г., можно с полным правом отнести к началу коренного перелома в войне, повлиявшему на весь ее последующий ход и окончательный результат. Однако на пути к победе Красная армия столкнулась еще со множеством неимоверных трудностей, понесла огромные потери и вновь пережила горечь отступления. Так или иначе, в 1941–1942 гг. американским аналитикам, равно как и самому президенту США, приходилось во всех своих оценках потенциала и вероятного поведения Советского Союза непременно учитывать масштабы и характер вооруженной борьбы, стратегическое положение сторон на советско-германском фронте.

В общем контексте проблемы американских оценок участия СССР в послевоенном устройстве Европы, разработки проектов, касающихся распределения сфер влияния на континенте, необходимо выделить, прежде всего, динамику отношения руководства США к признанию советских границ 1941 г., включающих прибалтийские республики, Западную Украину и Западную Белоруссию, Бессарабию с Северной Буковиной и новую границу с Финляндией. Большое значение для исследователей имеют в этой связи особенности английского влияния на позицию Вашингтона, касающуюся территориальных изменений в восточной части Европы.

Как уже было отмечено, Черчилль довольно благосклонно отзывался о выдвижении советской границы на запад в 1939 г. Более того, во время встречи с послом И. Майским 6 октября 1939 г. Черчилль откровенно сказал, что «исходит из того положения…что основные интересы Англии и СССР в наши дни нигде не сталкиваются». Далее Майский подчеркивал: «Черчилль прекрасно понимает, что СССР должен быть хозяином на восточном берегу Балтийского моря, и он очень рад, что балтийские страны включаются в нашу, а не в германскую государственную систему. Это исторически нормально и вместе с тем сокращает возможный “лебенсраум” для Гитлера. Здесь опять-таки интересы Англии и СССР не сталкиваются, а скорее совпадают»¹³¹.

Тем не менее, летом-осенью 1941 г. англичане, равно как и американцы, считали весьма вероятным поражение Красной армии в борьбе с вермахтом. Даже после краха германского «блицкрига» британский кабинет сомневался в эффективности процесса восстановления боевой мощи СССР. И давать Москве какие-либо обещания относительно ее территорий, не зная, где окажутся советские войска в конце войны, было, по мнению Лондона, преждевременно. Так, в декабре 1941 г. министр иностранных дел Великобритании А. Иден отказался на переговорах со Сталиным подписывать секретный протокол к советско-английскому договору, содержащий пункты о восстановлении оккупированных войсками гитлеровской Германии и ее союзников территорий Эстонии, Латвии и Литвы, Бессарабии и Северной Буковины в государственных границах СССР, существовавших к 22 июня 1941 г.; уклонился от обсуждения вопроса о польско-советской границе, о которой в секретном протоколе говорилось, что Польское государство должно быть восстановлено в границах 1939 г. «с оставлением в пользу СССР территорий Западной Украины и Западной Белоруссии, за исключением районов с преобладающим польским населением», а территория Польши расширена «за счет западной части Восточной Пруссии». Остался без решения «в духе действительного обеспечения безопасности СССР» вопрос о советско-финской границе¹³².

Как отмечал Иден, цель русских по вопросу о границах была твердо определена и заключалась в том, чтобы обеспечить максимальные границы будущей безопасности России. Британский министр объяснил, что не может согласиться с секретным протоколом без консультаций со своим кабинетом, а также с руководством США. Он добавил, что «Рузвельт еще до того, как Россия подверглась нападению, направил нам послание с просьбой не вступать без консультаций с ним в какие-либо секретные соглашения, касающиеся послевоенной реорганизации Европы»¹³³. Другими словами, Иден подчеркнул, что США в будущем выступят как сторона – участник послевоенного устройства мира, а, следовательно, обсуждать вопросы о послевоенных границах преждевременно и по этой причине.

Важно отметить, что против принятия советских территориальных запросов в Европе выступал в то время не только американский Госдепартамент, мнение которого не мог не учитывать Рузвельт, но и некоторые ближайшие помощники президента – в частности А. Гарриман¹³⁴. Так, после беседы Гарримана с руководителем Европейского отдела внешнеполитического ведомства США Р. Атертоном 22 января 1942 г. последний констатировал в своем меморандуме, что, «говоря вкратце, мистер Гарриман полностью одобряет политику Госдепартамента, подчеркивая, что мы не должны заключать какие-либо договоренности [с СССР] до подписания мира. Однако мы могли бы обсуждать их, но быть готовыми к тому, что, если мы когда-либо пойдем на заключение соглашений, то будем их соблюдать». В меморандуме раскрывались и детали точки зрения Гарримана на ведение дел с Советским Союзом, основанной, в том числе, на его личном впечатлении от кремлевского руководства, полученном во время визита в Москву вместе с лордом Бивербруком осенью 1941 г.

Прежде всего, Гарриман отметил, что «Черчилль не любит русских и не желал бы идти с ними в вопросах сотрудничества или каких-либо договоренностей дальше необходимого предела. Однако лорд Бивербрук, который является довольно неосведомленным человеком и всегда был твердым изоляционистом, убежден в необходимости предоставить Сталину все необходимое для того, чтобы удержать его в войне. В свою очередь, Иден – хотя и человек слова – не проявил крепкий характер и на момент, когда Бивербрук озвучивал свои принципы, следовал той же линии». Тем не менее, Гарриман отметил, что во время пребывания англо-американской миссии в Москве британцы, несмотря на давление Сталина, не согласились с идеей немедленного открытия второго фронта.

Обсуждая с Р. Атертоном возможности американской внешней политики на советском направлении, Гарриман, в частности, заявил, что если США все же пожелают обсуждать с СССР территориальные изменения еще до подписания мирного договора, они «должны быть непреклонны в отказе от поисков любых договоренностей или даже взаимопонимания секретного характера». Гарриман объяснил также, почему Сталин настаивает на разрешении европейских проблем именно сейчас. Согласно его прогнозу, «если Сталин добьется больших успехов, англичане уже будут связаны определенными договоренностями относительно Европы, и тогда советский лидер сможет требовать территориальных уступок в других регионах мира – в районе Персидского залива и на Дальнем Востоке – еще до того, как СССР вступит в войну с Японией». Гарриман не испытывал сомнений в том, что Советский Союз в будущем вступит в войну на Дальнем Востоке, но отмечал, что для начала Сталин хотел бы видеть Японию ослабленной ожесточенной борьбой с Соединенными Штатами.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.