Евроцентризм – эдипов комплекс интеллигенции - Страница 22

Большой идеологический урожай был снят с тяжелой аварии на море — столкновения «Адмирала Нахимова». Под сомнение были поставлены все подсистемы советского строя, ни много ни мало. Капитаны безответственные — где такое может быть. Суда старые, на плаву не держатся. Спасательные средства плохие. Все правильно — и все ложь. Ибо никакого отношения ни к строю, ни к особенностям России это не имеет. Куда ни глянь — то же самое, если не хуже. Вот в Голландии у самой причальной стенки переворачивается вполне новый паром — халатно расставляли автомобили, перегрузили один борт. Почти двести жертв. Ясно, что паром плохо спроектирован, что персонал проявил безответственность, что служба порта не готова к спасательным работам — но увязать это с общественным строем или идеологией ни одному экстремисту в голову не пришло. А недавно на фешенебельном курорте под Барселоной на пляже при небольшом волнении утонуло 6 человек. Оказалось, единственный спасательный круг, которым располагали спасатели, куда-то отправили до этого на лодке (тоже, видно, единственной). И тоже никто это ни с рыночной экономикой, ни с монархическим строем Испании не увязал.

Сюжет множества американских фильмов основан на реальных случаях аварий, вызванных халатностью персонала или преступными махинациями фирм. Конечно, там много преувеличенного, но смотришь и думаешь — нам этому еще надо долго учиться. Жизнь, однако, даёт не менее удивительные сюжеты. В Барселоне в высотном госпитале оборвался лифт, погибло 12 человек. Оказалось, был большой и прогрессирующий дефект, но фирма год за годом штамповала сертификат о техническом осмотре, никакого осмотра не проводя. Проблема взаимоотношения «человек-машина» — общая проблема всех обществ, создающих современную техносферу, и каждая культура может внести в решение этой проблемы важный вклад, поскольку по-иному чем другие культуры видит любую проблему человека. Вместо этого идеологи деформируют саму проблему в поисках мелкой политической выгоды.

Особенно сильное впечатление на сознание производит опасность от огня, сообщение о погибших в огне людях. И во время перестройки тема пожаров эксплуатировалась в полной мере. Помните пожар в гостинице «Россия», где погибло, кажется, четыре человека? Какие делались выводы: преступное использование горючих материалов в строительстве; СССР не дорос до использования высотных гостиниц, ибо пожарные не оборудованы длинными лестницами. Тоже все правильно — если бы не чисто идеологические вывод о том, что Россия неспособна (а вот Запад — тот да). И никто не потребовал тогда дать просто фактическую сводку о положении с пожарами на Западе. А если бы дали, то вопрос бы вывернулся наизнанку: как Россия сумела, не имея ни того, ни сего, обеспечить столь низкий уровень опасности?

В Сарагосе, в Испании, два года назад случился ночью небольшой пожар в дискотеке. Никто из танцевавших внизу, в зале, об этом и не узнал — все умерли. Пятьдесят два трупа вынесли и положили на тротуаре. При пожаре загорелся диван и образовались столь ядовитые тяжелые газы, что смерть людей была моментальной — официант так и остался стоять за стойкой с бутылкой в руке. Что, франкисты использовали этот случай для критики правительства социалистов? Такое и в голову никому не пришло. А газеты тут же опубликовали сведения о подобных пожарах в дискотеках США, и оказалось, что трагедия в Сарагосе — рядовой случай. И никакого комплекса неполноценности у испанцев никто создавать не стал (потом газеты сообщили, что суд оправдал хозяев дискотеки — фиеста продолжается).

Не вдаваясь в эту большую тему, выскажу лишь предположение, что в СССР при скудных затратах на безопасность ее относительно низкий уровень обеспечивался именно тем, что люди считали весь народ своей родней, а все, что было в стране — общим достоянием. Возможно ли у нас было, например, такое явление: в Испании выгорают леса (причем в пожарах гибнет довольно много людей), и основная причина — поджоги. Во-первых, в Галисии этим занимаются специальные малые предприятия, которые сбрасывают с легких самолетов на парашютах поджигательные устройства — поскольку горелая древесина, сохраняя приемлемое качество, продается раз в десять дешевле. Во-вторых, лес поджигают, чтобы отомстить за какую-нибудь обиду местным властям, алькальду, а в одном случае — самим пожарным.

А вспомним, какой колоссальный удар по самосознанию советского человека нанес случай, ставший вехой перестройки: в детской больнице в Элисте двадцать малышей были заражены СПИДом. Как был представлен этот бьющий по чувствам случай? Вот вам советская медицина, не стерилизуют шприцы. Полетели самолеты с гуманитарной помощью. Ельцин на весь свой гонорар покупает ящик одноразовых шприцев и дарит детской больнице. Предприниматели вывозят титан и нефть, обещая на вырученные деньги построить завод этих самых шприцев. Потом выясняется, что никто никого не заразил, а в эту больницу направляли из разных мест детей — носителей вируса СПИДа. Но этого пресса уже не печатала, да это было и не существенно. Все поверили в миф о дикости и безответственности советского здравоохранения, и расставаться с этим мифом не хотели. Что же в этой сфере мы видим на Западе?

Очень вскользь пресса и телевидение сообщили о судебном процессе над директором Национальной службы переливания крови Франции (это тебе не медсестра больницы в городе Элиста, Калмыцкой автономной республики РСФСР). По дешевке скупая кровь у маргиналов и наркоманов и не подвергая ее установленному контролю, персонал этой службы заразил СПИДом несколько тысяч человек (я, будучи тогда в командировке, слышал о трех тысячах, но цифры все время уточнялись). Почему бы нашим идеологам перестройки не увязать это трагическое дело (директор получил 4 года тюрьмы) с нашей трагедией в Элисте?

Летом этого, 1993 года — опять суд в Париже, над специалистами из Института Пастера. Они изготовляли гормон роста для детей с признаками низкорослости (а короткое тело — плохой инструмент успеха). Для этого покупали гипофизы трупов и, как полагается на рынке, искали подешевле. Поэтому покупали в экс-социалистической Венгрии. Надо же, даже маленький кусочек трупа идеологически согрешивших людей ценится в десять раз дешевле. Но качество, конечно, не то — и пятнадцать парижских детей были заражены неизлечимой и смертельной вирусной болезнью. Можно ли было проверить купленные по дешевке (а то и из-под полы) гипофизы? Конечно — но хлопотно и накладно. А ведь это — не «совки», не калмыки, а Институт Пастера.

А вот случай прямо у меня на глазах — в Сарагосе. Забарахлил в центральном госпитале линейный ускоритель для радиационной терапии, производства «Дженерал Электрик». Прибывший инженер фирмы затянул маленько регулировочный винт на индикаторе мощности, чтобы стрелка зря не дрыгалась, и дело с концом. Два года облучали пациентов мощностью в десять раз большей, чем показывал индикатор. Стали разбираться, когда пациенты начали умирать один за другим. Неделю назад умер двадцать второй, остальные дожидаются. Суд, конечно, нелицеприятная критика — но не системы и даже не «Дженерал Электрик», а инженера.

В целом, у советского человека создали устойчивое убеждение, будто вся техносфера, в которой его заставляла жить проклятая система «реального социализма», опасна — именно из-за того, что система не может обеспечить достаточных для создания и использования современных технологий условий. Сегодня я считаю возможным заявить, что это — сознательно разработанная и осуществленная идеологическая акция по разрушению важного элемента национального самосознания народов СССР. Ложь этого мифа хотя бы в том, что безопасность техносферы — понятие комплексное, не сводящееся к технике, к «железу». Но при внедрении в общественное сознание советского общества из него был исключен ряд важнейших элементов, которые как раз определяли в целом более высокую, чем на Западе, безопасность техносферы в СССР. Элементы именно социального характера. Взять такую «мелочь», как терроризм. Сегодня гремят взрывы в небоскребах Нью-Йорка, на железных дорогах и на площадях (а то и универмагах) Испании, на площадях перед соборами и на вокзалах в Риме, и даже в Лондоне. Жертв не так много, но в целом в этих странах сложилось устойчивое ощущение опасности случайно стать жертвой теракта (а в США после бомбардировок Ирака это ощущение стало переходить в психоз, и средний американец, недавно заядлый турист, все реже выезжает из страны, боясь, что в иностранном аэропорту его подстрелит злой араб). Таким образом, речь идет уже об элементе опасности, имманентно присущем техносфере Запада. Он предопределен «человеческим фактором», созданным именно в этой техносфере. Техносфера СССР была этого фактора лишена, что сразу давало ей большое преимущество (мы начинаем оценивать это лишь сегодня, когда сами выбросили это преимущество на помойку). Можно назвать и другие опасности для человека, порождаемые техносферой западного общества, от которых был защищен советский человек.