Еврейский вопрос - Страница 21

Но вот что замечательно. Уже второй месяц без перерыва творятся в Венгрии «антисемитские беспорядки», и не нашим чета! Пока бушевали против евреев только венгерские славяне, дело происходило, как и у нас, – хоть не красиво, но и не очень кроваво; как скоро же движение распространилось на мадьярское население, несравненно менее благодушное, чем славянское, беспорядки перешли в настоящие побоища: вооруженные крестьянские толпы не только грабят, но и бьют евреев; в свою очередь войска, являющиеся тотчас же для усмирения, бесцеремонно бьют, т. е. убивают крестьян, крестьяне – солдат: с обеих сторон раненые и убитые… Целые округа объявлены на военном положении. Зная характер мадьярского племени, мы имеем полное основание предположить, что дело в этом азиатском уголке Европы обстоит еще несравненно хуже, чем передают о нем газеты, и совершается с некоторой обоюдной свирепостью. И однако ж никакого взрыва негодования в Европе не происходит – благородство души и любовь к прогрессу ведут себя на этот раз очень смирно, не разражаются приличными случаю возгласами (даже и в среде нашего либерального лагеря); митингов не скликают, в парламентах запросов не делают, и стыдить, оскорблять австро-венгерское правительство угрозой дипломатического за евреев заступничества никому и в голову не приходит! Правда, и негодовать-то не на кого и не за что: в Венгрии– конституция, да еще самая либеральная; евреи пользуются наиполнейшей равноправностью с христианами; венгерские власти проливают кровь своих мадьяр, евреев ради, с искренним усердием, без малейшей пощады, так что австро-венгерской печати, которая почти вся в руках еврейских, даже и подстрекать правительство вовсе нет надобности. Если, однако же, нет повода негодовать, то, казалось бы, есть повод задуматься; но именно потому, что австрийская пресса почти вся (да и германская отчасти) руководима евреями, ей и невыгодно останавливать слишком долго общественное внимание на венгерских антисемитских беспорядках. Невыгодно потому, что ведь невольно напрашивается вопрос если в России причина народного гнева на евреев – по толкованию либеральных иудофилов – то ненормальное, неравноправное их положение, которое создано им русским неконституционным законодательством, то почему же в конституционной Венгрии, где они поставлены в самые наилучшие законодательные условия, раздражение народа против евреев еще сильнее, чем в России, и выражается в формах несравненно более грозных? Несомненно, что постановка подобного вопроса для евреев вовсе неблагоприятна, а потому и нежелательна, тем более что настоящие венгерские антисемитские беспорядки в. сильной степени умаляют значение таковых же беспорядков в России, а вместе с тем разоблачают более или менее и вздорность тех кликов и возгласов, той либеральной трескотни, которыми негодующая Европа совсем было сбила с толку русское общество и администрацию…

Должны бы умалить и разоблачить, а умалять ли и разоблачать ли действительно в глазах нашей администрации и так называемой интеллигенции – этого мы не знаем и еще не видим, да вряд ли и увидим, пока вопрос в более правильной своей форме не будет поставлен за нас, к стыду нашему, самим Западом. Английский «Times», с таким враждебным высокомерием клеймивший Россию из-за евреев года два тому назад, в нынешнем году по поводу антисемитских беспорядков в Венгрии уже рассуждает иначе и приходит к соображению, что Россия, видно, не совсем была виновата и потерпела, бедная, от Европы, может быть, даже совершенную напраслину, так как, судя по венгерским событиям, едва ли не большая часть вины падает на самих евреев… Будем надеяться, что авторитетный голос английского общественного мнения придаст некоторую смелость и свободу суждений и нашей Петербургской Комиссии по устройству евреев, предполагающей наконец, как пишут в газетах, открыть свои заседания настоящей осенью.

В ожидании, однако ж, этого открытия не бесполезно, кажется нам, рассеять предварительно некоторые предубеждения и вообще туман, напущенный «высокопоставленными» евреями и мнимолиберальной печатью на значительную часть нашей петербургской бюрократической канцелярии и прилегающих к ней высших общественных сфер. Эти предубеждения в немалой степени затемняют истинный, существенный смысл антиеврейских беспорядков в России. Можно, конечно, не без основания утешаться успешным их подавлением. Можно признавать вполне разумной и целесообразной мерой – возложение на местных губернаторов ответственности за каждый не сразу подавленный антиеврейский беспорядок. Мы и в самом деле видим, что местные власти действуют теперь несравненно решительнее и смелее. Но было бы в высшей степени опасно воображать, что никакого такого «еврейского вопроса» и не существует, что все это «вздор», «вздуто», что нужно только немножко «энергии» и все пойдет себе по-старому «обстоять благополучно»… Зная довольно близко местные условия юго-западного края (а в северо-западном они еще хуже, как это нам также в точности известно), мы убеждены, что такая «энергия», как бы она ни была теперь необходима, не только не упрощает и не улучшает, но усложняет и ухудшает настоящее положение… В том-то и горе, что восстанавливается «старое благополучие», тот status quo, в котором корень всех беспорядков. Всегда ведь успешно усмирялись военной расправой крестьянские бунты во времена крепостного права (которые некоторыми «консерваторами» выдаются у нас теперь чуть не за золотой век) – даже такие бунты, которые вызывались самой жестокой помещичьей тиранией; всегда удавалось водворять «старое» повиновение, но беспорядки, однако ж, не переставали, утихая в одном месте, возникали в другом и прекратились только тогда, когда отменилось само крепостное право. Подавление антиеврейского движения одной энергией, положим, – похвальное дело, но уж слишком злая, слишком печальная необходимость, деморализующая и усмирителей, и усмиряемых! Оно никак не способно убедить крестьян, удрученных еврейским экономическим игом, в том, что это иго – благо, дело вполне законное, так ему и быть следует; что крестьяне не правы, когда хотят от него освободиться!… Что «самоуправство» не позволительно, это крестьяне очень хорошо понимают и всегда охотно готовы признать. Но для того чтобы они могли удержаться на этой точке зрения, необходимо им видеть и ощущать около себя присутствие деятельной правосудной власти; нужно, чтобы власть умела внушить им твердое упование на лучшее будущее, т. е. на устранение ужасной аномалии еврейского гнета. Никакого, однако ж, подобного упования крестьянам от местных начальств не подается, и потому нет ничего и удивительного в том, что при непреложной вере народа в справедливость верховной власти могла создаться в его голове нелепая фикция, будто таким своим самоуправством народ не становится в противоречие с верховной волей!… В настоящее время «энергия» местной власти выступает как бы только защитницей существующего злого порядка: в результате «энергии» – несравненно более число убитых и раненых христиан, чем поколоченных евреев, глубокое раздражение в народе, которое тем глубже, чем затаеннее, пагубное недоумение относительно образа действий правительства и еще более пагубное торжество евреев. Да в конце концов от всех наших антиеврейских беспорядков в выигрыше остались пока одни евреи. К иудаизму и власти, и общество отнеслись, как к «угнетенной невинности», и теперь эта невинность ликует и мстит, воображая себя под особым правительственным покровом. Но надобно знать, что такое еврей, торжествующий и ликующий! Пусть в этом торжестве и ликовании слышатся века претерпенных еврейским племенем мук и унижений мы допустим этот реагент как обстоятельство, смягчающее вину, – но само по себе, независимо от этой исторической справки, ничего не может быть нахальнее и заносчивее еврея, как скоро он чувствует свою силу. Разумеем здесь еврея типического, принадлежащего к массе, а не тех евреев, в которых родной тип более или менее сглажен высшим европейским образованием. Нельзя ведь не заметить, что во всех новейших беспорядках зачинщиками являлись сами евреи, т. е. поводом к ним служила какая-нибудь кулачная еврейская расправа с христианскими детьми или женщинами. И это после разгромов еврейского имущества, а по их рассказам – даже и избиений евреев в i88i – 1882 годах! Очевидно, что им прибыло духа и смелости настолько, что они из трусливого бегства переходят теперь в наступление, отваживаются сами задирать своих недавних гонителей! «Ну что, взяли? Вы из нас выпустили пух, а мы из вас за то выпустили дух» – так дразнили евреи усмиренных в Екатеринославе крестьян и мещан, указывая им, с одной стороны, на пух, в таком обилии выпущенный «виновниками беспорядков» из еврейских перин, с другой – на раненых и убитых при энергическом усмирении христиан… Одной подобной еврейской остроты довольно, чтобы уничтожить всю пользу от таких способов усмирения. Самое уничтожение их имуществ евреи сумели обратить в своего рода выгодный гешефт, заранее припрятывая все многоценное и домогаясь потом вознаграждения вдесятеро против разгромленного дрянного скарба… Мы имели в свое время немало данных о том, как праздновали они (и время покажет, разумеется, что совершенно понапрасну) оставление графом Игнатьевым своего поста: на радостях побили они артель великорусских рабочих, устраивавшую шоссе в Гродненской, кажется, губернии, и чинили многие иные неистовства… «Ничего не поделаешь, – говорит теперь крестьянин, – восторжествовал еврей – сила!»… Не правы ли мы, утверждая, что действующий способ подавления беспорядков сам по себе, без других мероприятий, только усложняет задачу и ухудшает положение дела?