Евреи в Мстиславле. Материалы к истории города - Страница 14
Плетен — Тейлер — лицо, выдающее бедным билеты для принятия их на субботу и праздники к состоятельному еврею.
Для постоянного и энергичного выполнения членами братств своих обязанностей, управления братств часто обновлялись и непрерывно контролировались. Один или два раза в год члены братств собирались и назначали избирателей, которые выбирали:
— старшин братства, заведовавших делами по очереди, большей частью помесячно,
— поверенного или казначея,
— счётчика для проверки казначея и действий управления.
Отношения между евреями и христианами, также как и с администрацией города в эти годы были спокойными.
Несмотря на некоторую замкнутость и обособленность, в чём нередко обвиняли евреев, мстиславская еврейская община принимала активное участие в общегородских празднествах, проявляя спокойствие и верно — подданнические настроения. Вот как, например, описывались в "Могилёвских губернских ведомостях" два праздника, прошедшие в Мстиславле в 1862-63 гг.
В сентябре 1862 года отмечалось 1000-летие России с торжественной литургией в соборе и богослужением в еврейской школе, на которое были приглашены чиновники и почётные граждане из христиан.
Во время богослужения музыканты — евреи несколько раз играли гимн "Боже царя храни", в конце которого раздавались крики "Ура". В завершение богослужения старший раввин предложил тост за здоровье и долголетие императора и всего царского дома.
Во время празднования все жители независимо от вероисповедания собрались на городской площади. Бедные люди и арестанты были угощены за счёт общества.
10 мая 1863 года в Мстиславле отмечался православный праздник перенесения мощей Николая Чудотворца, который являлся также полковым праздником квартировавшего в городе Черниговского пехотного полка. В праздновании, принимало участие как православное, так и еврейское общество. Командир полка поздравил евреев и разрешил им пропеть молитву на еврейском языке в честь государя.
Основной текст песни, пропетой евреями, был выбран из изречений священного писания и дополнен чествованиями. Песня отличалось особой торжественностью и восторженной мелодией и называлась " Молитва за царя" (имелся в виду император Александр Второй):
"Царь всех царей милым сердцем своим да продлит ему (царю) жизнь, охранит и спасёт от всякого несчастия и недуга, повергнет народы к ногам его, низвергнет врагов его перед ним и куда он не обратится, да будет счастье с ним. Царь всех царей да вселит в сердце его и всех его советников и сановников милосердие и оказание добра нам и всем Израильтянам. В дни его и наши да окрепнет Иуда и Живёт Израиль в спокойствии и да придёт Сиону избавитель."
На площади были приготовлены столы, наполненные яствами и "русским горячим вином." Командир полка полковник Август Карлович Фон- Витте угостил приглашённых прекрасным обедом, особым для чиновников и купцов и особым из фруктов для еврейского общества. Во время обеда играла еврейская музыка.
Все умершие в Мстиславле находили себе покой на одном кладбище, поделённом на участки по религиозному признаку: православный, католический и еврейский. Несмотря на общий миролюбивый характер взаимоотношений в истории всё же остались сведения о том, что существовали споры между православной и еврейской общинами о местах захоронения на кладбище (А6). Сейчас границы между участками стираются.
Важными событиями в истории Мстиславля и его еврейской общины в 19 веке были часто возникающие пожары.
В 1858 году большой пожар уничтожил около 500 зданий в центральной части Мстиславля. Сгорел и каменный двухэтажный дом семьи Дубновых ("дэр Мойэр"), стоявший напротив городского бульвара — источник благосостояния всей семьи. После пожара родители будущего историка вместе с десятью детьми вынуждены были долгое время скитаться по чужим съёмным квартирам, а их дом ещё в течение десятилетий стоял разрушенным, и только в нижнем этаже были кое-как отстроены служебные помещения для лавок и товарных складов. С. М. Дубнов вспоминал, что " в годы детства и юности он часто с грустью смотрел на длинный фасад верхнего этажа, без крыши, с десятками больших дыр вместо окон, глядевших слепыми глазами на противоположный городской бульвар." Во время пожара сгорели каменное здание присутственных мест, соборная церковь, здания римско — католического кармелитского монастыря и уездного училища, бывший царский дворец, бернардинский костёл и многие другие. Эта катастрофа создала особую местную эру. Долго ещё отмечалось время событий относительно даты пожара. Говорили так: "это случилось через столько-то лет после большого пожара". Едва только город оправился от бедствия, отстроив сгоревшие дома частью на страховые деньги, частью с помощью казённого займа, как произошёл второй пожар, от которого пострадало много домов и построек, в том числе сгорели до основания торговые лавки. Это было в тревожное время польского восстания 1863 г., когда в городах западного края шли непрерывные поджоги. И страховые общества отказывались принимать страхование домов от огня. Таким образом, погорельцы оказались в очень сложном, а иногда и безвыходном положении. Эти пожары, лишившие последнего достояния большую часть городского населения, подорвали и торговлю Мстиславля. В 1862 году из 37 мстиславских купцов торговали только 19, в дальнейшем их количество ещё уменьшилось. После пожара 1858 года жителям была выдана из казны денежная ссуда до 87.000 рублей на постройку домов с рассрочкой вначале на 6, а потом на 36 лет, но это не восстановило благосостояние жителей, а ввело их в неоплатный долг у правительства. Ссуда покрыла лишь небольшую часть понесённых имущественных убытков и дала возможность на месте сгоревших хороших домов построить лишь небольшие избы. И при этом погорельцы остались без средств к жизни и не могли вносить в казну рассроченную ссуду и проценты на неё. Мстиславль ещё долгие годы нёс печать опустошительных пожаров.
Лишь только в 80-е годы он начал несколько оправляться. Была построена новая каменная церковь во имя Александра Невского, отремонтированы Николаевская и Свято-Троицкая церкви и Римско-католический собор, проложены на нескольких главных улицах и базарной площади тротуары.
Как выглядел Мстиславль во второй половине 19 века?
С.М. Дубнов в своих мемуарах (15) пишет:
"Из всех городов Могилёвской губернии Мстиславль- самый красивый и уютный. Расположенный на плоскогории среди сосновых и берёзовых лесов, он представлял собой тип тихого провинциального города, который в девятнадцатом веке имел, вероятно, такой же вид, как в восемнадцатом. Красивое каре вокруг старого городского сада, было окаймлено с трёх сторон православными церквами с зелёными и синими куполами. Православный собор с примыкающими зданиями духовной семинарии и квартирами священников представлял собой целый церковный городок, обведённый высокой каменной оградой с красивыми часовнями на углах. Неподалеку, на Шулефе, поднималось здание большой кагальной синагоги, окружённое свитой малых молитвенных домов, а дальше высился над крутым обрывом старый польский костёл с густым садом. Вся эта часть города окаймлялась холмами и высокими насыпями времён шведской войны, которые зеленели на вершинах огородами русских мещан. На окраинах города река Вихра, с передвижным мостом (паромом), извивалась среди густых лесов, широких лугов и полей, соединявших город с близкими деревнями. Среди построек 19 века выделяется церковь Александра Невского, которая возвышается в центральной части над всеми строениям города. Здание церкви со всех сторон отделено от домов широкими улицам.
С одной стороны располагается большая бульварная площадь, а с другой — городской рынок.
Но при всей своей провинциальной красоте Мстиславль оставался "захолустным городом, затерянным среди белорусских полей, сосновых и березовых рощ. Во второй половине 19-го века, в эпоху освобождения крестьян, это был типичный сонный городок западной окраины, с не- мощенными улицами, дощатыми тротуарами, вросшими в землю домишками и бесконечными заборами, из-за которых протяжно и отчаянно лаяли в глухие ночи взъерошенные собаки. Зеленый четырехугольник городского бульвара окружен был домами местной "знати" — чиновничества и зажиточного купечества — с крылечками, цветными ставнями, палисадниками. Дальше тянулся еврейский квартал, шумный, грязный, с невысыхающими лужами, в которых воробьями копошилась оборванная, босоногая детвора. В приземистых домишках ютились мелкие лавочники, ремесленники, извозчики. Узкие, кривые улицы вели к предместьям, населенным русским убогим людом; здесь тянулись огороды, пахло деревенским дымком, мычали коровы. Узкой лентой вилась мутноватая речка Вихра. На ее топких, поросших тростником берегах буйно резвилась отчаянная, беспризорная детвора окраины; налетали сюда стайками в редкие свободные часы и маленькие обитатели еврейского квартала, узники душного хедера." (18)