Евреи, которых не было. Книга 1 - Страница 111
При этом на той части Украины, которая отошла к Московии, вообще пропали все еврейские общины. Эта часть Украины, на радость казаков, стала свободна от евреев.
Евреи эти события запомнили и даже в наше время в синагогах читают молитвы за упокой душ мучеников веры, принявших смерть от рук казаков. Натан Ганновер из Заслава, очевидец событий, написал об этом книгу, которая в XIX веке вышла на русском и немецком языках.
Все эти бедствия не могли не наложить отпечатка на жизнь евреев, на их интеллектуальный и духовный уровень.
Не успели замолчать пушки, как новое бедствие — сама Польша начала клониться к упадку. Тут сразу надо оговорить, что независимость евреев от своего окружения — весьма условная величина. Два величайших взлета еврейской жизни прямо связаны с взлетом страны их проживания: Испании XIII–XV веков и Польши XVI века. XVI век называют порой «золотым веком» польского еврейства. Но это и «золотой век» самой Польши. XVII век взорвался чередой войн, упадком экономики, международного значения Польши и ее культуры. На евреях это отразилось самым непосредственным образом.
Во-первых, возросло давление общества на евреев. Во множестве мест шляхта и городские магистраты стали ущемлять права и привилегии евреев, отдавать явцое предпочтение христианам.
Только с этого времени известны случаи, когда польские школяры целыми толпами нападают на беззащитных евреев, избивают их, а порой и врываются в еврейские кварталы. Погромы, устроенные гимназистами, зафиксированы во Львове, Познани, Вильно. Появился даже термин «шилергельд» — то есть специальные суммы денег, собираемые евреями и вручаемые школярам, чтобы от них откупиться. Чтобы избежать «шилергелойфа», то есть налета школяров. И они брали эти деньги! Вот ведь что самое удивительное.
Можно ли допустить, чтобы старшие не знали о бесчинствах молодежи, о «шилергельде» и прочих безобразиях? Конечно же, нет. Стало быть, и взрослые поляки не имели ничего против такого рода «забав» и такого рода «доходов» своих милых мальчиков. Впрочем, иногда деньги платились руководству школ, и они удерживали своих учеников от бесчинств. Ах, гадкие люди, не давали молодежи заработать!
Польское общество весь XVII и XVIII века словно бы бурчит сквозь зубы: «Нам самим мало…». Когда чего-то не хватает, хочется сократить расходы за счет «чужих», это закономерно. А в Польше начинает не хватать слишком многого, от хлеба до образования.
Во-вторых, стало более жестким катальное управление. Войны и бедствия редко приводят к усложнению и гибкости системы управления. В экстремальных условиях обществом стараются управлять просто и жестко, чтобы каждое действие давало простой и хорошо предсказуемый результат.
Польское правительство окончательно отказывается иметь дело с отдельно взятым евреем. Оно имеет дело исключительно с кагалом, — и когда речь идет о сборе податей, и когда речь идет о проступке или преступлении, совершенном евреем. Кагалы сосредоточивают в своих руках просто устрашающе большую власть над каждым отдельно взятым евреем. То есть, с одной стороны, кроме кагала некому заступиться за еврея — польская власть чуть ли не официально заявляет, что ей на этого еврея наплевать. С другой стороны, еврей становится совершенно зависим от кагала, от благоволения его руководства…
Этот уровень зависимости несравненно больше, чем зависимость члена общины в Германии или у сефардов. Там еврей, которого обидела община, свободно может сменить место жительства, стать членом другой общины. Польский еврей практически прикреплен к своему месту жительства. Если кагал не велит — никуда он не уедет, и в другом месте никто его не примет. К XVII–XVIII векам относится множество жалоб евреев на несправедливую раскладку податей, на жестокости, чинимые по отношению к бедным, и так далее. Евреи все еще надеются на справедливость польского суда, но этот суд уже не для них.
Эта жесткая привязанность к месту в общине очень напоминает традиции Древнего Востока, традиции крепостного права… Но никак не традиции вольных европейских городов, в которых жили западные евреи.
В-третьих, снижается уровень образования евреев. В XVI веке талмудическая наука была распространена во всех слоях еврейского народа. Теперь же она делается достоянием узкого круга книжников. Основная масса евреев слишком бедна, чтобы учиться, для них довольно самой элементарной грамоты.
Свято место пусто не бывает, и в этот период резко возрастает роль самых грубых суеверий, появляются чудотворцы-знахари, которые лечат от всего на свете заклинаниями и талисманами. Называли их «баалшемы», и у меня есть нехорошее подозрение, уж не Ваала ли они поминают в собственном названии.
Появилось множество «нравоучительных» книг, в которых речь велась о рае, об аде, ангелах и демонах.
Растет и роль «тайной науки», Каббалы. «Нет страны, где евреи занимались бы так много каббалистическими бреднями, чертовщиной, талисманами, заклинаниями духов, как в Польше». Хорошо, что эти слова произнес Иехиель Гальперин, крупный еврейский ученый. Минский раввин, он уже на пороге XVIII века написал серьезную историческую книгу «Порядок поколений», в которой изложил события еврейской истории с библейских времен до 1696 года. Любого гоя, который посмел бы так оценить духовную жизнь польских евреев, непременно обвинили бы в антисемитизме. Иехиелю Гальперину трудно кинуть такое обвинение.
На что я еще хотел бы обратить внимание читателя: ни в книгах украинских историков, ни в современных учебниках нет никакого упоминания про казацкие зверства в отношении евреев. Совершенно. В книге классика украинской историографии М. Грушевского еще пишется, что «крестьянство убивало или прогоняло панов и жидов-арендаторов, грабило панские подворья и католические костелы» [156, с. 136].
В современных же украинских учебниках евреи на Украине вообще не упоминаются. Никак. Ни в каком контексте. 35 из 380 страниц такого учебника посвящены «национально-освободительной войне» 1648–1649 годов [157, с. 148–183]. Подробнейшим образом описывается каждое сражение с «поляками» — то есть с теми подданными польского короля, кто оставался верен присяге. Большое место уделяется международной политике Богдана Хмельницкого и созданию того, что автор учебника называет «украинской казацкой державой» [157, с. 58–161], его личности и его детству [157, с. 135–137]. Особое место отведено живописанию восторга «всего украинского народа» по поводу «победы над поляками» [157, с. 155]. Но о резне — ни слова нет. Совершенно. Про «изгнание ненавистного панства» [157, с. 148] — пожалуйста! Про взятие городов [157, с. 153–155] — пожалуйста! А вот про евреев на Украине, про их роль в экономике и политике — ни единого слова.
Тем более, современный украинский школьник не получает никаких сведений о том, что выделывали его предки в местечках и штетлах. Да и вообще в учебнике нет о евреях ничего. Наверное, их никогда и не было, потому не было и резни. Разумна ли такая политика — это пусть судит читатель.
В рассказе о гайдамацком движении — тоже ни слова про евреев. «18 мая 1768 года повстанцы взяли Умань. В городе гайдамаки устроили страшенный погром, перебив около двух тысяч шляхтичей, корчмарей, арендаторов, униатских ополченцев, учеников василианской школы. Этот всплеск народного гнева повстанцы считали справедливой расплатой за свое гнобление и несчастную жизнь» [157, с. 315].
Вот-вот! Уже интереснее — про корчмарей бы и про арендаторов… Но о том, кто были эти арендаторы и управляющие, в другом месте сообщаются совершенно фантастические сведения: оказывается, «особенно тяжело приходилось селянам тех сел, которые были отданы в аренду или управление мелкой шляхте» [157, с. 310]. Какие там евреи… Вам почудилось.
И сам факт резни чуть ли не померещился полякам: с большим осуждением пишется об оставшихся в живых детях растерзанного гайдамаками губернатора Умани Младановича: «Через 60 лет в 77-летнем возрасте Вероника написала воспоминания про Уманьскую резню, а ее брат Павел свои домыслы так и назвал „Уманьская резня“. В этих домыслах подлинные события переплетаются с выдуманными жалостливыми историями, порожденными в польской среде» [157, с. 316].