Евразийский реванш России - Страница 11

Расхождение между политическими линиями США и Великобритании с одной стороны и континентальной Европы — с другой, проявившееся в начале 2000-х и ставшее для многих неожиданностью, прекрасно укладывается в классическую схему геополитической двойственности Европейского континента.

Геополитики давно заметили следующую закономерность: в пространстве самой Европы существует два полюса — западный и восточный, которые в миниатюре воспроизводят более объемную картину «планетарного напряжения между Востоком и Западом» (К. Шмитт). Ядром западного полюса является Великобритания, которая воплощает в европейской истории ядро политической, экономической, идейной модернизации. Это — колыбель морской цивилизации, цитадель атлантизма.

Восточный полюс представлен Германией, которая, напротив, исторически тяготеет к консерватизму и исторической преемственности. Германия в рамках Европы играет роль, аналогичную России в рамках всего евразийского материка. Она соответствует континентальному, сухопутному полюсу.

Страны Восточной Европы, находящиеся под политическим и экономическим влиянием немцев, называют еще «Средней Европой». Те страны, которые ориентируются на Англию, можно назвать «атлантистскими».

Между Англией и Германией проходит линия европейской напряженности, это антагонистические пространства. Речь идет не просто об исторических конфликтах этих государств, но о самой культурной, цивилизационной, политической модели организации соответствующих территорий.

Отдельным и во многом самостоятельным элементом европейской геополитической системы является Франция, которая в определенных случаях выступает либо как континентальная интегрирующая сила (Наполеон, де Голль), либо как союзница Англии (Антанта). Другие державы геополитически менее значимы, и их участие в европейских альянсах и осях носит обусловленный характер: влияние с моря сближает их с Англией, силы суши привязывают к континентальному блоку.

Два основных полюса (Англия и Германия) намечают контуры двух Европ: морской и континентальной, модернистической и консервативной. Объединение европейских государств в единый союз, интеграция европейского пространства является проектом континентального полюса. Полюсом этой интеграции является франко-германский геополитический союз, в основе которого лежит выбор Парижем «восточной» сухопутной ориентации. Реальность Евросоюза — это формула «Франция + Германия». Все остальное второстепенно. Для содействия строительству многополярного мира Россия должна по многим вопросам выработать общую платформу именно с Францией и Германией, обозначив своего рода ось Париж — Берлин — Москва. Именно о такой оси грезил генерал де Голль, знаток геополитики, говоривший о «Великой Европе от Атлантики до Урала».

Позиции Англии, которая в ХХ веке из полюса атлантизма стала простым придатком США, ставших в свою очередь мировым воплощением морского порядка, в отношении европейской интеграции были как минимум сдержанными. Лондон в этом процессе постоянно играл на внутриевропейских противоречиях, а когда франко-германская ось стала всерьез укрепляться (политический вес Франции, помноженный на экономический вес Германии), он обратился (как встарь) к береговым странам и к тем странам Восточной Европы, которые были исторически на обочине европейской истории (страны Балтии, Польша, Румыния и т. д.). Англия не столько предлагает свою собственную версию европейской интеграции, сколько играет против континентальной версии Франции и Германии. Англия, реализуя геополитический заказ Нового Света, не предлагает «вторую Европу», но препятствует становлению первой и единственной. Это важный момент: Европа как единое интегрированное геополитическое образование уже заведомо означает континентальную франко-германскую Европу, и никакой «другой Европы» нет даже в планах, поскольку альтернативой этому является разрозненная мозаика анахроничных и стагнирующих европейских государств-наций, которая есть и сейчас.

Иракский кризис пробудил и актуализировал эти глубинные линии геополитического разлома, которые в более спокойных условиях оставались невидимыми внешнему наблюдателю. Ясно очерчена теперь новая граница: Атлантический океан и Ла-Манш. Западный мир — не только Европа — оказался разделенным на два геополитических образования. Это морской англосаксонский полюс: США, Англия и временные европейские союзники — и сухопутный континентальный собственно европейский полюс — Франция и Германия. Это отныне два стратегических пространства, каждое из которых будет отныне стремиться к относительной автономии — стратегической, экономической, политической. Культура и ценностная система обоих пространств Запада остаются весьма сходными, но их геополитические интересы явно начинают все более расходиться.

Вся ситуация воспроизводит расклад сил перед двумя мировыми войнами прошлого столетия. Налицо три геополитические силы: атлантизм с полюсом в Англии, евразийство (Россия, СССР), а между ними континентальная Европа (Германия). Сегодня атлантизм представлен англо-американской коалицией, Россия и некоторые страны СНГ занимают свое постоянное евразийское место, а Средняя Европа представлена франко-германским альянсом, т. е. собственно Объединенной Европой. До определенного момента прорабатывались разные варианты союзов: Запад + Середина против Востока, Восток + Середина против Запада. Но мировые войны неизменно повторяли один и тот же сценарий: после мучительных колебаний Запад и Восток заключали между собой пакт против Середины. Середина в такой ситуации войны на два фронта неизбежно проигрывала. Больше всего убытков нес Восток, а дивиденды из кровавой бойни извлекал Запад. Как ни настаивали проницательные геополитики Европы и России о необходимости избрать иной, евразийский сценарий: евразийско-европейский альянс против атлантизма, к их пророческим увещеваниям отнеслись безразлично. Чудовищные результаты этого безразличия мы можем оценить в шестизначных цифрах погубленных жизней, кровавых зверств, разрушенных городов.

Роль нашего российского соучастия в мировом раскладе сил всегда была ключевой. Когда европейцы говорят о «Европе от Атлантики до Урала» (Ш. де Голль), и шире, от «Дублина до Владивостока» (Ж. Тириар), они имеют в виду именно континентальную сухопутную модель, восточный вектор. На сегодняшний день понятие «Европа» уже само по себе несет в себе нечто «евразийское». В такой конфигурации особую актуальность приобретает тезис об оси Париж — Берлин — Москва, подробно изложенный в новой книге с одноименным названием французского публициста Анри де Гроссувра.

В этом же ключе будет развиваться и реформирование НАТО. В самое ближайшее время предстоит решить: сохранится ли эта организация в принципе? А если да, то чем она будет? Послушным продолжением односторонней англо-саксонской системы или новой автономной структурой континентальной европейской безопасности, балансирующей между англо-американской коалицией и евразийским Договором о коллективной безопасности?

В любом случае не стоит строить иллюзий: силы, которые постараются затормозить, а то и сорвать окончательную европейскую интеграцию, очень могущественны, и в дело будет пущено все — экономико-политическое давление на береговые страны (Италия, Испания), создание традиционного «санитарного кордона» от Балтии до Черного моря, искусственное провоцирование трений между Москвой и Брюсселем по чеченской и калининградской проблемам и т. д.

Показателем серьезности континенталистских тенденций в европейских политических кругах (тенденций, которые ярко проявились в начале прошлого десятилетия и остаются актуальными и сейчас) было заявление, которое в 2003 г. сделали комиссары Германии и Франции в Евросоюзе Гюнтер Верхойген и Паскаль Лами. Они сообщили о возможности формирования тесного политического альянса между двумя ведущими державами континентальной Европы, о «слиянии» Германии и Франции.