Евнухи в Китае - Страница 3

За 2 тыс. лет методы кастрации менялись. Кастрация в Китае отличалась от такой операции в Египте, Турции или Персии, где обычно оставляют половой член, вырезая только шулята.

В целом, методы кастрации в Китае можно свести к нескольким типам: 1) когда во время кастрации отрезали детородный член и мошонку. 2) когда отрезали только мошонку; 3) когда только раздавливали или расплющивали яички; 4) когда отрезали только детородный член и оставляли мошонку. Так в Ханьской медицинской книге («Ханьдай ишу») говорилось, что при кастрации следует отрезать не только детородный член, но и яички, в противном случае объект не сможет принять облик девушки.

Но были и другие способы кастрирования мальчиков, после чего они теряли свои мужские функции. Один из них, который был распространен в отдаленных районах страны, был следующим. Когда ребенок был еще маленьким, но упрямился оскоплению с помощью ножа, то брали пеньковую веревку и крепко-накрепко перевязывали яички мальчика у основания, но так, чтобы это не влияло на мочеиспускание (этот метод кастрации назывался «с помощью перевязки веревкой»). Это препятствовало росту половых органов и через довольно длительное время половые органы утрачивали свою функцию производить детей и постепенно отмирали. После этого мошонку полностью отрезали, и ребенок становился «чистотелом», работа по кастрации была закончена. Несмотря на то что половой член мальчика мог продолжать расти, он в основном утрачивал свою мужскую функцию.

Был и другой довольно оригинальный способ оскопления. Так же в детском возрасте следовало нанять специальную няню, хорошо знакомую с данным методом. Она ежедневно руками легонечко массирует, сжимает и сдавливает яички, постепенно день ото дня усиливая сжатие яичек руками вплоть до того момента, когда яички будут раздавлены.

Имелся и еще один похожий на предыдущий способ, который тоже заключался не в том, чтобы отрезать все половые органы, а в том, чтобы избавиться от яичек. Причем это делалось уже не веревкой, а иголкой. Как рассказывают, перед применением этого метода следовало дать ребенку обезболивающее средство, когда же станет действовать, за короткий период времени с помощью иголки, которой необходимо быстро и непрерывно колоть яички, сделать так, чтобы яички постепенно утратили свои функции. Таким образом, тело ребенка «будет очищено» и работа завершена.

Перед кастрацией, если, понятное дело, она не была насильственной мерой, карающей за какое-то преступление, с тем, кого оскопляли, заключался своеобразный «брачный контракт» («хуньшу») либо «контракт решимости» («цзюесинь шу»), где выражалось добровольное желание «очистить тело и сделаться женщиной» (как бы «выйти замуж»). «Вышедших замуж» переводили во дворец отбывать повинность.

Известно, что среди наказаний, которые существовали при Цинь Шихуане, первом императоре первого централизованного государства империи Цинь (221–202 гг. до н. э,), широко применялось такое наказание, как кастрация, оно называлось — гун. Причем, видимо, это наказание применялось довольно часто. По данным историка Шан Юэ при Цинь Шихуане на строительстве дворцов и гробниц было занято более семисот тысяч человек, «осужденных на кастрацию и ссылку».

Как говорили древние китайцы «кожа, прикрывающая тело, получена от родителей, и ее нельзя повредить, либо поранить».

А быть кастрированным — это именно повредить и поранить тело, полученное от родителей. Итак, цель строгого сбережения отрезанных частей объяснялась верованием китайца, что он не будет допущен на том свете к своим предкам, если явится перед ними с нарушением целости членов своего тела.

И если ты все же кастрирован, то в могилу, по традиции, ты должен лечь при наличии всех органов и членов. Поэтому, чтобы соблюсти эту традицию, после кастрации к отрезанному детородному члену необходимо было применить определенные консервативные (антисептические, предохраняющие от гниения) меры. Отрезанный детородный член должен был быть положен в специальную шкатулку или футляр, завернут и подвешен высоко на балке дома, чтобы кастрированный его мог видеть, это называлось «видеть драгоценность (сокровище)» или «драгоценный камень».

После того как кастрируемый умирал от старости или от болезней, его «драгоценность» вновь пришивали к телу или, если невозможно было пришить из-за ее деформации, клали рядом с туловищем в гроб и затем уже хоронили умершего. Как говорили китайцы, если так не поступить, то не возможно будет показаться духам предков на глаза, после того как тебя захоронят.

Как писал русский врач В. В. Корсаков, с 1895 г. более пяти лет живший в Китае в российской дипломатической миссии, по его наблюдениям евнухи Пекина тщательно сохраняли в спирту свои оставшиеся от операции «драгоценности». Иногда, в связи с тем что родители были бедные и не могли отдать сразу же все деньги за операцию кастрации (а операция стоила минимум 6 лян или 12 рублей серебром), «драгоценности» оставались у человека, делавшего операцию, в качестве залога. Последний, памятуя о китайских традициях и желая заработать, сам сохранял их в специальных бокалах с надписью, кому они принадлежат и какого дня и какой луны по восточному календарю была сделана операция. Интересно, что для наблюдения за исправностью содержания евнухами своих «драгоценностей» имелась даже специальная должность инспектора, который делал время от времени проверку «драгоценных камней» и наказывал тех, у кого они отсутствовали. Тогда евнух, потерявший свои «драгоценности» или оставивший их у человека, оперирующего скопца, старался быстрее их выкупить и платил довольно приличные деньги.

Иногда евнухи, которые находились во взаимной вражде, тайно воровали один у другого «драгоценные камни». Бывали случаи, когда скопцы проигрывали свои «драгоценности» в кости или карты, так как большинство евнухов были страстными игроками.

В случае смерти евнуха, «драгоценности» которого остались у человека, делавшего операцию или у его родственников, семейство умершего скопца или все евнухи вместе выкупали эту «драгоценность», чтобы положить ее в гроб рядом с умершим, и иногда за это платили огромные деньги, сумма могла достигнуть 2–3 тыс. рублей.

Перед операцией кастрации предпринималась целая серия мер, которые должен был выполнить кастрируемый. Его запирали в герметически закрытую комнату или келью, в которую не могло бы проникнуть никакое дуновение ветерка с улицы, чтобы кастрируемый не подхватил какое-либо простудное или инфекционное заболевание. Тот, кому собирались делать операцию, должен был находиться в заточении 3–4 дня, и это время ему не давали пищи, за эти дни он должен был очиститься от кала и мочи, чтобы избежать после операции выделений, которые могли загрязнить раны, вызвать заражение и смерть кастрируемого.

Здесь уместно привести воспоминания евнуха-очевидца о том, что делали с плотью после ее отрезания уже в новейшее время.

Отрезанную плоть «обжаривали» в кунжутном масле, настоянном на зернах душистого перца, завертывали в промасленную бумагу и помещали в новый, специально купленный для этого сосуд для измерения сыпучих тел — шэн. Все пространство между стенками шэна и пакетом с плотью заполняли пшеничными отрубями. Шэн подвешивали на веревке. Эта процедура означала «повышение» по службе оскопленного (не случайно название сосуда «шэн» совпадает с иероглифом, обозначающим «повышение»).

Существовал и иной метод сохранения отрезанного полового члена. Удаленную плоть помещали в коробочку с негашеной известью и держали там до тех пор, пока не произойдет обезвоживания. Затем, очистив ее от извести, производили пропитку кунжутным маслом, и, обсушив, помещали в специально предназначенную изящную шкатулку, отделанную изнутри шелком. Выбрав «благоприятный день», шкатулку с отрезанной плотью отвозили в кумирню предков и клали на главную продольную балку стропил.

Кастрация как наказание широко применялась и в эпоху Хань.

Один из наиболее характерных примеров — судьба, пожалуй, самого известного историка древнего Китая Сыма Цяня. Вот его история: в 99 г. один из китайских генералов Ли Лин (во время правления ханьского Уди (140-87 гг до н. э.) был послан с небольшим отрядом против сюнну (гуннов). Имея в своем распоряжении всего 5 тыс. пеших воинов, Ли Лин все же сумел достичь ставки вождя сюнну. Ему удалось потеснить врагов, но обещанное подкрепление не подходило, а тем временем конница сюнну начала окружение отряда. Стрелы и провиант были на исходе: солдаты устали от непрерывных 10-дневных боев; число убитых и раненых непрерывно росло. Подкрепление так и не подошло. Несмотря на героическое сопротивление, отряд был частично уничтожен, частично пленен. В плен к сюнну попал и генерал Ли Лин. До императора дошло известие о поражении Ли Лина. Император, услышав об этом, потерял аппетит и не выходил из своих покоев. Перепуганные сановники не знали, что предпринять. Напуганные тем, что гнев Сына Неба может обратиться против них, они поспешили очернить генерала, обвиняя его в предательстве. Лишь Сыма Цянь, хорошо звавший его, нашел в себе мужество, чтобы поступить так, как диктовала ему совесть, и защитить Ли Лина.