Евангелие от Матфея - Страница 1

ТУР ОГЕ БРИНГСВЭР

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТФЕЯ

Пер. с норвежского И. Дмоховской

Церковный служка сидел возле ящика для пожертвований и дремал.

День был жаркий, а проповедь длинная. Священник еще молодой, и ему доставляет удовольствие слушать самого себя. Но во время проповеди можно сидеть с полузакрытыми глазами, не рискуя навлечь чье-либо осуждение. Церковный служка был человеком опытным.

Тема сегодняшней проповеди была взята из Евангелия от Матфея - глава 18, стих 20: "И если где двое или трое соберутся во имя мое, я буду среди них".

Дверь скрипнула. Еле-еле... Служка наморщил лоб. Это, наверно, уже собираются те, кто пришел на крестины. Но он ошибся. На пороге стоял негр. Высокий худой негр.

- Эй, ты, - шепнул служка, - это же церковь для белых, не знаешь, что ли?

Негр не ответил. Только стоял и смотрел прямо перед собой. Глаза у него были большие и скорбные.

- Пошел вон! - зашептал служка. - Убирайся, черномазый болван!

Священник продолжал говорить. Только по легкому движению бровей можно было догадаться, что он заметил пришельца. Но сидевшие на задних скамьях начали оборачиваться. Негр по-прежнему стоял не двигаясь. Лишь глаза его заскользили по лицам обернувшихся к дверям людей. Эти глаза словно искали что-то. И, встретившись с ними, люди отводили взгляд. Но вот негр посмотрел на священника, и в церкви наступила тишина.

Служка первый стряхнул с себя наваждение. Одним прыжком он очутился рядом с нахалом. Теперь уж ему не надо было понижать голос.

- Вон отсюда! - заорал он. - Читать не умеешь, образина? Видишь - написано: для белых.

Он решительно схватил чужака за плечо и хотел вытолкать его. Но негр не тронулся с места.

Прихожане зароптали. Кое-кто из мужчин начал пробираться к выходу. Священник кашлянул.

- Я думаю, тебе лучше уйти, - сказал он, смущенно глядя себе под ноги. - Это церковь для белых. Цветные сюда не допускаются.

- Мало им своих церквей! - крикнул кто-то.

Служка опять попытался вытолкать негра. Двое мужчин с задней скамьи встали и подошли к ним.

- Выгоните его! - истерически закричала какая-то девушка. - Посмотрите, как он стоит и пялится на нас. Господи, да выгоните же скорее!

- Они с каждым днем наглеют, - процедила пожилая дама. Теперь даже в церкви от них покоя нет.

Один из мужчин вплотную придвинулся к негру и сунул ему под нос кулак.

- Таких, как ты, нужно привязывать сзади к машине и тащить по грязи. Мотай отсюда, пока не получил по роже!

Негр по-прежнему стоял неподвижно, и второй мужчина ударил его. Все прихожане вскочили с мест. По лицу негра потекла кровь, но и тогда он не вымолвил ни слова.

- Ты оглох, что ли? - прорычал тот, кто ударил. - Отвечай, когда тебя спрашивает белый.

Священник осторожно постучал по кафедре.

- Мы не должны забывать, что находимся в доме божием, пробормотал он. - Пожалуйста, поскорее выведите этого человека, чтобы мы могли продолжать.

Служка открыл дверь, и двое его добровольных помощников наполовину вытолкнули, наполовину вынесли негра на улицу. У церкви остановилось несколько любопытствующих прохожих. Вскоре собралась целая толпа,

- Я бы тебе задал хорошенько, только чтобы услышать, как ты заорешь, - сказал тот, кто раньше грозился ударить.

- В чем дело? - зашумели прохожие. - Что здесь произошло?

- Да этот проклятый ниггер хотел устроить скандал в церкви!

Негр молчал, но его глаза блестели от слез. Какая-то женщина подошла поближе и плюнула ему в лицо.

- Бродяга паршивый, - прошипела она, - всех бы вас перевешать!

Толпа подступала все ближе.

- Давайте возьмемся за него! - крикнул кто-то. - Вымажем дегтем и вываляем в перьях!

- А что, правда. Черт бы побрал этот вонючий сброд. Но тут откуда ни возьмись явились два полисмена с дубинками и пистолетами. Они решительно протолкались сквозь толпу, ловко схватили негра и запихнули его в полицейскую машину. В тот же вечер он был обвинен в оскорблении святыни и единодушно приговорен к смертной казни.

Палач потом сказал жене:

- Странный все-таки тип. На суде не сказал ни слова. Стоял и смотрел, а глазища, как у собаки. И, по-моему, он не настоящий негр. Мулат, наверно. Но ты бы видела его руки! На обеих ладонях глубокие раны, как будто туда гвозди вбивали. Жалко даже, черт бы его побрал.