Этот неспокойный Кривцов - Страница 9

ичским старостой вел себя деспотично.

- Опять! - не раз кричал он ему. - Ну, куда ты прешься в своих валенках. Разве не видишь, что здесь персидские ковры разложены не для твоей знатной личности.

Дабы раз и навсегда пресечь попытки старосты ступать по коврам, Кривцов прорубил окошко в стене своего кабинета, и теперь ровно в полдень в это окошко просовывалась густопсовая бородища верного Степана, который докладывал:

- Значица, так. Марья Антипова родила, а я ишо вчерась приметил, что Лукерья Горохова с пузом, хоша она явно и не выпячивает. За лесом мужиков послал, как велели; надоть бы нам, барин, Никиту посечь. Ён с похмелюги-то, видать, случал Ксантипку с твоим Фармазоном, жеребцом аглицким, да штой-то у них не заладилось, Ксантипка в стойло ушла печальная.

Пушкин иногда вспоминал друга младости и в феврале 1831 года переслал ему своего "Бориса Годунова": "Ты некогда баловал первые мои опыты, будь благосклонен и к произведениям более зрелым. Нынешней осенью был я недалеко от тебя (то есть в Болдино). Мне брюхом захотелось с тобою увидеться и поболтать о старине. Ты без ноги, а я женат, или почти. Прерываю письмо мое, чтобы тебе не передать моей тоски. Тебе и своей довольно." Вскоре после пушкинского письма Екатерина Федоровна заметила в муже какое-то нервное оживление и догадалась, в чем причина его:

- Очевидно, тебя угнетает известие, что граф Дмитрий Блудов стал во главе внутренних дел. твой приятель?

- Да, мы друзья по "Арзамасу" и по Лондону.

- Думаешь с его помощью вернуться на службу?

Да, граф Блудов одним махом мог исправить его карьеру, но Кривцов, залетая, как всегда, выше меры, просил у приятеля Саратовскую губернию, а Блудов соглашался на Вятскую, и, конечно, Кривцов счел это унижением для себя, тем более что император обещал принять Кривцова на службу лишь "для испытания его качеств". Унижение не помешало Николаю Ивановичу выпросить через Блудова - пенсию на старость.

- Я человек бедный, - скромно сказал он жене.

Круг его друзей сузился, его навещали соседние помещики - Варвара Тургенева, мать писателя, поэт Евгений Боратынский со своими шумными братьями и величавый профессор Борис Чичерин, дядя будущего ленинского наркома; иногда в Любичи наведывался поэт князь Петр Вяземский (которому было суждено оставить интересные воспоминания о Кривцове).

- Я старею, - жаловался Кривцов гостям. - Начались какие-то странные боли в той ноге, которую мне столь великодушно оторвал Наполеон при Кульме. Впрочем, гроб уже приготовлен, эпитафия с гербом сочинены мною, так что моей вдове не придется хлопотать о создании надгробного памятника.

Серьезно о своей жене Кривцов никогда не высказывался, и его отношения с нею, однажды разладившись, никогда не были реставрированы. С непонятной жестокостью он словно казнил ее своим упорным молчанием, он угнетал и мучил ее своим невыносимым характером. Кажется, Кривцову даже доставляло удовольствие наблюдать, как из былой самостоятельной женщины она в его руках становитсяОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com