Это война, детка (ЛП) - Страница 11

Шлеп!

На следующем ударе весь мой мир перевернулся. Мою плоть охватило огнем, и я была не в силах приглушить боль.

Шлеп!

Следующие нескончаемые безжалостные удары начали сливаться в единый рев опаляющей агонии.

— Стой! Пожалуйста! — закричала я посреди леса.

Вокруг не было ни души. Гейб был слишком силен и занял позицию, чтобы получить преимущество и легко удерживать меня на месте. Следующий удар был зверским, и мне показалось, что у меня лопнула кожа.

— На помощь!

Я никогда еще не испытывала такой боли. Никогда не представляла, что она существует. У меня чесались руки потянуться назад и потереть ноющие ягодицы, но я постаралась сдержать инстинктивный порыв и оставаться неподвижной.

— Никто, — прорычал Гейб, — не услышит тебя.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

— Умоляй меня, и я остановлюсь.

Снова игры. Он требовал сделать то, что раньше запрещал. Я попыталась мысленно перенестись в другое место. Вспомнила, как ранее вечером Гейб вылизывал меня не только снаружи, но и внутри. Язык был гладким, твердым и сводил меня с ума. Мне было хорошо.

— Умоляй!

— Нет!

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Сколько уже было ударов? Двадцать?

— Твоя задница в крови. Умоляй меня остановиться!

— Нет!

Гейб с рычанием хлестал меня, пока не замедлился. Может, он собирался ударить меня семьдесят раз, но я надеялась и молилась, чтобы ему не хватило сил. Я убеждала себя подождать. Вытерпеть боль и потом зализать свои раны.

Шлеп!

Последний удар был таким мучительным, что я радостно нырнула в небытие.

Мне на ум пришел лишь один человек, воспоминание о котором утешало.

Брэндон. Брэндон. Брэндон.

— Привет.

Я улыбнулась своему парню, забравшемуся в мою постель и холодной рукой погладившему меня по щеке.

— У тебя все хорошо?

— Не о себе я беспокоюсь, — кивнув, я закрыла глаза и приняла его нежный поцелуй.

— Знаю, детка, — вздохнул Брэндон, откинув с моих глаз прядь волос. — Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— Конечно, — мрачно и без веселья рассмеялась я, — ты ведь можешь найти печень для моей матери?

— Ты же знаешь, что если бы я мог, нашел бы.

И он не соврал. Брэндон был из тех, кто предложил бы свои органы ради спасения чьей-то жизни, если бы сам мог выжить без них.

— Мама — весь мой мир. Если я ее потеряю… — слова застряли в моем горле, и я сдавленно зарыдала. — Я не переживу.

Брэндон снова поцеловал меня, и я нашла в нем утешение. Он проник в мой рот языком со вкусом жевательной резинки, поцелуем давая обещание.

Обещание быть со мной, что бы ни случилось.

Любить меня и в горе, и в радости.

Удерживать меня, если я начну падать.

— Бейли…

— Бейли!

Меня выдернули из грезы — из моего убежища — и вернули в мучительную реальность. Я пыталась пересчитать все свои травмы, но их было слишком много. Мой разум умолял меня снова отключиться и вернуться к утешительным воспоминаниям.

— Черт, — прорычал Гейб, и его тяжелое дыхание было единственным звуком, который я слышала в лесу. — Я не смогу ударить тебя еще пятьдесят раз. Не хочу причинять тебе больше боли, детка. Мне нужно быть в тебе, — боль от давящего колена на моей спине прошла, и Гейб раздвинул мне ноги. Войдя в меня сзади, он застонал. — Как ты умудрилась намокнуть? Тебе чертовски понравилось.

От его обвинений меня затошнило. Я никак не могла намокнуть, и мне не нравилось ничего из того, что со мной делали.

— Я…я… мне холодно. Больно.

Слезы на моих щеках остыли, и у меня громко застучали зубы. Я больше не могла выносить наказания. Мое тело отключалось, и я молилась о небытие, которое у меня отняли несколько минут назад.

— Будет гораздо хуже.

Гейб вышел из меня, и я ожидала, что он вонзится обратно, как иногда делал.

Головка члена прижалась к моему анусу, и я зарыдала в агонии. С каждым движением Гейб раздвигал плотное кольцо мышц, и по моему лицу снова побежали слезы. Член был слишком велик — гораздо больше анальной пробки. Я вцепилась в землю в тщетной попытке уползти.

— Если хочешь, чтобы я доставил тебе удовольствие, должна, мать твою, умолять. Убеди меня, что хочешь, чтобы я поглубже засадил в твою тугую маленькую задницу.

Я рыдала, но отказывалась даже пытаться обыграть Гейба в его безумных играх. В играх, где правила знал лишь он, а я была бессильна просчитать стратегию и победить.

— По…пожалуйста, сделай мне приятно. Не д…делай мне больно.

Вместо того чтобы продвигаться постепенно, Гейб ворвался глубже, чуть не разорвав меня пополам. Я сгорала изнутри и не знала, привыкну ли когда-нибудь к его размеру. Я сдалась под напором его жестокости, и моя хватка на земле ослабела. Я не могла так жить. Не могла это выносить. Я рыдала надрывней, чем когда-либо в своей жизни.

Боль была невыносимой. И страшнее нее был лишь страх, что скоро может стать еще хуже.

— Готовься кончить так сильно, что сойдешь с ума ко всем чертям, милая.

Я сопротивлялась, но Гейбу как-то удалось протолкнуть руку между мной и землей. Когда он дотронулся до клитора, я уже выла от боли.

— Гейб, пожалуйста!

Поначалу страдание пересиливало его попытки доставить мне удовольствие. Но ублюдок трогал меня так искусно, что я захотела его прикосновений. Я была готова на все, только бы заглушить пульсацию в заднице. Поэтому я сосредоточилась на том, как Гейб массировал клитор, и практически бредила оргазмом.

Мои испуганные мольбы быстро сменились жалостливыми стонами. Я была замерзшей, грязной и униженной, но извивалась в стремлении к разрядке, которая никак не наступала. Каждым движением пальцев Гейб приближал меня к краю.

— Вот так, детка, — прорычал он. — Преодолевай боль. Если я буду нежен, ты не подготовишься к какому-нибудь уроду, который придет после меня. Сегодня я тот урод. Получай удовольствие, красавица, — его слова вкупе с умелыми пальцами произвели мощный эффект.

— Ах! — закричала я, достигая самого сильного оргазма из всех, что у меня были. С членом в заднем проходе я сжимала мышцы от кульминации, толкавшей меня к другому типу наслаждения, отзывавшемуся в наполненном отверстии.

Мое тело содрогалось, и сильные конвульсии не прекращались. Клиторальный и вагинальный оргазм были интенсивными, но сейчас экстаз будто пожирал саму мою душу. Я ненавидела его и любила — чрезмерный и блаженно дополнявший меня.

— Да, — простонал Гейб, кончив во мне.

Я должна была ужаснуться тому, как его сперма вытекала из моего анального отверстия и струилась по бедрам, но нет. Я замерзла, оцепенела и быстро выходила из дурмана. Боль вернулась, и я истерично разревелась. Выходя из меня, Гейб был нежен, за что я была ему признательна. Мне стоило ненавидеть своего насильника, однако я хотела поблагодарить его за то, что не причинил еще больше боли.

— Иди ко мне, любимая. Давай я отведу тебя домой, пока ты не простудилась, — Гейб поднял мое грязное содрогавшееся тело с земли и прижал к своей груди. Продолжая плакать, я уткнулась лицом ему в шею, ища тепло. — Тсс, детка. Теперь я о тебе позабочусь.

Я хотела накричать на него за причиненную боль, но могла лишь молиться в надежде на тепло и сон. Скоро. Обратный путь к лачуге не занял много времени, и к возвращению я впала в состояние шока. По крайней мере, мне так казалось.

— Ты можешь стоять? — нежно и обеспокоенно спросил Гейб. От его голоса я таяла, как масло.

— Вряд ли. Я постоянно дрожу, и мне больно, — цеплялась я за любящую сторону его характера.

Вздохнув, Гейб поцеловал меня в лоб и усадил на закрытый унитаз. Прохладная крышка охладила мой пострадавший зад, и я попыталась сдержать слезы. В тесной ванной Гейб казался крупнее, чем был на самом деле. Своими повадками он напоминал хищного льва, в то время как я была маленькой запертой птичкой, припасенной к обеду. Я задрожала от реалистичного сравнения.

Ванна уже наполнялась горячей водой. Мне очень хотелось залезть в нее и погрузиться под поверхность. Спрятаться от свирепого зверя, поимевшего меня в лесу, словно мы ими и были — животными.