Это не страшно - Страница 5

Сердце Ивана учащенно билось уже около двух часов, когда в ординаторскую забежала дежурная медсестра и довольно спокойно сообщила, что Милованова не дышит. Иван взял фонендоскоп с несколько излишним спокойствием и пошел за сестрой. Действительно, бабушка была мертва, видимо, уже около 15 минут, так тихо она скончалась; никто из пятерых соседок и не заметил. Только одна обратилась к сестре, что у бабуси капельница кончилась, а та спит и не замечает. А уж сестра быстро смекнула – что к чему.

Больные в палатах терапевтического отделения как-то спокойно, даже с чувством некоторой гордости, реагируют на смерть своих соседей: не кричат, не паникуют, только тихо перешептываются: вот и прибрал Господь!..

Милованову накрыли простыней и выкатили в закуток у лифта, где она должна пролежать еще 2 часа. Иван доложил заведующему, что бабушка Милованова почила, дал команду спускать ее в подвал и пошел звонить Виктору Петровичу. Тот ответил удивительно быстро и спросил, когда нужно приехать.

– Через два часа можете забирать, – с легкой долей скорби произнес Иван. – Возьмите в регистратуре ее амбулаторную карту и принесите мне. Завтра, после обеда, зайдете за справкой о смерти… Когда приедете сегодня, подниметесь ко мне?

– Конечно, конечно, – сказал Виктор Петрович, поняв намек. – До встречи, Иван Николаевич. Но ведь вскрытия не будет? Точно?

– Нет, не будет.

За окошком бушевал климат, обычный для этих мест: жара сменялась дождем с сильным ветром, вновь возвращалась, захватив с собой еще и повышенную влажность, сидеть в ординаторской или бродить по палатам не хотелось, хоть убей, и Иван отправился бродить по больнице в приподнятом настроении. До приезда клиента оставалось еще около часа, не меньше, можно было, делая вид, что работаешь, пошариться по больнице. Сегодня, как раз дежурила Юлишна, точнее, Юлия Ивановна, та самая, в которую Турчин был неистово влюблен, она отвечала ему взаимностью, и, если она была не на выезде, недурственно оказывалось напомнить о себе, в очередной раз. Ведь в последний раз они были близки недели три назад, как не больше.

Иван сильно скучал по ней! Заявлялся в их отделение и, если Юлька была там, мог просиживать с ней, пока та не уезжала на вызов. Все в больнице прекрасно знали об их отношениях: кто-то относился равнодушно, как к обычному флирту, некоторые даже пытались им чем-то помочь, скорее поощрениями их совершенно определенным отношениям. Но все оставалось по-прежнему.

Юлия!

С виду – серая мышка, замужем, одеваться могла бы гораздо лучше, но почему-то не одевалась, не следила за модой; ее наряды, порой, были несуразны. Мало пользовалась косметикой: при объективно красивых коже, фигуре и ножках крайне редко одевала юбку, причем, если и одевала, то по длине – не выше середины голени, даже немного косолапила; но что-то в ней было такое, что притягивало Ивана Николаевича к ней с такой силой, что часто созревала мысль физического устранения ее мужа, тем более, что Юлька часто жаловалась на «своего», что и дома иногда не ночует и попивает, и явно блядствует. Все остальные доводы в пользу оставления в покое сего мужеского существа заканчивались тем, «что дети его любят» (у Юльки были сын 10 лет от первого мужа и девочка 4 лет от настоящего). Да официального брака-то и не было, так, сожительство. Но дети называли его «папой», души в нем не чаяли, в семье ему дозволялось ни работать, ни быть добытчиком, настолько он хорошо ладил и следил за детьми. Загулы Сашки, честно говоря, были достаточно редки по деревенским меркам – 1–3 раза в месяц, при том, что Юлька отдавалась ему не чаще одного раза в 10–15 дней. Временами даже Иван спал с ней на дежурствах и до 5 раз за месяц.

Иван Николаевич спустился на первый этаж. Юлька сидела в общей комнате. Увидев любимого доктора, все подвинулись и, как обычно, Иван сел рядом с Юлькой. Началась обычная болтовня, с шутками да смешками. Интересно, при появлении Николаича в совокупности с Юлей, у всех поднималось настроение, начинали развлекаться. Шутить и намекать на счастливое будущее доктора и их маленькой Юлии Ивановны. Иван Николаевич определенно нравился коллективу отделения гораздо больше, нежели вечно угрюмый гражданский Юлькин мужик. Она о нем и вообще говорила крайне редко. Ивану было приятно, что в его присутствии никто, даже Юлька, не вспоминают Александра.

Болтали недолго. Заиграл телефон Ивана, звонил» заказчик».

– Ну, все. Опять без меня – никуда, – деланно проворчал Иван и пошел к себе в отделение. – Я еще зайду!

– Всегда ждем-с, – чуть не в унисон подхватили Юлькины коллеги.

Виктор Петрович стоял в холле и быстро выдвинулся к Ивану Николаевичу.

– Вот, как договаривались, – тихонько сказал он и передал Ивану полиэтиленовый пакет. – Там все.

– Сейчас Вам справку вынесу, давайте паспорта, – также тихонечко произнес Иван, взяв пакет и пошел в ординаторскую.

Справка была готова уже с утра. Это первое, необычное убийство, оставило в душе совершенно странное ощущение: какое-то чувство неминуемого наказания где-то в будущем или нечто тревожное состояние в ближайшее время. Разум подсказывал: сколько ты видел уже таких тихих смертей, сколько еще увидишь в своей геронтологии! Может и раньше, в результате передозировки или неверного назначения ты уже отправлял своих пациентов на тот свет, ты переносил это спокойно, буднично. Чего сейчас-то тревожиться? Спокойствие разлилось по всему Иванову телу.

Иван, поизоброжав лечебную деятельность, побрел в отделение к Юльке. Настроение начало приподниматься до обычного.

Юля уже уехала на вызов. Иван Николаевич уселся на диван у диспетчера и завелся неторопливый, об обычных больничных сплетнях, разговор. Все, кто находился в ординаторской, полунамеками и почти впрямую говорили, что вот была бы пара – Иван да Юля. Да жаль, что та несвободна, хотя официально и не замужем; да вот и девочка у нее от Саши, хотя и балбес он, и лентяй, и гуляка, и изменщик. Иван с мучительным удовольствие слушал болтовню коллег.

На дежурствах Юлька отдавалась ему с удовольствием, без всякой скромности, от души; видно было наверняка, что она его любит. Только раз, за почти три года их знакомства, они встретились на квартире Лыкина, когда Иван Николаевич выпросил на пару часов, днем, ключи от собственной лыкинской квартиры, когда дома никого не было. Этот день Иван запомнил на всю жизнь. Это была сказочная встреча, накануне Юлиного дня рождения. Тогда Иван подарил ей золотой кулон, прекрасно сознавая, что Юля его вряд ли когда оденет.

Все равно, Иван был влюблен практически безнадежно. Юлька как-то сказала: давай родим ребеночка, а Сашке скажу, что от него…

Иван хотел совсем другого: жениться на Юле и сделать ее счастливой навсегда.

Иван встал с дивана, сказал, что еще зайдет, и пошел к машине.

Доехал до ювелирного и купил Юльке тонкий золотой браслет; к ее миниатюрной фигурке такой был в самый раз. Выйдя из магазина, вспомнил, что его любимая женщина носит простенькие золотые сережки-обручи, снятые с дочери. Вернулся. Купил еще сережки-обручи, чуть больше размером, что носила Юлька.

Вернулся в больницу Иван уже к концу Юлькиной смены. Та уже была на месте. Иван заглянул в ординаторскую и позвал подругу выйти с ним.

Зайдя в комнату дежурного врача, Иван достал подарки и передал их любимой женщине.

– Что это? – изумилась Юля.

– Померяй. Давай помогу.

– Иван! Зачем?

– Я люблю тебя, носи обязательно! Придумай что-нибудь – скопила, например.

– Спасибо!.. Я люблю тебя, – Юлька обняла Ивана и крепко прилипла к его губам в полном нежности и благодарности поцелуе.

Дни летели.

В отделении все текло своим чередом: поступали очередные полубольные амбулаторные, хроники и, крайне редко, действительно больные пациенты, нуждающиеся в экстренной помощи.

Однажды, осмотрев вновь поступивших пациентов, Иван занялся ненавистной писаниной. До конца рабочего дня оставались считанные минуты, а писать придется еще как минимум час. Позвонила Юля, сказала, что поехала домой и что будет с нетерпением ждать завтрашнего вечера, когда они с Иваном дежурят – она как раз выходит в ночь. Нечто горячее и очень приятное сжало сердце Ивана, он представил себе, как Юлька возвращается домой, привычно целует Сашу, детей, начинает шуршать по хозяйству. Разве такую жизнь готов предоставить ей Иван, если его любимая женщина согласится выйти замуж за него? Как все пошло, примитивно! Три года Иван работает здесь, в простой городской больнице, три года по выходным страдает от невозможности организовать культурный отдых. Город маленький, около двухсот тысяч населения; редко когда заезжают хорошие артисты, интересные коллективы, выставки. Удивительно спасает только интернет. В выходной можно просидеть в сети хоть целый день – всегда найдется что-нибудь познавательное, чего раньше не ведал, хотя Иван Николаевич Турчин слыл энциклопедистом и великолепным разгадывальщиком кроссвордов, которые откровенно не любил, но другим подсказывал всегда с удовольствием.