Это безумие, детка (СИ) - Страница 41

– Я обещала, что убью тебя, – сказала Роэл и направила на него пистолет, который подобрала у кресла Дюпона.

– Стреляй, – с легкой усмешкой проговорил Леоне и сделал шаг вперед, прямо на дуло. – Давай, куколка. Хочешь отомстить за то, что я с тобой сделал – валяй. Другой случай вряд ли представится. Этот пистолет из серебра зачаровал и вручил Дюпону лично мой папаша, чтобы прикончить меня, если ситуация выйдет из-под контроля. Стреляй, мой ангелок.

Он был холодный и тяжелый, страшно тяжелый, наверное, потому и ходил в ее руках ходуном. Она знала, что не сможет выстрелить в Леоне даже сейчас, после того, как он стал настоящим чудовищем и вероятность, что он убьет ее и сожрет, слишком велика. А между тем Гаспар подступил к ней и, накрыв ладонью кисть Роэл, по одному разжал ее онемевшие пальцы.

– Попытка не засчитана, – проговорил он, отбросив оружие в сторону, как игрушку и шагнул вперед. – Ландыш мой… Мой хрупкий, ласковый цветочек...

Делая частые неглубокие вдохи, Роэл впечаталась спиной в декоративную кирпичную кладку и отвернула от Гаспара мокрое, искаженное страхом лицо, вжавшись щекой в стенку, потому что не могла вынести исходящий от него холод и тяжелый, ненасытный взгляд, его беспокойный запах и жуткие, голодные челюсти в сантиметре от ее виска.

Он стал упырем, а упыри не умеют сдерживать свой дикий, необузданный голод. Они не ведают жалости, дружбы и любви… Он не пощадит ее – в любое мгновение кинется и вырвет своими кошмарными зубами кусок мяса из ее горла. Боясь разрушить хрупкое равновесие и приблизить это страшное мгновение, оцепеневшая Роэл боялась пошевелиться, боялась даже дышать – лишь беззвучно плакала от тошнотворного ужаса.

В следующую секунду дрожащая девушка сквозь плотную грубую ткань ночнушки почувствовала едва ощутимое прикосновение ледяных пальцев к самому низу живота и зажмурилась в ожидании того, что черные когти распорят его и потянут наружу внутренности, совсем, как на татуировке, которая украшала его живот.

Мгновения падали вниз крупными каплями дождя и Роэл, чувствуя, как из закрытых глаз струятся слезы, не могла заставить себя поднять веки. И только когда гроза стала стихать, а ее раскаты слышались все отдаленнее и глуше, девушка распахнула глаза.

Кабинет был пуст, не считая Феба Дюпона, который все так же сидел в кресле, уставившись в стену. Подняв на уровень глаз трясущуюся, как у пьяной, ладонь, девушка увидела, что маленького черного ключика от Малахитовой комнаты на ней нет.

«Упырь в Буковене!», «Опаснейший заключенный сбежал из лечебницы Св. Трифона впервые за историю ее существования!», «Оправится ли от жестокого нападения хладного главврач больницы?», «Полиция держит все подробности в строжайшей тайне!», «Сиятельный князь Константин Леоне назначил за голову упыря крупное вознаграждение!»

Заголовки утренних газет как будто стремились перекричать друг друга. Но даже не читая третью статью, Роэл могла с уверенностью сказать, нет, Феб Дюпон не оправится – Гаспар Леоне с помощью своего дара серьёзно повредил его рассудок, тем самым определив его будущую жизнь, которая будет хуже смерти. Наверное, она заразилась жестокостью от Гаспара, но ей совсем не было его жаль.

В ту ночь она впервые увидела Константина Леоне не на экране телевизора, или фотографиях в газете. Когда Роэл трясущимися пальцами набрала номер полиции и попыталась четко и быстро объяснить произошедшее, то и подумать не могла, что первым приедет великий князь.

Вживую Константин оказался еще красивее, чем на страницах глянцевых журналов. Он появился в кабинете Дюпона, как небожитель, холеный вампир высшего круга, распространяя вокруг себя ауру мужественности и уверенности в себе. Именно он, а не полиция, которая прибыла следом, говорил с Роэл. Именно ему она без утайки рассказала все, как есть. Удивительно, при этом девушка почти не испытывала стеснения, даже на самых откровенных и интимных подробностях. Наверное, потому, что Константин был для нее пришельцем с другой планеты, выходцем из другого мира, он априори не смог бы ее понять, а, значит, перед ним ей не могло быть стыдно.

Чего она совершенно не ожидала, так это, что, внимательно ее выслушав, лощеный Константин Леоне с участием притронется к ее кисти и негромко скажет, завораживая своим бархатистым голосом:

– Спасибо за откровенность, мисс Харт. Искренне жаль, что мой сын так поступил с вами, но, надеюсь, вы сможете от этого оправиться. Отныне я лично гарантирую вам безопасность. В силу вашей профессии вы, возможно, захотите придать эту историю широкой огласке, но прошу вас молчать. Здесь проявляется моя слабость, но я не хочу, чтобы на каждом углу судачили о том, что мой сын – упырь. Я мог попытаться купить ваше молчание, но, думаю, это будет для вас унизительно. Поняли ли мы друг друга, мисс Харт?

– Конечно, Ваше Сиятельство, – девушка низко склонила голову. – Клянусь, что и не собиралась никому об этом рассказывать.

– Я, в свою очередь, сделаю все от меня зависящее, чтобы Гаспар вас больше не побеспокоил, – в дверях Константин Леоне обернулся. – Но если вдруг это произойдет, дайте знать. Не стесняйтесь звонить в любое время суток.

– Что вы с ним сделаете, если поймаете? – вырвалось у нее.

Леоне-старший не ответил, внимательно ее разглядывая.

– Почему вы спрашиваете?

– Просто интересно! – пожала плечами девушка, но слишком поспешно, слишком нервно. Неестественно.

– Мой сын перешел Рубикон. Он стал по-настоящему опасен, – проговорил великий князь и закончил, не глядя на нее. – Его ждет смертная казнь.

 «Смертная казнь» эхом отдалось в голове. Роэл с трудом отогнала этот страшный образ, отложила газеты, которых купила целую стопку и отправилась разогревать свою любимую замороженную пиццу с грибами, что также приобрела по дороге с работы. В комплекте к ней шел бокал красного сухого вина и душещипательный сериал про любовь по центральному каналу.

Отныне никаких кошмаров – ни во сне, ни наяву. Возможно, Феб Дюпон был прав: ее жуткие сны и черный козел – следствие общения с Гаспаром, но ей нужно постараться и оставить это в прошлом.

К сожалению, фильм оказался настолько пошлым набором клише, что, никакого сопереживания героиня не вызывала. Скорее, легкое раздражение.

Героиня, блондинистая эльфийка, была замужем за оборотнем. С добродушным мужем она заскучала и изменила ему со своим бывшим одногруппником-драконом. Он воспылал к ней роковой страстью, втерся в доверие к мужу и принялся шантажировать несчастную женщину, принуждая к близости и скорейшему замужеству. При этом роковой красавец дракон играл безумную любовь настолько неубедительно, что, казалось, с него вот-вот потечет акварель, которой он был раскрашен, обнажив вырезанный тупыми ножницами картонный контур, которым он являлся. Эльфийка, долженствующая показывать отношения на грани, дико истерила, ее муженек тупил, и действие вместо драмы окончательно скатилось в комедию. Но девушка чисто из принципа решила досмотреть, чем же закончится этот фарс. Правда, она уже знала, что приторным до слипания челюстей хеппи эндом.

В кульминационный момент, когда эльфийка пришла к дракону, чтобы отдаться ему за сохранение жизни ее тюфяковому мужу, в дверь позвонили. Рейчел обещала сегодня-завтра заехать, она не оставляла своих попыток после всего случившегося уговорить Роэл переехать к ней. В конце концов, не Гаспар Леоне же заявился и позвонил в дверь!

Но это была не Рейчел. И уж тем более не Гаспар.

Первым, что она увидела прямо за порогом своей квартиры, был огромный букет алых роз, перевязанный алой шелковой лентой. К розам прилагался сияющий Николас Леконт, улыбающийся, как звезда Голливуда, а, может, даже и круче.

– Привет, Роэл! Я могу войти?

– Вряд ли это…

Она не договорила, потому что он прошел в ее небольшую комнату, где на экране телевизора эльфийка с притворными стонами отдавалась фальшиво рычащему дракону. Роэл поспешно нажала на кнопку пульта, но Ник, наверное, подумал именно то, что на месте него подумал любой человек.