Это безумие, детка (СИ) - Страница 40

– Первый в своем роде, – со страстью ответил Дюпон и живо принялся объяснять. – Опыт с уклоном в наблюдение. Как я уже говорил, мне любопытна природа этой разрушительной страсти и сейчас я хочу препарировать психологию вашего соития. Камеры будут фиксировать все происходящее, ваша задача – наиболее подробно и искренне рассказать о том, что будете испытывать. Так же я настаиваю на анальном сексе, вы его не практиковали, но я хочу, чтобы первый раз прошел здесь и сейчас с передачей мельчайших оттенков эмоций, особенно, Роэл, твоих эмоций. Поехали. Можешь не сдерживаться, Гаспар.

Да, можешь не сдерживаться и сожрать ее прямо сейчас! Это ведь тоже будет результат эксперимента.

Девушка качала головой, не веря своим ушам, а истерический смехрвал горло. Она думала, что не может быть никого хуже, извращённее Гаспара, но это оказалось не так. Феб Дюпон, приятный главврач лечебницы, который был с ней всегда так предупредителен и заботлив и выказывал симпатию… Вот кто оказался настоящим чудовищем.

– Я не стану заниматься этим с ним при тебе, – мотая головой, как заведенная, девушка отступала назад. – Катись ко всем чертям, Феб!

– Брось… – кривляясь, подал голос Леоне, пожирая ее голодными изумрудными глазами. – Иди ко мне скорее, птенчик мой. Ты даже не представляешь, как сильно я по тебе скучал. Так скучал, что готов пригладить каждое твое перышко. Старина доктор будет доволен.

– Я больше не подчиняюсь тебе, Гаспар! Теперь у меня есть это!

Она вытащила из-под ворота цепочку и показала ему серебряный замочек, который блокировал ее дар и от него тоже. Роэл хотела сделать это с торжеством, но сейчас торжеством и не пахло. Она была забита, сломлена нахождением в психлечебнице, загнана в угол, охвачена безысходностью. Но больше всего ее поразила реакция Леоне. Девушка надеялась, сбить его с толку, что он растеряется, хотя бы раз за все время их знакомства… Как она была наивна! Лишь ухмылка, равнодушная, упырья ухмылка вызверилась на его бледном лице.

– Да ладно? – Леоне поднял бровь. – Неужели Маттиоли постарался? И чем же ты с ним расплатилась? Старикашка до крайности скуп…

– Феррари! – Роэл так хотелось сделать ему больно, но она понимала, что надеяться на это просто глупо.

– Что ж, печально, что ты так распорядилась моим подарком, – в его глазах не было и капли печали. Лишь голод. – Что будем делать, доктор? Предлагаю снять с нее эту цепочку к чертям и устроить миленький такой тройничок. Без своего блокатора Роэл выполнит все ваши даже самые затаенные желания, правда, куколка?

– Будь ты проклят! – по щекам катились крупные солёные слёзы. – Будь ты проклят!

Почему у нее такое чувство, что он ее предал? Он же никогда не был ее…

– Это не мой метод, Гаспар, – после недолгой, но странной паузы проговорил Феб и откинув газету, взял со столика прикрытый ею пистолет из чистого серебра. – И тройничка никакого мы делать не станем. Только ты и она. Давай к нему! Давай – иначе я выстрелю тебе прямо в правую грудь! Она у тебя, Роэл, чуть больше, чем левая, но ты находишь это очаровательным, не так ли, Гаспар?

Черное дуло смотрело на нее, как глаз какого-то мифического чудовища.

– Так нельзя, Феб! – взмолилась девушка, не в силах отвести от пистолета взгляда. – Нельзя просто взять, убить человека и остаться безнаказанным. Моя сестра…

– Уже в курсе всей ситуации, – спокойно закончил главврач лечебницы. – Я заставил ее поверить, что ты сошла с ума от любви к нему. Думаю, после этого мне не составит труда убедить ее в чем угодно. А теперь начинаем! Один, два, три, камеры включены. Гаспар Леоне и Роэл Харт, соитие первое.

Он не пугал ее. Он действительно мог выстрелить – Роэл видела в его черных, как сама бездна, глазах. А это значит, что выбора у нее нет. Вся корежась от ужаса и отвращения, она переступила меловой круг, оказавшись под прицелом камер и Гаспар притянул ее к себе, заставив замереть между своих коленей, так, что его голова оказалась на уровне ее груди.

Он был холодным, как будто только что вышел из могилы, холодным, как сама смерть. Не набросился сразу. Сжав ее руки ледяными пальцами так сильно, что девушка не удержалась от стона, он вдохнул запах с ее запястья. Так гурман слушает букет налитого ему услужливым официантом изысканного вина. Если по краю бокала провести пальцем, стекло издаст звук. Вот как она чувствует себя сейчас.

Звуком стекла.

– Не надо! Не так!

Ему было наплевать. Дернул к себе на колени и, задрав уродскую ночнушку, сжал холодными тисками ее бедра. Впился в ее рот, то ли целуя, то ли кусая. Так сильно прижимал к себе, что ее позвоночник, того и гляди должен был хрустнуть под его стальными руками, как ствол молоденькой яблони.

И тогда она поняла суть затеянного главврачом эксперимента.

Хороший эксперимент.

Феб Дюпон знал, что делает. Он знал – Гаспар только что обратился, а значит, дико, безумно, нестерпимо голоден. Он знал, что Леоне трахнет ее, а потом сожрет. А, может, не выдержит и будет жрать прямо в процессе.

Это было… скармливание.

– Куколка… – раздался в ухе вкрадчивый шепот Гаспара. Он ухватил острыми клыками Роэл за мочку, и она приготовилась к сильнейшей, невозможной боли, но… – Ключ от Комнаты можно получить только, когда его носитель испытывает сильнейшее сексуальное возбуждение, и наш доктор дошел до кондиции. Поцелуй его – и ключ твой. Он не выстрелит, я обещаю. Пошла!

И он резко отпихнул девушку от себя. Потрясенная Роэл, как безвольная кукла с заводом в спине пересекла меловую черту и, быстрым шагом подойдя к опешившему Дюпону, впилась губами в его рот.

Пистолет выпал из его ослабевших пальцев. Не было ничего отвратительнее этого мокрого, липкого поцелуя, словно она прикоснулась губами к поверхности чайного гриба. Из его рта в ее рот затекло что-то черное с привкусом плесени и меди. Роэл оторвалась от Феба, брезгливо вытирая губы, и тут обнаружила на своей ладони намертво прилипший к ней ключик.

– Красотка! – Гаспар Леоне выпрямился и захохотал диким, безумным смехом, от которого барабанные перепонки готовы были вот-вот лопнуть. – О, да!

Феб Дюпон лихорадочно потянулся к пистолету, но его рука замерла в нескольких сантиметрах, так и не подняв оружие. Доктор выпрямился, невидяще глядя прямо перед собой, а его руки стиснули что есть силы собственную грудь и он откинулся в кресле назад. Ткань брюк натянулась, обозначая эрегированный член.

Гаспар Леоне глядя на Дюпона исподлобья, сделал шаг из серебрянного круга и вытянул вперед правую руку с коряво растопыренными, как у хищной птицы, когтями. Под его ярким, немигающим взглядом главврача лечебницы затрясло, закорежило, как эпилептика, а изо рта и носа потекла пена.

– Что ты с ним делаешь? – в ужасе выдохнула Роэл, медленно пятясь.

– То же, что он рано или поздно сделал с тобой и со мной, куколка, – негромко ответил Гаспар. – Теперь он будет мирно существовать в виде бессловесного овоща в своей любимой лечебнице до конца дней. Здорово же я придумал?

– Не здорово. Страшно, – проговорила девушка, не в силах глаз отвести от блестящего главврача лечебницы Св. Трифона Феба Дюпона, который с дебильным выражением лица замер в своем кресле, невидящим взглядом уставившись куда-то в потолок. – У тебя столько возможностей – мог подослать к нему любовницу и она выкрала для тебя ключ!

– Да подсылал я к нему шлюх, вот только они его вообще не интересовали, – посетовал Гаспар. Он больше не обращал внимания на Дюпона, с которым все было кончено, а медленно и неотвратимо надвигался на Роэл. – Говорят, доктора страдают болезнями, от которых лечат сами. Как выяснилось, у докторишки были серьёзные проблемы. Он возбуждался на все ненормальное и нездоровое. Например, посещал один весьма специфический бордель, в котором снимал девушку-инвалида, без рук и ног. Ну, и еще всякое… Твоим нежным ушкам лучше не слышать.

За окнами бушевала настоящая буря – ветер рвал кроны яблонь, потоки воды заливали черные стекла, а Гаспар Леоне – бледный упырь с алчным блеском в изумрудных глазах и загнутыми клыками медленно наступал на нее, загоняя в угол.