Этнос и категория времени - Страница 3

В 284 г. н.э. начальник римской дворцовой стражи Диоклетиан захватил престол и закончил превращение былого римского полиса в деспотию восточного типа. Тогда же закончился процесс этнической интеграции некогда разноэтничного населения Италии и провинций Римского мира (Pax Romano). Согласно приведенным выше наблюдениям (Элладе, Сирия), должна была возникнуть потребность в линейной системе отсчета, и она возникла – была установлена «эра Диоклетиана», замененная Дионисием Малым на христианскую эру. Но Великое переселение народов смешало всю этническую карту Европы. Сначала образовалось несколько варварских королевств, потом, после кратковременного объединения их при Каролингах, создалось свыше десятка новых этносов, как, например, только в современной Франции: французы, бургундцы, бретонцы, провансальцы, аквитаны, гасконцы. Феодальная революция X в. закрепила этническую раздробленность Западной Европы, и этническая интеграция сделалась ощутимой лишь в конце XIV в., а с XV в. единая линейная хронология стала общепризнанной для всех стран, входивших в европейскую супер-этническую общность. С 1 января 1700 г. она была введена в России указом Петра I, a ныне распространилась на всю ойкумену. Напрашивается вывод, что восприятие времени связано с этнической историей не случайно, а функционально,

7. Наш обзор был бы неполон, если бы мы опустили две оригинальные системы отсчета, нашедшие себе применение в сфере науки. Ведь ученые тоже являются членами этносов, и исключать их из рассмотрения несправедливо.

Восприятие времени как прерывистой (дискретной) субстанции возможно при условии, что внимание будет сосредоточено не на самом времени, а на его наполнении. Примитивным примером будет жизнь человека от рождения до смерти. При субъективном подходе, т.е. когда воспринимающий имеет в виду себя, это очень распространенное явление; но и тогда, когда наблюдается окружающий мир, констатация законченных процессов дает очень много для понимания явлений. При этом в поле зрения воспринимающего будет мозаика процессов протяженных, часто синхронных, но всегда имеющих начало и конец. Переводя наше обобщение на привычный язык естествознания, мы можем назвать такой неделимый отрезок квантом времени, подобно тому как приняты в физике кванты энергии и пространства, под которыми понимаются единицы дискретного процесса. Эта система восприятия времени стихийно применялась в исторической науке с того момента, как на месте хроник, с их линейным ощущением времени, возникли исторические исследования. Квантом восприятия истории является так называемая «эпоха», под которой понимается не произвольно взятый отрезок времени, а некая целостность исторического бытия, воспринимаемая исследователем как объективная реальность. Эпоха начинается каким-то событием, резко отграничивающим ее от предыдущей эпохи, и таким же образом кончается, несмотря на то что сами начальные и конечные события имеют иногда значительную протяженность во времени. При этой цене деления объектом изучения становится не безличное время, а индивидуальный облик того или иного явления. Например, все научились употреблять термины «Ренессанс», «Реформация», «эпоха крестовых походов» и т.п. в определенном значении, хотя возрождение античного искусства достигло апогея после раскопок в Помпеях, протестантские секты возникают даже в XX в. и крестовыми походами были войны Владислава Ягеллона и Яна Собесского против турок. Несмотря на все это, терминологической путаницы не возникает, ибо историческое время отличается от астрономического. Принцип квантования истории впервые сформулировал китайский историк I в. до н.э. Сыма Цянь, писавший: «Путь правления трех царей древности подобен движению по кругу: конец и вновь – начало» [5, стр.28]. На этом принципе средневековые китайские историки создали построение истории Срединного государства, где долгие династии, например Хань, разделены на две эпохи, а эфемерные – объединены в группы, например «Три царства» или «Пять варварских государств». Построение весьма удачное [11]. На крайнем западе к аналогичному восприятию исторического времени пришел в XIV в. Ибн Халдун, а вслед за ним Джанбатисто Вико, К.Н. Леонтьев, О. Шпенглер и многие другие. Особенного внимания заслуживает «двадцать одна цивилизация» А. Тойнби – попытка классификации исторических явлений. Но эта проблема столь существенна, что ей следует посвятить специальный разбор, а пока не стоит отвлекаться от анализа.

Наконец, эйнштейновская трактовка времени как явления относительного к скорости света, хотя и не употребляется широко, но тоже имеет свою аналогию в этнографическом материале. Фольклор сохранил для нас осколки некогда разработанных и последовательных идеологических систем. Но как по черепку археолог восстанавливает форму сосуда, как Кювье по одному зубу мог нарисовать скелет ископаемого животного, так по редким, отрывочным элементам современных сказок можно усмотреть, что время и в древности рассматривалось как величина относительная.

Например, известен сюжет, в котором два друга поклялись позвать один другого на свадьбу, но один умер, и второй, проезжая мимо кладбища, остановил свадебный поезд, пришел на могилу я. позвал умершего друга. Тот вышел, пригласил живого к себе в могилу, и там друзья выпили три чарки водки. Когда же жених вышел наружу, то оказалось, что прошло 30 лет, потому что в могиле время шло быстрее. Есть и другой сюжет, где герой, разматывая нити волшебного клубка, ускоряет течение своей жизни. Иными словами, относительность времени, как факт, в сознании людей бытовала, рассматриваясь как явление чудесное и потому редкое.

С этой точки зрения находят объяснения факты, описанные в письменных источниках, например в исторических главах Библии. То, что Иисус Навин во время боя евреев с обитателями Палестины – хананеями – остановил солнце, критиками воспринималось как ничем не оправданная выдумка создателя легенды. Но еще в III в. (Ориген и его школа) указывалось, что в тексте Библии есть образные и метафорические выражения, которые нельзя понимать буквально. Здесь мы видим такой пример, который имеет свой смысл; за короткое время боя было совершено столько подвигов, что в обычное время этого не могло бы произойти. Значит, время остановилось, а так как время исчислялось по Солнцу, то, метафорически, остановилось Солнце, а это чудо, с точки зрения древних, и в том и в другом случае.

Мифические и сказочные сюжеты – отнюдь не произведение большой фантазии. Они воссоздают уровень знаний и способ выражения своего времени. Объяснения часто бывают фантастическими, но ведь и мы здесь говорим об этническом сознании, а не об отраженной в нем реальной истории.

Однако не только в фольклоре и мифах встречается отношение к времени как к явлению, зависящему от приложения силы. Эта идея в гипертрофированной форме встречается в буддийской философии махаяны. Согласно теории раннего буддизма – хинаяны, человек, достигший совершенства, – будда, – выходил из «круга перевоплощений», т.е. времени, и пребывал в Нирване, где понятия времени нет. Но если «совершенный» желал остаться в мире, дабы помогать другим живым существам, то он именовался «бодисатва» и не только не терял способности к активности, но приобретал ее в огромной степени, преодолевая законы времени, пространства и причинности. Махаяническое учение обосновывало возможность такой сверхмощи тем, что мир на самом деле – иллюзия; следовательно, время тоже иллюзорно, и, значит, при достаточном приложении духовной силы с ним можно делать все, что угодно, например ходить в прошлое и будущее, как по коридору своей квартиры, или одновременно находиться в двух местах.

Собственно говоря, описанная концепция – это некоторая вульгаризация чрезвычайно сложного учения Нагарджуны (II в. н.э.) [13, стр.130-133], но ведь нас интересует не философская сторона проблемы, а ее преломление в этническом сознании буддистов: тибетцев и монголов. Для них же бодисатва – сверхсильное существо, господствующее над временем, и эта черточка, только она одна, роднит буддийское восприятие времени с относительным временем Эйнштейна.