Этнопсихологическая самозащита и агрессия - Страница 12

Конфликт с общим врагом может консолидировать не только членов одного этноса, но и целый ряд различных этносов. Общий враг играет в жизни народов не только отрицательную роль. Наличие общего врага может способствовать созданию коалиций народов, а также консолидации уже существующих суперэтносов. Почему в 80-90-е годы имело место ослабление консолидации славянского суператноса? Основная причина в том, что исчез образ общего врага. А между тем война НАТО против Югославии в марте-июне 1999 года и вооружение албанских сепаратистов показали славянским народам, что они зря потеряли бдительность. Борьбе между этносами, их коалициями и суперэтносами не видно конца.

Такой подход позволяет лучше понять взаимоотношения Турции с ее соседями, взаимоотношения христианского и мусульманского суперэтносов и ряд других межэтнических процессов, происходящих в настоящее время в мире. Люди охотнее осознают и защищают свои национальные ценности и символику тогда, когда есть враг, угрожающий этим ценностям и символам. Недаром мудрые политические деятели время от времени даже искусственно создают образ врага нации, чтобы консолидировать ее. О роли врагов в нациогенезе хорошо знал один из ведущих идеологов сионизма Теодор Герцль. “Мы – народ, – сказал он. Враг превратил нас в народ”[39]. Идеологи сионизма считают, что без преследований со стороны врагов еврейский народ давно исчез бы с лица земли. Враждебное отношение усиливает этническое самосознание, чувство ответственности за судьбу своих сородичей, вызывает желание лучше знать историю и культуру своего народа. Иначе говоря, межэтнические конфликты способствуют возрождению нации, ее культурному и политическому ренессансу. Когда преследования становятся продолжительными, у преследуемых народов появляется национализм как ответная агрессия и идеология. Создаются националистические организации, ставящие перед собой уже этнополитические цели. Эти явления очень четко видны в истории армян, сербов и других народов в XIX–XX веках.

Убедительным примером, иллюстрирующим данную закономерность, является следующий: армяне, жившие в Сумгаите, в Баку и других городах и селах на территории Азербайджана, к концу 80-х годов ХХ века большей частью были уже ассимилированы в среде русских (в основном) и азербайджанских турок. Они, за некоторыми исключениями, уже не были армянами – этнофорами, носителями национальной культуры армянского народа[40]. Но враги вернули их, так сказать, назад, к прежней своей этнической идентификации. Им сказали: вы здесь чужие, вы армяне, мы вас ненавидим. И тогда многие из них действительно вновь приобрели национальное самосознание армянина. Это процесс реассимиляции и восстановления этнического самосознания.

Действительно, “сумгаит”, “баку” и другие новейшие аспекты геноцида и вандализма в какой-то мере разрушили те защитные комплексы, которые смягчили страдания, возобновили экзистенциальную фрустрацию и связанные с ней отрицательные переживания. Это были вторичные и более высокого уровня экзистенциальные фрустрации, которые, кроме того, что причинили народу новые страдания, привели к более четкому осознанию своего этнического самосознания.

Обострение этнического самосознания людей при контактах различных этносов – важный, но частный аспект более широкого явления – усиления этничности каждого из конфликтующих народов. Сюда входит более четкое осознание своих этнических признаков и различий от других этносов. С первого взгляда может показаться, что учащение контактов между этносами будет способствовать их смешению и образованию нового этнического сообщества. Между тем нередко наблюдения над реальными межэтническими процессами, например, в быстро растущих африканских промышленных городах, куда стекались представители различных этнических групп, показали, что здесь происходит обратный процесс, названный одним из исследователей ретрибализацией – обострением племенных идентичностей. Члены племен, благодаря взаимодействию с представителями других племен, с их обычаями и ценностями, начинают острее чувствовать и яснее понимать, кто они и какими этническими чертами обладают[41]. Межэтнические контакты не сближают этносы, а психологически даже удаляют их друг от друга. Происходит межэтническая поляризация, весьма сходная с поляризацией установок и убеждений в результате групповых дискуссий людей с противоположными взглядами. Это явление обнаружено социальными психологами[42].

Возможно, что ретрибализация (а лучше назвать данный процесс реэтнизацией) при столкновении разных этносов и поляризация установок сторон во время групповых обсуждений, имеют какие-то общие психологические механизмы и закономерности.

Надо сказать, что такие этносы могут объединить свои усилия для борьбы против общего врага, т. е. тогда, когда у них появляется цель более высокого уровня, чем сугубо этнические цели.

Таким образом, по мнению этих исследователей, если этнические группы имеют четко различимые черты, тогда их контакты приводят к усилению этнической идентичности каждой из групп. Тем более противоречия и конфликты этносов являются условиями сохранения и усиления идентичности конфликтующих этносов.

Концепцию взаимодействия, как условия возникновения этнической идентичности, разработал Ф. Барт, который считал, что для развития и сохранения этничности достаточны взаимодействие этносов и взаимное принятие (адаптация) друг друга. Он считал, что культурные различия могут сохраняться несмотря на интер-этнические конфликты, независимо от них[43].

В отличие от него Эд. Спайсер для сохранения этничности считает необходимым наличие этнических конфликтов. Его подход называют оппозиционным. Процесс противостояния он считает существенным фактором в возникновении и развитии системы идентичности, производящим интенсивное коллективное сознание и высокий уровень внутриэтнической солидарности[44].

Точки зрения этих исследователей противоположны, однако мы считаем, что можно объединить их в единой концепции, которую можно назвать “теорией взаимодействия и этничности”. Мы имеем в виду, что в реальной жизни конфликты, различные виды взаимодействия – соперничества и сотрудничества – не протекают изолированно друг от друга: они выступают как аспекты длительных процессов межэтнического взаимодействия.

Поскольку и реальность ассимиляции нельзя отрицать, следует конкретизировать, когда и контакты каких этнических общностей приводят к усилению их этничности, и когда – к ослаблению этничности одной из них или одновременно двух партнеров по взаимодействию.

Мы предлагаем следующие суждения, которые могут способствовать объединению разрозненных утверждений о последствиях контактов и конфликтов этносов: а) контакты этнических групп с равными социально-экономическими статусами приводят к усилению этничности обеих сторон; б) контакты этносов с неравными социально-экономическими статусами вначале усиливают их этничность, но затем начинается ассимиляция подчиненной (с низким рангом) группы в среде доминирующей этнической общности; в) играет роль, конечно, наличие или отсутствие линии непосредственного подчинения. Если сильная и многочисленная группа в результате завоевания подчиняет себе слабую группу, тогда они контактируют часто и непосредственно и возникают процессы, отмеченные в п. б; г) если между сильным и слабым этносами нет контактов, все вышеназванные процессы могут отсутствовать. Например, очевидно, что какое-либо африканское племя не может ассимилироваться в русском народе.

Эти идеи могут иметь важные применения и в практической политике. Известно, что многие политики даже международного уровня ошибочно считают, что общение этносов, их жизнь рядом друг с другом, способствуют их сближению, дружбе и сосуществованию. На самом деле это совсем не так: если этносы очень различны, их общение приводит к обострению этнического самосознания каждого из них и создает психологическую предпосылку для конфликтов. Для разрешения межэтнических конфликтов преодоление этого заблуждения имеет коренное значение.