Если рассказывать эту историю (СИ) - Страница 5

Этот дом выглядел так, будто принадлежал и всем, и никому — даже своему законному владельцу.

Этот дом был всего лишь слишком ярким.

Одобрительно кивнув самому себе, Андрей расслабился и отправился за очередной чашкой — не чтобы попить, а просто погреть руки.

За поворотом в барную стойку за столиком сидела парочка. Пока жужжала кофе-машина, Андрей невольно прислушался: девушка, восторженно размахивая руками, втирала что-то парню, а тот лениво кивал.

— Да нет, ты не понимаешь, это же совсем другое. Читала всю ночь, не отрываясь, вообще не заметила, как время прошло. Тут такой охрененный сюжет, что хоть каждый батл отдельно в рамочку и на стену, по выходным перечитывать.

— Ты всегда так говоришь, — флегматично.

— И что, я хоть раз ошибалась?!

— Ну-у…

— То-то же.

Тогда парень поднял руки, словно сдаваясь, и Андрей увидел название книги.

Фыркнул — ну просто судьба — книга ведь та самая, что кошак дал. Хотя, может, парочка и не о ней говорила…

Не желая уходить на холод, студент заплатил ещё за два часа и, умостившись в уголке, снова незаметно задремал. Ему приснился мужчина в тёмно-синей полосатой шапке с опущенной головой, сидящий на скамейке у метро, и как только поезд подъехал, мужчина разбежался и прыгнул…

Андрей не знал, он проснулся от страха или от голоса той самой девушки, проходившей мимо, чтобы поставить на место книгу. С колотящимся сердцем он проследил за ней взглядом, а когда парочка ушла, поднялся и хапнул книгу себе. Глянул на время — всего полчаса прошло, и открыл первую страницу.

«Сообразно с законом, Цинциннату Ц. объявили смертный приговор шепотом».

Это походило на наваждение, даже более реальное, чем, когда засыпаешь, кажется сон.

Андрей, наверное, никогда ещё настолько не хотел прекратить чтение — и не мог. Его будто пожрала неведомая сила — распяла и медленно чавкала, поглощая кусок за куском.

И… нет, парочка говорила явно не об этой книге.

Здесь — никаких батлов, никаких сражений, только страшная, всепоглощающая сила — явно не из числа добрых.

Книги же не могут быть настолько могущественными?

Андрей искренне думал так до сих пор. В этом ошибался не он один.

Облизав пересохшие губы, парень с силой вынырнул в реальность и заставил себя оторваться. Два часа прошли незаметно, и он буквально выбежал из кафе и таким же бегом добрался домой, даже не заглянув к коту.

Там принял душ и сразу лёг спать, однако сон не шел. Шли мысли — слишком много и все навалом.

Думалось о том, о чём не хотелось. Хотелось — не думать.

Успев триста раз проклясть чертового кошака и пообещать себе больше никогда не читать такие ужасные книги, парень рывком поднялся с кровати, включив настольную лампу и замотавшись в одеяло, пошел к шкафу.

Адское отродье стояло там. В другой обложке, другим шрифтом, но тут — без разницы.

Он какое-то время не решался прикоснуться, а когда взял в руки, рассеянно поглядел в окно.

И понял, и чертыхнулся.

За окном в бешеном вальсе проклинал всё и вся ветер. Ему в ответ шумел первый снег.

Но дело даже не в звуке, дело в холоде — там наверняка дрожит и мерзнет Его кот.

Забыв обо всём на свете, Андрей кинул книгу на кровать и, прихватив вместе с одеялом пальто, тихо, чтобы не проснулась хозяйка, прошмыгнул в подъезд.

Входные двери на ночь плотно закрывались, вряд ли животина смогла бы проскользнуть.

Выбежав на улицу, Андрей сразу ощутил сильный порыв ветра в лицо, и засунув нос в поднятый воротник пальто, побежал по обочине, под балконами к норе.

— Кошак. Эй, кошак, где ты?

Откровенно говоря, Андрей сомневался, что ради него кот вылезет из холодного, но по крайней мере слабо продуваемого места, однако из чёрной дыры вскоре показались сначала желтые глаза, а потом и усатая морда.

Парень закусил губу от радости, подполз поближе, хапнул котяру, крепко закутав у груди в пальто и накинутое поверх, на плечи, одеяло.

Он на пару секунд перестал чувствовать и мороз, и ветер.

— Куда пойдём, кошак, — прошептал. — Пошли лучше в подъезд. Если выкинут — то пусть вдвоём выкидывают.

Конечно, он понимал, что кот мог сам переждать холод — замерзнуть, но не до смерти, но вдруг стал тем, кто «Мы в ответе…», поэтому поднялся на пролёт между третьим и четвёртым этажами и, прислонившись к нижней покрашенной в зелёной части стены, посадил животину на колени, закутав и его, и себя в одеяло.

Прижав согнутые ноги поближе, Андрей склонил к плечу голову, задумался.

Правда, на этот раз его мысли — не краеугольные острые камни, а такая мягкая, тёплая муть, на которой можно качаться, как на гамаке — размеренно, бесконечно.

Через одеяло и пальто сидеть на кафеле почти не холодно. И от этого «не холодно» вдвойне приятно глядеть на воющую тёмную бездну за окном. Она — уже не ветер, она — бешеный пёс, бросающийся на стекло, но на стекле решетка, поэтому ничего не выходит, и от этого она воет и пляшет ещё злее.

Мысли Андрея прервал странный звук. Вибрирующий, мелкий, точно где-то завели крошечный мотоциклетный двигатель. И разместили его прямо у парня на коленях. Удивившись, он осторожно положил руку на голову изрядно подросшего кошака и почесал его за ухом.

Звук не прекратился.

Единственно — меньше всего он был похож на мурчание. Если прислушаться, скорее, будто мелко-мелко всхлипывает и дрожит радостно чей-то дух.

В полутёмном подъезде, где на третьем недавно сгорела лампочка, а на четвёртом угрожающе мигала; где никак не могли высохнуть покрашенные железные перила и на втором и первом этажах кто-то поразрисовал в похабные и не очень надписи побеленные стены и выдрал половину кафеля на пятом, Андрей ощутил чувство, схожее с откровением.

Оно угрожало поменять его — незаметно, необратимо, а он веселился, как малолетка, и в жутком восторге незнамо от чего его сердце то опускалось до пят, то вырывалось из груди.

*

Хозяйка в домашних тапках спускалась по ступенькам. Андрей жил с ней достаточно, чтобы узнать шаг.

Одна только мысль об этой женщина разбудила его, и, мельком глянув в окно, он увидел, что ещё едва светает. Тишина стояла, точно после шторма. Оглушающий штиль.

— Ты здесь… — охнула хозяйка и наклонилась, чтобы лучше рассмотреть лицо напротив. — Я всю ночь глаз не сомкнула, не знала, куда ты средь ночи кинулся. А ты тут…

— Извините, — с трудом разлепил полоску рта тот.

— Так, а ну вставай! Ты что, всю ночь так просидел?!

Андрей неопределённо пожал плечами, однако подниматься не спешил.

— Ну что ты? Что-то случилось? — хозяйка забеспокоилась всерьёз. — Что-то болит? Ты не можешь встать?

Студент разрывался — ответить грубо или промолчать — затем успокоил порыв и простым, беспомощным движением раскрыл руки, показывая проснувшегося одновременно с ним кота.

Тот повернул морду и ведьмацкими глазищами с сужающимися от яркого света зрачками уставился на женщину.

Андрей почувствовал, как впиваются напрядённые когти в его пижамные штаны и поспешил укрыть питомца обратно.

— Извините, — ещё раз вынуждено повторил.

Недолгая пауза.

— Ясно, — хозяйка неожиданно присела на корточки на последней ступеньке. — Можешь не рассказывать, у нас все соседи знают, что ты его подкармливаешь. И что же с вами делать?

— Я его не оставлю, — поджал губы студент. Запнулся: — Если… Если Вы разрешите оставить его хотя бы пока не потеплеет, я… я, — он в порыве приподнялся и просяще заглянул женщине прямо в глаза, — я заплачу за него, как за ещё одного жильца, всю стипендию отдам, работать буду, а заплачу.

Удивлённая хозяйка непроизвольно немного отпрянула от такого напора и сомкнула губы, а смущённый порывом Андрей сел обратно, забиваясь в угол.

Что с ним? Совсем на него не похоже. Он же так старался сдерживать себя — быть достойным сенсея и чёрного пояса.

Женщина молчала. Видно было — хотела отказать, но что-то ей мешало.