Если небо упадет (СИ) - Страница 40

Пока она болтает безумолку, рассказывая мне о том, как должно вести себя с лучшей подругой, изучаю людей. Я взяла это за привычку, после того, как Дима исчез из моей жизни. Я смотрю на окружающих и ищу в них его. Да, может, это глупо, но я не в состоянии прекратить. Детали находятся непроизвольно! Например, сейчас я замечаю парня в похожей джинсовке. Да, у Димы была такая же. Она до сих пор весит у меня дома, в шкафчике, на отдельной вешалке, в центре, ведь я не успела отдать ее в тот страшный вечер. Затем перевожу взгляд на девушку. На шее у блондинки притаилась широкая татуировка в виде самолета. Пожалуй, все, что касается неба: звезды, солнце, тучи – все напоминает мне о нем. Без исключений. Пробегаюсь глазами по остальной аудитории. Подхожу к рельсам, вижу странную компанию ребят: они пьют, громко разговаривают, смеются, и продолжаю искать дальше. С этими оторвами у Димы не может быть ничего общего. Наверно. Оборачиваюсь, мечтательно изучаю рост людей, их волосы, одежду, повадки, тембр голоса, и внезапно натыкаюсь на нечто странно. Этот человек стоит ко мне спиной на противоположной стороне. Тоже ждет поезд. Я прищуриваюсь. Мне плохо видно, но все равно сердце замирает: этот парень…, его плечи, волосы, осанка, руки, стойка – все кажется мне безумно знакомым. Разве может один так походить на другого?

Задумчиво бросаю трубку, прячу телефон в карман и двигаюсь в сторону двойника. Шагаю медленно, неуверенно, наверно, потому что отчасти боюсь сойти с ума. Вдруг мне это мерещится? Но едва до парня остается несколько метров, как все меняется. Переворачивается. Взрывается, разлетаясь на тысячи, миллионы, миллиарды частиц, когда-то мучающих все мое тело. Я замираю. Прикрываю ладонью рот, едва сдерживаясь от крика. Глаза распахнуты. Подъезжает поезд, приносит с собой холодные порывы ветра, откидывающие назад волосы, и я в состоянии безумного шока наблюдаю за отражением двойника в пролетающих окнах.

- О, господи.

Парень слышит мой голос. Оборачивается. И думаю, мы оба еле сдерживаем равновесие, так как синхронно пошатываемся в сторону.

Я не верю, что вижу его перед собой. Первые несколько минут, мне кажется, я просто сошла с ума. Ведь этого не может быть! Он уехал, Дима уехал, исчез, пропал, испарился!

- Мира.

О, нет. Он настоящий. Голос настоящий! Мои глаза так сильно распахнуты, что становится больно.

- Дима? – покачиваю головой и крепко сжимаю ладонями рот. Дыши, дыши, дыши.

- Я рад тебя видеть, но, – он криво улыбается, пробивая в моем сердце очередную брешь, и нервно добавляет, - я должен спешить.

Что? Он собирается уйти? Хочу закричать, хочу накинуться на него с кулаками и избить до полусмерти так же, как он когда-то избил Артема. И я придумываю речь, и я знаю, что сейчас скажу, в чем его обвиню и как именно гордо вскину подбородок, сделаю вид, будто мне нет до него никакого дела, и попрощаюсь. Но вместо слов, вместо крика, вместо побега, я вдруг срываюсь с места и, не дав парню сдвинуться и на миллиметр в сторону поезда, прижимаюсь к нему всем своим телом. Хватаюсь пальцами за рубашку, вдыхаю его запах глубоко-глубоко, дальше, чем в легкие. В самое сердце.

- Не надо, - говорит Дима, обнимая меня дрожащими руками, - не делай этого.

- О, боже, - не веря, шепчу я, - ты здесь.

Парень моргает и с трудом отрезает:

- Ты должна уйти, Мира.

- Так отпусти, - поднимаю глаза и натыкаюсь на его необычный, родной взгляд, излучающий отнюдь не боль, не жалость, а желание. – Отпусти, если сможешь.

- Не смогу.

- Тогда не прогоняй.

Он молчит. Я тоже. Нам столько хочется сказать друг другу, что мы понятия не имеем, с чего именно начать. Опираясь ладонями о его грудь, поднимаюсь на носочки. Прикасаюсь щекой к его щеке и улыбаюсь:

- Ты настоящий.

- Мира, - он отскакивает назад. – Что ты делаешь? – теперь парень слишком далеко, чтобы можно было говорить о когда-то связывающих нас сильных чувствах. Я уязвленно вскидываю подбородок и отворачиваюсь: что за глупый вопрос. Я обнимаю его потому, что не могу иначе. Разве неясно? – Я должен идти.

- Куда идти? – испуганно спрашиваю я и вновь встречаюсь с Димой взглядом. Тот нервно поправляет волосы, поджимает пухлые, ровные губы, и у меня попросту испаряются все силы для того, что видеть то, что я вижу: видеть его лицо, его одежду, чувствовать его запах. Это слишком. – Мы только увиделись. Почему ты хочешь сбежать? Издеваешься? Я думала, ты уехал!

- Так и есть.

- Тогда, что ты, черт подери, здесь делаешь?

- Приехал к отцу.

Обиженно отворачиваюсь и скрещиваю на груди руки. Не знаю, как говорить, когда внутри все трясется, а слезы просятся наружу. Пытаюсь сосредоточиться, взять под контроль мысли, но не выходит. Меня колотит.

- Как ты?

Поворачиваюсь. Испепеляю парня разъяренным взглядом и переспрашиваю:

- Как я?! Серьезно?

- Отчасти.

- Отчасти? – Нервно покачиваю головой и смеюсь. Это слово – сколько же в нем воспоминаний. Хочется просто выкинуть его из головы, сжечь, как ненужный мусор. Зачем же думать о том, что приносит боль, сводит с ума. Зачем? К чему эти дни, эти недели в моей памяти. – Почему ты пропал?

- А я мог иначе? - Дима усмехается и громко выдыхает. – Мне, правда, нужно спешить, Мира. Я должен показаться в участке. Помнишь? Проблемы с законом.

- Ну, иди. Что мое слово против твоего? Давай, убегай. Сделай вид, будто ничего не было, поступи, как трус.

- Трус? Не говори так.

- А как говорить? Ты исчез, просто испарился. Разве это поступок сильного человека?

- Я едва не убил его! – восклицает парень и сокращается между нами дистанцию. – Тебе что, память отшибло? Твой друг мог отбросить коньки, а ты сейчас пытаешься наладить со мной отношения?

- Мой друг ударил меня, - с вызовом говорю я, - что ты еще мог сделать? Дима, я понимаю, и я не собираюсь тебя осуждать. То, что случилось – это неправильно, но это не значит, что ты должен был сбегать! Мы же договорились справляться со всем вместе.

- Нельзя справиться с тем, кто я есть. Как и нельзя исправить тебя. Мы мечтатели, Мира, дети. Думали, что сможем спасти друг друга, но это чушь.

- Чушь? О чем ты? Я жива, потому что ты не дал мне умереть.

- Ты жива, потому что ты так решила, а не потому что я так тебе сказал.

- Но по какой причине? Ты не считаешь, что я завязала с попытками покончить с собой, только для того, чтобы мы были рядом? Господи, Дим, что ты делаешь? Откуда такие страшные мысли? Ты ведь и сам не веришь в то, о чем говоришь!

- Я помню твое лицо в тот день, и мне этого достаточно.

Парень разворачивается, чтобы уйти, но я свирепо перехватываю его за руку:

- Опять надумал сбежать?

- Мира…

- Нет, нет, не надо больше слов, - я прикрываю ладонью рот и нервно усмехаюсь, - правда, спасибо. Спасибо за то, что ты спас меня тогда, и спасибо за то, что сейчас облегчаешь мне жизнь. Нет, серьезно, я жутко скучала, я мечтала о тебе, мечтала о том, что мы встретимся, поговорим, но сейчас я не хочу тебя видеть. Кто ты? Кем ты стал? Ты опустил руки, сдался. Сдался, как трус, как испуганный мальчишка, и этот человек мне не нужен. Так что, давай, Дим, прощайся, ведь это так просто, когда превращаешься в равнодушное «ничто».

Я ухожу. Поворачиваюсь к парню спиной и решительно несусь в сторону противоположного поезда. Смахиваю на ходу слезы, гордо вскидываю подбородок и еще чувствую огонь, после всех сказанных мною слов. Я ведь права, я ведь не ошибаюсь. Почему он так делает, почему так поступает? Неужели ему все равно? Неужели он не рад вновь увиться, не ощущает этого дикого притяжения, этого напора эмоций. Ведь я бы сейчас все отдала, чтобы просто быть рядом с ним, смотреть в его странные, прекрасные глаза, а он пытается уйти? Сбежать?

Неожиданно оказываюсь в сильных мужских руках. Они останавливают меня, поворачивают к себе и сжимают в объятиях крепко-крепко. С болью. Я горблюсь и понимаю, что плачу. Стискиваю в пальцах кофту парня, прижимаюсь щекой к его груди и слышу быстрое, неровное сердцебиение. Дима тяжело дышит мне в волосы. Шепчет: